Бедность
Стихотворение автора этих срок, 1990, Надым.
В жизни Тер-Оганяна А.С. бедность наличествует. Как и считай что все деятели "актуального искусства", О. пребывает в глубочайшей бедности, а ежели желаете, то и нищете. Основная еда - макароны с кефиром, ботинки - солдатские, штаны - из секонд хэнда, плащ, который и на весну, и на осень, и на лютую московскую зиму - его, Оганян, по-моему, в 1989 году купил на Тишинке. Вообще говоря, с точки зрения традиционного представления о художнике-авангардисте, так оно и должно быть: художник должен страдать, пить горькую, предаваться священному безумию и умереть под забором - Ван-Гог, Модильяни и проч. - это, собственно, и изложено в стихотворении. Но, во-первых, очень не хочется, а во-вторых, новая теория авангардистского искусства, выдвинутая Б.Гройсом (см.) и ставшая в 1980-е и 1990-е руководством, утверждает, что это устарело и теперь все наоборот. Теперешний актуальный художник должен быть поп-звездой, непрерывно торчать на телеэкране, жарить Чиччолину и деньги грести лопатой, как это делал Уорхол или сейчас делает Кунс. А кто этого не понимает, тот не мастер актуального искусства, а провинциальный кустарь, неудачник и лох.
*** Правда, из этой теории напрямую следует, что тогда главными российскими деятелями актуального искусства являются Церетели и Грымов.
*** Был, впрочем, и период относительного преуспеяния Т. и прочих деятелей московского авангарда - конец 1980-х и начало 1990-х. Перестройка, горбимания на Западе, и в связи с ней - мода на все советское, в том числе и на рашен авангард. Западные галерейщики приезжали в Москву табунами (особенно после Сотбис-1988), и покупали картины и прочие произведения, и художники жили - процветаючи: хватало и на кисти-краски-холсты, и на еду, и на штаны, и на водку, и похмелялись с утра пивом не "жигулевским", а заграничным (правда, все-таки не хайникеном - это уж чересчур). А некоторые даже купили себе автомобили, правда, в основном, "Москвичи". Вот пример тогдашнего Тер-Оганянового богатства. Автору однажды довелось в те времена выпивать в компании Оганяна и его друзей-художников, при этом три четверти времени выпивки заняла дискуссия меж ними, ниже какой цены своих картин нельзя уступать, чтобы не сбивать уровень. Сошлись они на двухстах долларах - тогда, когда это происходило, летом 1992-го, для меня это было суммой, не укладывающейся в мозгу: например, квартиру в Сокольниках мы снимали в это время за 4 тысячи рублей в месяц: в переводе на американские деньги, это было - 25 долларов. Впрочем, один из них, по фамилии Дубоссарский, остался не согласным: - А я и за сто пятьдесят продам! - заявил он. И, подумав, добавил: - Если дадут. Остальные принялись его стыдить и укорять, обзывая штрейкбрехером и кайфоломщиком, на что Дуб уныло отвечал: - Да я и за пятьдесят продам! И опять добавил: - Если дадут. Впрочем, изобилие это (и весьма условное – картины покупали, но все-таки не каждый день, и, на самом деле, не каждый и месяц) уже году к 1993-му стало сходить на нет, а к середине 1990-х и совсем закончилось. Также на указанную тему см. в сообщениях Осмоловский А., Романтизм, Сорос. |