Информационное агентство Культура
ОБЗОР ПРЕССЫ
О ПРОЕКТЕ
АРХИВ

Архив // СТАТЬИ 

Выбрать:

 статьи
 обзоры
тема: 
с: 
по: 
 выводить анонс
формат даты - дд.мм.гггг

АВТОРЫ

ИСТОЧНИКИ

ОБОЗРЕВАТЕЛИ


Наши
Привычный Путь
Русский Журнал, 05.08.05 // Андрей Ковалев

На культурном фронте без перемен. А может быть, и затишье перед бурей. Продолжается невиданное - "Подчиненные министра культуры вышли из подчинения". Все дело вовсе не в том, что мы делаем ракеты, и даже не в том, что в области балета мы впереди планеты всей. Прогресс у нас происходит в основном в бюрократической области, и главная новость недели поэтому такова - "Федеральное агентство по культуре и кинематографии в ближайшие дни может быть расформировано". (Семен Кваша. Ни министра, ни агентства. "Газета.Ру" от 02.08.05). Но, бдите, верные: "Это ни в коем случае не признание административной реформы, разделившей политическое руководство и финансовые потоки, неудачной, это в чистом виде наказание для агентства". Было бы, конечно, гораздо веселей, коли б какой-нибудь нефтегазовый агент подал в суд на своего топливного министра, но культура у нас превыше всего, посему придется ограничиться малым.

Но самая восхитительная новость - в том, что соломоновым решением "Александр Соколов и Михаил Швыдкой уволены, а новым министром культуры станет Сергей Ястржембский". А новый культурный герой не только мастер в искусстве невозможного, но и сам не чужд прекрасного: "Он брал уроки у известного фотографа Льва Мелихова, и у него была персональная выставка "Проба # 50" в центре искусств на Неглинной, он представил там, в частности, фотографии запретных мест Кремля". Самые оптимистические аналитики уж предсказывают новое возвышение нашей фотографической богини Ольги Свибловой. Кстати, пессимисты говорят уж о печальном - МДФ ставят на реконструкцию и летняя серия выставок там может оказаться последней. Пока к зданию пристраивают пять этажей вверх и вниз, известный покровитель московской фотографии, то есть мэр московский, может смениться субъектом федерации, не столь склонным к прекрасному. И отличный дом может превратиться в нечто, что и фотографировать будет невозможно. Боюсь показаться банальным, но придется высказать свое подозрение: как только некое учреждение культуры хотя бы приближается к финансовой независимости, его тут же ставят на реконструкцию.

Именно так и произошло с Большим театром - выступать, как в Метрополитен Опера, там не еще не научились, зато цены на билеты вполне приблизились к самым высоким образцам. Но, как оказалось, это только наивные люди полагают, что публику интересуют только танцы-жманцы-приседанцы. Нашим хорошим танцорам мешает только одно. "Там одна сцена с крайне сжатыми карманчиками, наклонный планшет сцены, что практически отодвинуло Большой театр на обочину мирового культурного процесса". (Проект не колбаса, от него кусок не отрежешь. Главный архитектор реконструкции Большого театра Никита Шангин - Татьяне Невской. "Газета" от 02.08.05). У меня есть предложение - не закапывать сей миллиард глубоко в московскую землю. На эти деньги можно лет на десять переселить в столицу нашей родины и Ла Скала, и Метрополитен, и Байретский оперный фестиваль вместе взятые. За такие хорошие деньги оперные дивы будут ютиться в "карманчиках" и постараются удержаться на наклонном планшете. Понимаю, что такой революционный проект может чьи-то карманчики несколько истончить, но как заядлый меломан и любитель оперы удержаться от навязывания мечтаний своих никак не могу.

Но это все, понятное дело, вопросы Вечности. В актуальном времени происходит летнее затишье, прерываемое лишь какими-то странными всплесками и выбросами вроде парада коров. Увы, оказалось "Зрелище жалкое. Во-первых, акция в таком стиле имеет смысл только тогда, когда участвует весь город. А нам вместо обещанных пятисот коров показывают двадцать, да еще в анфиладе самого недемократичного торгового комплекса. Каждую выставленную буренку запросто спутать с атрибутом очередной рекламной кампании расположенного рядом фирменного бутика. Во-вторых, фантазия авторов росписей коров - ну это просто ужас какой-то." (Сергей Хачатуров. Буренки буриме. В Москве начался парад коров. "Время новостей" от 03.08.05). Самая забава тут в нашей новорусской ментальности - задуманный изначально как развлечение для городского плебса, у нас "парад коров" почему-то превратился в сугубо элитарное предприятие, вроде эксклюзивного показа эксклюзивных мод для чистой публики.

Что же касается собственно культурных событий, то открываются в основном такие выставки, как летняя групповуха в "Крокин-галерее", про которую сказано, что "появись она в зимний сезон, никто бы и не заметил, а теперь вот почтили вниманием и газеты центральные, и даже милая Людмила Солнышкина с телеканалом "Культура". (Сергей Хачатуров. На безрыбье и кит хит. Водные млекопитающие в московских галереях. "Время новостей" от 01.08.05). Есть по данному поводу и гораздо более умеренное мнение - "Крокин-галерея заняла в московской арт-жизни свою нишу - она выставляет хороших и очень понятных художников, балансируя на грани коммерции и искусства. <...> Художники любой галереи отражают не только вкус, но и характер галериста. Крокин по внешнему впечатлению человек сентиментальный и чувствительный". (Ольга Кабанова. Киты местного масштаба. Крокин-галерея показывает пример баланса между искусством и коммерцией. "Ведомости" от 01.08.05). Посему есть свой смысл в каникулярном повторении пройденного: "Очень полезно - чем чаще видишь, тем больше привыкаешь". Собственно, о том, что следует твердо держаться предначертанного тебе Дао, говорил и строгий Хачатуров, который припомнил слова Герцогини из "Алисы в стране чудес": "Никогда не думай, что ты иная, чем могла бы быть иначе, чем будучи иной в тех случаях, когда иначе нельзя не быть".

Однако узнать свой Путь, ясное дело, непросто. Вот, например, замечательное заведение - АРТСтрелка. Но вся беда в том, что она "Обладает несколько зыбким статусом. Это не андеграундная площадка, но и не включенный в строгую бухгалтерию покупок-продаж субъект арт-рынка. Вроде бы и помещения брутальные - под галереи заняты бывшие гаражи, что для молодого искусства должно быть подходящей площадкой. Но местечко уж больно гладкое: напротив храма Христа Спасителя, недалеко от Кремля, чуть не доходя до церетелиевского Петра I. Да еще карамелью с "Красного Октября" тянет. Короче, двусмысленное положение. Изначально присутствующий на этой площадке андеграундный аромат, смешиваясь с шоколадным благоуханьем процветающей вокруг парадной жизни, оставляет АРТСтрелке участь богемного тусовочного места. Самым честным и адекватным этому пространству - лабораторией современного искусства - у нее быть не очень получается". (Игорь Чувилин. Легкий запах карамели. "Газета" от 01.08.05)

В такой ситуации только два выхода для истинного мудреца. Первый - чистое не-деяние, которое совершил в галерее Лизы Плавинской Сергей Шутов. "Он демонстрирует проект "Воркшоп": на двери висит от руки написанное объявление, что за сегодня было натянуто 9 холстов 150х200. Внутри и правда обнаруживаются чистые грунтованные холсты на подрамниках. Для верности пересчитываешь - девять. Ощущение пустотности московского летнего вечера нарастает". (Там же)

Второй выход для мужей благородных предложил блистательный наш Монро (Мамышев). "В одном из видео он - в роли телерепортера - проводит экскурсию по прошлогодней ярмарке "Арт Москва", давая очень четкие и ясные комментарии по поводу произведений и художников. Про модный дуэт Виноградова и Дубосарского он говорит, что они, конечно, очень хорошие, но только, как мы "Битлз" уже не можем слушать, так и на их работы больше смотреть не можем. Про Валерия Кошлякова Монро рассказывал, как кашляет этот художник, разрезая гофрокартон, из которого он делает свои работы." (Николай Молок. Монро сыграл за Орлову. "Известия" от 03.08.05)

Воистину так! Мудрец будет последовательно заниматься каким-нибудь не своим делом, травестируя его до последнего предела. Только так и можно достичь хоть какой-нибудь сансары. // Далее...


Наши
Художественный арт
Русский Журнал, 31.07.05 // Андрей Ковалев

Лето - время, когда критикам писать как бы не о чем, зато возникает отличный повод впасть в размышлизмы. Например Велимир Мойст, живописуя церемонию вручения премии "Мастер", приходит к элегическим выводам: "Считается, что окончательный выбор всегда за историей, но сама по себе история никого выбрать не может: у нее нет ни глаз, чтобы видеть произведения, ни рук, чтобы прикалывать ордена на лацкан" ("Ягненку подсадили волка", "Газета.Ру" от 24.07.). Однако эти высокие соображения пришли критику в голову лишь затем, чтобы обосновать почти революционную мысль: "Вопиющая разница между традиционными художествами и contemporary art выглядит не такой уж вопиющей, если руководствоваться изначальными критериями искусства". Проблема серьезная, если учесть, что речь идет о том, что премию одновременно получили Ирина Затуловская и Виктор Пивоваров. Кто из них символизирует традиционные художества, а кто контемпоральный арт, догадаться трудно; что же до самой идеи такого разделения, пусть это остается на совести критика, который, видимо, полагает, что художества - как бы не совсем арт.

Мутации возможны и с иной стороны. Вот апологет истинного арта, обозрев две летние живописные выставки, неожиданно впадает в мракобесие: оказывается, все дело только в "профессиональном мастерстве авторов" (Федор Ромер, "Отчуждение реальности", "Время новостей" от 28.07.). Повод для такой высоколобой мысли, в сущности, совершенно пустяшный: "Про очередной "триумф живописи" в арт-мире говорят с периодичностью муссонов, и крепко стоящие на ногах галеристы уже устали колебаться согласно линии дискурса, внутри себя будучи уверенными, что "холст, масло" - это просто перманентный товар".

Традиционность и вечная повторяемость худсобытий превращаются в привычную травму. Например, вошло в обычай критиковать Форум художественных инициатив за выразительный сумбур кураторской концепции, сопряженный со стойким безразличием к выставляемому материалу. Проницательный Юрий Арпишкин отмечает: "Тема форума определена разящим местоимением "Мы", - однако полагает, что "аллюзии на одноименный антиутопический роман Евгения Замятина следует отмести с порога" ("Иду на "мы", "Московские новости" от 22.07.)

Это мягкая формулировка; более прямолинейные критики говорят в лицо всю правду. "Отсутствие конкуренции на информационном пространстве, благоволение столичного начальства и низкий бюджет негативным последствием имели общую композиционную и смысловую рыхлость затеваемых в Манеже мероприятий. Чаще всего форум оказывался просто еще одной выставкой современного российского искусства. С невнятной темой, плохо выстроенным пространством, неровным качеством отобранных работ" (Сергей Хачатуров, "ЗаМЫсловато", "Время новостей" от 21.07.) И это не все. "Форум превратился в бесполый организм, существующий только потому, что дело происходит летом, когда ничего другого не происходит" (Николай Молок, "Десять лет без побед", "Известия" от 22.07.). А ведь есть люди, настаивает Молок, которые безмерно утруждаются лишь для того, "чтобы доказать (прежде всего нам - публике), что и в нашей стране можно нормализовать арт-ситуацию. И только один человек, кажется, ничего не замечает, - это Георгий Никич, бессменный куратор форума, который вот уже столько лет пичкает нас плохо очищенной воблой". Кстати, в качестве неотразимого довода, который должен убедить публику в катастрофической отсталости проекта Форум худинициатив, Молок вспоминает московскую биеннале, которая, вероятно, отличалась предельной внятностью и нормализованностью.

Воодушевляет то, что эти слова повторяются уже десяток лет. И напротив, настораживает проявившаяся тенденция к бюрократизации наших художеств. А у форума есть более серьезные задачи. "Затея форума развивается под патронатом московских властей, которые неизменно придают изящным искусствам большое значение, потому что верят в их идеологические потенциалы. К большому сожалению, такой веры не имеют сами художники, они попросту бесхитростно отбывают номер и в разной степени изобретательно втискивают свои индивидуальные инициативы в расплывчатые рамки общего замысла" (Юрий Арпишкин, см. выше). Выглядит фатально. "Что греха таить, речь идет о патриотизме. О том самом патриотизме, на созидание которого недавно было выделено 20 миллионов из госбюджета".

Московский госпатриотизм - силища страшная, тем более что у Никича нет перспектив попилить бюджеты; на это, как можно представить, направлены несравненно более серьезные силы. А сам Никич свою тактику и стратегию объясняет с обезоруживающим оптимизмом. "Летом большинство чиновников в Москве не присутствует и на форум не приходит. Дается возможность, которую потом можно так или иначе трактовать. Можно поругать и сказать, что вышли из-под контроля, а можно сказать, что все отлично, потому что вместе со всей планетой. На самом деле это правильно. Современное искусство должно быть осторожно в своих отношениях с властью, если, конечно, оно не становится ее слоганом и пиаром" (в интервью Ирине Кулик, "Коммерсант" от 20.07.). В результате возникает некий постоянно действующий локус вольности, где "ключевое слово - инициатива. Коль скоро она исходит от разных кураторских и художественных единиц, получается, что малобюджетная упаковка нашего проекта - скорее клубного, подвижного вида. Ее довольно трудно улавливать, потому что этот жанр не очень принят... Это зона толерантности. Сохраняется определенная дистанция: Москва включена в это дело логотипически, но не более того" ("Идея, как мне кажется, с формой дружит", вопросы задавал Сергей Сафонов, "Коммерсант" от 18.07.).

То есть затея мила и симпатична. Более того: то, что на первый взгляд кажется хаосом и сумбуром вместо музыки, оказывается вполне продуманной и пережитой концепцией, которая создает возможность некой "зыбкой, неустойчивой проекцией чего-то, существующего в отдаленной реальности" (Велимир Мойст, "Рыбку жалко", "Газета.Ру" от 20.07.). В общем, "как говорил герой романа Замятина с тем же названием, "Мы": "Я чувствовал себя приятно и полезно взволнованным". Странно, но я тоже почему-то ощущаю некоторое волнение. Особенно после того как прочитал у Антона Горленко ("Афиша" от 12.07.) о том, какие восхитительные проекты приходят на самотеком на форум: "Здравствуйте, Георгий! Меня зовут Сергей Сафонов. Я выступаю под псевдонимом Высокий Трэш". // Далее...


Наши
О дружбе, иронии и романтизме
Русский Журнал, 15.06.05 // Андрей Ковалев

Избранная часть московской критической общественности, сообщившая все свои восторги и разочарования по поводу "Арт Москвы", отбыла в венецианскую лагуну на биеннале. Релизов от коллег пока не поступало. Возникла некоторая пауза в информационном потоке, которая дает неоценимую возможность поговорить в формате пресс-обзора о Вечном. Вернее о тех почти невидимых на первый взгляд изменениях и мутациях, которые в этой самой Вечности происходят.

В пресс-релизе выставки Андрея Монастырского "Земляные работы" в галерее Stella Art было сказано, что "на выставке каждая мелочь будет иметь сакральное значение, будь то гвоздь, намотанные нитки или черный ящик, из которого доносится классическая музыка". Люди знающие понимали, что просвещенному вниманию будет предложена сложная шарада, только для вида имеющая чисто бытовое оформление. Но люди знающие столь же отчетливо понимали, что возможно только чисто психоделическое разрешение этой головоломки. "Подобно героям Карлоса Кастанеды, Монастырский способен с легкостью обнаруживать вокруг себя некие красноречивые знаки, кои он большой мастак истолковывать" ("АРТикуляция # 46 с Дмитрием Барабановым", "Артинфо", 23.05).

И никакие интерпретации в таком случае в принципе невозможны и немыслимы, ибо "он (Монастырский. - А.К.) описывает понятие и сам процесс описания (и даже ощущения от процесса описания описания). В русском искусстве он вообще самый главный по объяснениям и интерпретациям. Он нащупывает позицию, внешнюю ко всему, находясь в непрерывном сомнении (недаром его настоящая фамилия Сумнин)" (Антон Горленко, "Афиша" от 04.06.). Успокаивает только одно: при ближайшем рассмотрении оказывается, что "смысл концептуализма не в "сюжетах", а в изучении возможностей человеческого восприятия. Непонятного здесь ничего нет, от зрителя требуется только небольшая корректива привычной точки зрения, с которой он смотрит на искусство" (Андрей Ковалев, "Полтора землекопа", "Московские новости" от 20.05.). Я и в самом деле полагаю, что единственно правильный методологический подход в этом случае - принципиальный отказ от интерпретации. Сесть в позу лотоса, сконцентрировать свое внимание на большом пальце левой ноги - и наблюдать за переливами покровов Майи, которыми столь мастерски манипулирует гуру московского концептуализма.

Иначе - беда, ужас саморазрушения: "Пример Монастырского очень заразителен: начинаешь автоматически присваивать магический смысл гвоздям, веревкам и разрытым канализационным системам" (Антон Горленко). Методологически проблема очень серьезная и не имеет отношения к некоей мифической "психоделике", но выводит на аспекты прямо психиатрического свойства. В очень прилично изданном каталоге выставки Монастырский без особых ужимок и оговорок спокойно рассказывает о том, насколько важной для творческого метода была тематизация его собственного умопомешательства. И сам концептуализм оказывался больше чем просто одним из течений и становился методом аутотерапии - самолечения и изживания тяжелой болезни. Именно в таком смысле следует понимать пояснение, сделанное к выставке самим Монастырским: "Не художник "окультуривает хаос", а, напротив, внешние по отношению к поведению художника дискурсы (строительный, архитектурный и т.д.) как бы сдерживают внутренний хаос художника".

Великая и патетическая битва безумного поэта с внутренним хаосом в сознании всякого историка немедленно вызывает цепочки соответствующих аналогий. "Референтом становится античность в восприятии века Просвещения и романтизма - все эти известные по офортам Пиранези ископаемые гигантские акведуки, мавзолеи, арки - суровые и грозные архетипы пространственной архитектоники. А пиранезиевская античность - это романтическая литература, это князь Владимир Одоевский, выведший в своей новелле 1844 года Opere del cavaliere Giambattista Piranesi чокнутого гения, в планах которого было сделать стройплощадкой всю Вселенную, поставив триумфальные ворота, соединяющие Этну с Везувием" (Сергей Хачатуров, "Сущее ископаемое", "Время новостей" от 28.05.). В этом смысле можно сказать, что оказывается очень точным выведенное в свое время Борисом Гройсом метафорическое определение московского концептуализма как движения романтического. Никакой метафоры, как выяснилось, нет, - только романтика не имеет никакого отношения к советско-пубертатным розовым соплям. Вовсе не случайно московских концептуалистов традиционно связывают с гениальными и неукротимыми безумцами Хармсом и Введенским.

Более того, если опираться на романтические аналогии, можно понять и странное пристрастие к бесконечной экспозиции внутренних взаимоотношений одной крайне замкнутой секты. В данном случае у Монастырского речь идет о том, насколько важное влияние на творческие процессы имели бесконечные строительные работы, которые производились поблизости от мастерских или квартир тех или иных художников: "Вот Кабаков живет на Сретенском бульваре, а неподалеку тянут Кировский проспект - идея прямой дороги ясно отражена в кабаковском творчестве. У Николая Паниткова перекопали весь двор, обнажились трубы и коммуникации - Панитков в этот период невероятно активен творчески. Монастырский всю жизнь прожил около ВДНХ - отсюда попытка выстроить свой дискурс вокруг сельскохозяйственной тематики, все это измерение шагами подмосковных колхозных угодий" (Антон Горленко).

То есть речь вовсе не о бахвальстве своими прежними заслугами и скучном перечислении своих гениальных знакомых, чем обычно страдают художники старшего поколения. Все гораздо серьезней, речь о романтической дружбе в самом посконном смысле, то есть той дружбе, о которой рассказали братья Шлегели. Тогда и открываются пылающему взору метафизические глубины и водовороты: "Анахорет Монастырский приглашает нас на спиритический сеанс воскрешения Сущего в умершем Условном, пробивание плотных и мертвых слоев языка путем дробления их до квантового, атомарного состояния" (Сергей Хачатуров).

Собственно, прямая подсказка для возможной дешифровки текста и контекста выставки содержится в одном из стихотворений замечательного поэта Андрея Монастырского.

Мертвые не навалены кучей
А в ручьях разговоры ведут:
их осталось немного
но не застить сверкающих глаз
башмаки перепачкав,
а прыгнуть
Все быстрее летя
над болтливой без умолку пашней.

Так себе и представляешь романтических поэтов с картины Каспара Давида Фридриха, но только толкуют они о своих деликатных предметах не на фоне водопада или возвышенных горных вершин, но заглядывая в неизвестно кем и по какой причине выкопанную яму. Но увы и ах! Времена настали такие, что даже самые изысканные и изощренные дискурсы легко поддаются гламуризации, о чем уж успел поплакаться Никита Алексеев (по поводу шикарного издания с золотым обрезом, на котором написано "Московский концептуализм"): "Скорее всего, оно уляжется на кофейные столики в высшей степени буржуазных квартирах в качестве знака причастности к эзотерической традиции московского концептуализма, давно живущего в многочисленных собственных перевоплощениях. То есть, я считаю, это гностически-буддийская диверсия против русского народа" (Никита Алексеев, "Поездка в Коломну", "Русский журнал", 09.02.). Кстати, он напомнил и замечательное - и опять таки очень романтическое - буриме под громким и совершенно не кондиционным сегодня названием "Иерархия аэромонаха Сергия. Перевод обсосов Военного ведомства МАНИ (Московского архива нового искусства) на положение резидентуры", составленное в 1986 году Андреем Монастырским и Владимиром Сорокиным. Про себя Монастырский там сообщил: "Генерал армии Андрей Монастырский. Переводится в Реутово-8. Кличка: Обсос. Задание: тайный попечитель ВДНХ и Московского метрополитена".

Этот сюжет, несомненно, имеет отношение уже к романтической иронии. Но к настоящему моменту такой формальный ход уже почти неуловим. И получается, что "для того... чтобы вышеописанная картина в полной мере заиграла гипнотическими красками, необходимо наличие веры в истинность учения и восприимчивость к магнетической силе бредогенератора АМ" (Дмитрий Барабанов).

И тут же Барабанов совсем не романтически иронизирует: "Думаю, что успешные продажи в "Стелле" смогут значительно укрепить веру сомневающихся в ценность произведений Монастырского". Как ни смешно, это чистая правда - усилиями этой самой капиталистической галереи психоделические опусы тайного гуру неожиданно приобрели вполне очевидный денежный эквивалент. По крайней мере, несколько работ Монастырского и в самом деле были успешно проданы сначала на мадридской ярмарке ARCO, а потом и на "Арт Москве".

Как бы то ни было, оказалось, что версия об анахорете и сером кардинале, который никогда ни в какие коммерческие дебри не пускался, может оказаться вполне успешным коммерческим брендом.

Посему придется повториться: я нахожу, что пастеризация дискурсов, которую осуществляет галерея Stella, - дело очень важное и полезное. И неукротимый эстетический террорист Анатолий Осмоловский, и романтический поэт-безумец Андрей Монастырский должны быть принуждены к тому, чтобы застыть в виде монументов в специально отстроенном Пантеоне. Они должны это сделать только для того, чтобы расчистить место для будущих поколений революционеров. // Далее...


Наши
Конец отопительного сезона
Русский Журнал, 22.05.05 // Андрей Ковалев

Начинать, как всегда, следует с хорошего. В любимой Москве все будет еще лучше, то есть просто прекрасно. "Москву накрыло весеннее монументальное обострение" (Наталья Давыдова, "Известия" от 06.05). Никакой патологии – это просто Зураб Константинович Церетели опять немного повеселился – "Трудно сказать, как реагируют на монумент высотой с шестиэтажный дом проезжающие мимо него по проспекту Мира в авто, но вот пешеходы сбавляют шаг, на лицах многих написано неподдельное изумление, кто-то бурчит на ходу "кошмар". И в самом деле – "Какой же тут кошмар-кошмар?". Просто кошмар. Истинный кошмар может обнаружить только человек, широко мыслящий и вдаль глядящий. При такой постановке зрения очевидно, что "Скульптор – это не чиновник, его в отставку не отправишь, да и сажать наверняка не за что. Что он ворует? Землю под памятниками? Смешно. Он – художник, уважаемый человек. <...> Скульптор этот – он и с Шеварднадзе договаривался, и с Гришиным, и с Ельциным, и с Горбачевым, и с Лужковым, и с Путиным. С кем угодно договорится" (Олег Кашин, "Они всегда договорятся", "Русский Журнал"). Политический обозреватель, удостоившийся высокой аудиенции, обнаружил, что "Хозяин – милый пожилой кавказец в красных подтяжках. Хохочет, рассказывает какие-то истории, настолько органично смотрится среди сотен бронзовых истуканов, что на секунду забываешь о том, что перед тобой самый одиозный скульптор современности, востребованный исключительно благодаря своим дружеским связям вначале с партийным хозяином Грузии Шеварднадзе, а потом с партийным другой партийностью хозяином Москвы Лужковым".

В общем, ничего нового, придется с этим всем жить, нужно смирение. Гораздо забавней другое обстоятельство: "Последние творения Церетели вписываются в новую идеологию. Президент Академии художеств возрождает как раз сталинскую роскошь: его знамена на стелах сразу напоминают оформление сталинских высоток (те же стяги и звезды), а форма колонн – явно из императорского Рима. <...> Зураб Церетели, начинавший в 70-е годы, когда советский стиль дал сильную трещину и требовалось немедленно "обогатить" его новыми эффектами" (Сергей Соловьев, "Пародия на классику", "Новые известия" от 11.05).

Очевидно, что и в самом деле в нашем капиталистическом обществе имеется настоятельная потребность в реализме социалистическом. Желательно, высокодуховном, таком, как у Павла Никонова, что описывал суровых парней-геологов, которые "Строили они примерно такое же светлое будущее, как те – с улыбками. Но "суровых" иногда приписывают к соцреализму, по ошибке путая определение стиля живописи с окраской идеологического содержания" (Игорь Чувилин, "Выставка Павла Никонова", "Газета.Ру" от 18.05).

Дистанция между суровым соцреализмом Никонова и роскошным неосоцреализмом Церетели сегодня почти неуловима, отличие только в том, что последнему никогда не окажут таких решпектов в Третьяковке, как Никонову. Для того, чтобы обеспечить хороший проход к его персональной выставке, не пожалели труда, выстроили временную постоянную экспозицию. Правда, в этой экспозиции Отделу новейших течений под водительством Андрея Ерофеева разрешили немного повеселиться.

Однако зримо проявляющаяся в Третьяковке борьба искусства "хорошего" и искусства "современного" получает и новый оттенок. Вот Федор Ромер посетил выставку другого нашего героя, Сергея Андрияки, и обнаружил, что это "очень западный художник" (Федор Ромер, "Признание в любви", "Время новостей" от 29.04). И далее Ромер заявляет: "Я, как убежденный фрейдомарксист, всегда считал, что произведение искусства в закамуфлированной форме отражает либо общественную борьбу классов, либо внутренние метания самого художника, сводящиеся обычно к сюжету "Я и Оно". Не тут-то было: акварели Андрияки не отражают ничего, кроме желания показать, что и акварелью можно изобразить те сюжеты, которые раньше писались маслом. Столь "дегуманизированное" – а по сути, бессмысленное – искусство существовало лишь в текстах советских специалистов по эстетике, обличавших бездуховный Запад. Значит, переворот в умах произошел, и мы теперь в самом деле живем в стиле contemporary art – без духовных поисков, без ощущения богопризванности творца? Неужели?!"

Всемирно-исторические идеи фрейдомарскизма я тоже почитаю в качестве истины в последней инстанции, но все же считаю необходимым выявить допреждь всего две вещи. Во-первых, интересы какого класса защищает данный художник. Во-вторых, нужно выяснить экономическую подоплеку его творчества. С классом, которому беспредельно честно служит художник Андрияка, кажется, и так все понятно. А вот с экономической подоплекой все гораздо сложнее. Сам г-н Андрияка туманно намекает "Сколько было вложено спонсорских и бюджетных средств в это дело, в рекламную кампанию... <...> Цель выставки – не привлечение новых учащихся, не получение какой-то большей известности. Коммерческих соображений тоже нет. Выставка – бюджетная, государственная. На ней ничего не продается" (Ольга Никольская, "Я пишу Москву, пока она есть", "Вечерняя Москва" от 25.04).

Очевидно, что в этой области примитивные монетаристские законы не действуют. Зато вот в области искусства, которое именуется актуальным и современным, к полному удовлетворению рыночников, все обстоит отлично. Отчего и происходят странные вещи – "Художники, так долго не ценимые публикой, наконец познали зрительскую любовь в денежном выражении и перестали творить искусство неприятное и умное. Тем более это стало опасным занятием – суды, инициированные исками групп граждан, чьи национальные и религиозные чувства были оскорблены искусством, выносили нешуточные приговоры устроителям выставок и художникам. В результате отечественное современное искусство перепрофилировалось – никакой политики и критики, доставляем людям удовольствие. За удовольствие платят" (Ольга Кабанова, "Искушенные рынком. "Арт-Москва" объявлена бесцензурной территорией искусства", "Ведомости" от 19.05).

Однако вовсе не всегда невидимая костистая рука рынка хватает художников за горло. Хуже всего – желание соответствовать новейшим тенденциям. Вот и ранее неутомимый Олег Кулик говорит Григорию Заславскому, что "Россия – это международное чудовищное пугало – темная, страшная, агрессивная. Я должен взять и убедить людей, что не совсем так, есть и другие тенденции... Услышат ли меня, ведь у меня тоже много проблем на западных выставках именно из-за того, что говорят: это понятно, руссиш агрессор" (Григорий Заславский, "В искусство и обратно", "Независимая газета" от 11.05). Мне всегда почему-то казалось, что пугает-то мировую общественность как раз Зураб Константинович. А Кулик всего лишь веселит. Но если уж и такой серьезный мастер как Кулик вдруг заразился вирусом всемирной отзывчивости, то это значит, что дела идут вкривь и вкось. Посему следует прислушаться к тому, что говорит Фаина Балаховская: "Есть удивительные люди, всерьез убежденные, что искусство прошедших веков им легче понять, чем современное. Более задумчивым приходится все время напрягаться, раскручивая сжатые временем до полной неразличимости смыслов художественные структуры ушедших веков, расшифровывая загадки прошлого". ("Экологический перформанс", "Время новостей" от 18.05).

От себя добавлю – хорошая все же наука – конспирология! // Далее...


Наши
Парад победителя
Русский Журнал, 08.05.05 // Андрей Ковалев

Художественные обозреватели практически всех изданий оказались на данном историческом этапе в довольно сложной ситуации. Все без исключения музеи и прочие художественные и малохудожественные институции сочли необходимым отметиться по поводу надвинувшихся торжеств. При этом, как утверждает Вадим Нестеров ("Газета.Ру" от 21.04): "Празднование Победы в этом году подняло особенно много ила". Однако он не без оттенка удивления пишет о выставке "Победный 1945" в Выставочном зале федеральных государственных архивов: "Странное дело: вроде бы самый что ни на есть официоз - а цепляет". В данном случае важно зафиксировать сложение нового официоза, который апеллирует, понятное дело, к самым возвышенным чувствам человека и гражданина. Но в этом новом официозе проявился и новый сюжет: "Невольно устроители проекта "Парад Победы" придали военной истории религиозный налет (война ведь была "Священная"): как истовые христиане оберегали мощи и укладывали их в золотые ларцы, так современные историки собрали молитвенные предметы недавней старины" (Сергей Соловьев, "Скромное обаяние Сталина", "Новые Известия" от 29.04). Естественно, что к этому новому (забытому старому) культу никакого отношения не имеют простые фронтовики, вроде героя Лианозовской группы и нонконформиста Николая Вечтомова, который "До сих пор живет в поселке Северном и войну вспоминать не слишком любит - "пусть те, кто в медалях ходят, вспоминают"" (Вадим Алексеев, "Колина Война, или Счастливая звезда партизана Вечтомова", "Независимая газета" от 29.04).

Как звали предмет культа мы все отлично знаем, посему и можно сделать вывод, что "Постепенно из истории вместе с участниками войны исчезает "народность", а ее место занимают вожди. Победа в войне поэтизируется на голливудский манер: обязательно должен быть герой на белом коне" (Сергей Соловьев, "Скромное обаяние Сталина").

У нас эти процессы особого отторжения почему-то не вызывают (см., например, "Все ссылки в сюжете "Восстановление памятников И.Сталину"" на "Регнум.Ру"). Возмущаются только отдельно взятые непонятливые товарищи: "Непредставима икона Понтия Пилата, невозможен памятник Гитлеру в Берлине или Эйхману - в Иерусалиме. Ни одна уважающая себя нация не будет прославлять правителя, уничтожавшего ее саму" ("Ресталинизация станет козырем для "русофобской" политики". Заявление ООД "За права человека"). Люди официальные и понимающие реальную ситуацию ответствуют гораздо более взвешенно, подобно архиепископу Красноярскому и Енисейскому Антонию, который, с одной стороны, полагает, что "Сталин - герой своего времени", с другой - вспоминает, что "После этой победы вновь началось пренебрежение духовными ценностями, церкви стали закрывать, продолжилось торжество атеистической идеологии. Этот контраст говорит против того, чтобы устанавливать ему памятник".

Зато иностранные корреспонденты как-то заволновались:

"В сегодняшней России Сталин - это своего рода рекламный брэнд для тех, кто выступает за сильное государство и разозлен в связи с утратой в постсоветское время гарантированной трудовой занятости и оплачиваемых государством социальных льгот" (Дэвид Холи, "Сталин опять взбирается на пьедестал", Los Angeles Times от 03.05).

"Воскрешение Сталина, независимо от побудительных мотивов, чревато новыми конфликтами в обществе, которое еще не опомнилось от ужасов сталинского режима" (Ник Ален, "Почему в России опять почитают Сталина", The Daily Telegraph от 20.04).

"Миф о 'Великой Отечественной войне' - единственная объединяющая идея, пережившая перестройку и крушение Советского Союза, крушение, недавно названное Путиным величайшей катастрофой ХХ века" (Ральф Георг Ройт, "Тоска по Сталину", Welt am Sonntag от 02.05).

"Скандал вокруг скульптуры высвечивает проблему, возникающую в России всякий раз, когда она отмечает исторические даты: ее прошлое включает в себя неприятные моменты, которые страна и ее лидеры предпочли бы не вспоминать" (Стивен Ли Майерс, "День Победы бередит старые раны", New York Times от 04.05).


Сразу скажу, что меня лично процессы ресталинизации, проводимые в связи со столь значимыми датами, беспокоят куда больше, чем западных коллег - в конце концов, в новой виртуальной Колыме придется гнить мне, а не им. Хотя мое личное мнение по данному поводу даже и не рассматривается, все равно можно отметить, что еще не все так запущено. Возня со сталинским монументом была притушена: "Кремль едва ли мог пойти на то, чтобы одной рукой приветствовать на торжествах в Москве лидеров главных держав мира, а другой дать "отмашку" на возведение мемориалов в честь антизападного символа" (Юлий Горбунцов, "Лжепришествие Иосифа Победоносца", "Политический журнал" от 03.05). Больше всего радует то обстоятельство, что этому важному политическому жесту было придано не идеологическое, но исключительно монетаристское обоснование - "Передача скульптуры Церетели музею в Волгограде стоит 2 млн. руб., реконструкция музея - 800 тысяч". Возможно, что такого рода решение было принято из мелкой человеческой мести - мастер монументального курьеза в очередной раз выставил власть в предельно глупом виде: "Когда же в начале года Путин неожиданно согласился посетить Израиль, возникла неожиданная проблема - мужчины на памятнике, изображенные в голом виде, были необрезаны. Тогда власти обратились к автору, который отсек у жертв все лишнее" ("Подарок Путина обрезали", "Дни.Ру" от 29.04). Правда, настроение у маэстро давно уже испортилось - "Из-за Сталина Церетели перестал общаться с журналистами" ("Новый Регион - Крым" от 03.02).

Тем не менее радоваться рано. Победное шествие памятников уже не остановить, большие люди с большими пилами пилят большие фонды. Следует, однако, прислушаться и к такому отличному и прогрессивному бизнес-плану: "Время ускорится до такой степени, что монументы будут взрывать и через мгновение на их месте будут водружать заранее изготовленные точные копии. Жизнь превратится в сплошной хеппенинг разрушения и восстановления". Владимир Паперный, "Сделай, как было", "Огонек" # 15 за апрель 2005).

Однако, такая тотальная деконструкция - дело далекого и светлого будущего. Пока что постоянно приходится жить в вечном прошлом. Вот Ольга Кабанова посетила "военную выставку" в Третьяковке, совершила путешествие на пятьдесят лет назад. Ничего не изменилось: "Как ни показывай официальную живопись военных лет, она все равно производит ужасающее, просто страшное впечатление" (Ольга Кабанова, "Ничего человеческого", "Ведомости" от 04.05). Вернее, кое-что все же изменилось - сталинские идеологические аппараты уж не воспринимаются как причиндалы для опасных интеллектуальных игрищ. Все выглядит так, как будто Гройс с Тупицыными еще в пионерах маются, поэтому получается так, что "Громкая и лживая официальная живопись о войне представляет сегодня чисто академический интерес, в обычные дни ее вряд ли кому захочется смотреть. Зато графика, которой дополнена экспозиция, дает возможность искреннего сопереживания (там же). То есть время наше стремительно движется назад, совсем еще недавно казалось, что попали в застой, теперь появляется чувство, что дело уж идет к оттепели, и тоталитаризму можно противопоставить только лирику: "Сегодня настоящую актуальность сохранили только документальные свидетельства очевидцев да переосмысление военных сюжетов авторами-шестидесятниками, вроде Виктора Попкова с его "Шинелью отца" (Сергей Сафонов, "Фрау Пиппер шлет привет", "Газета" от 04.05).

Еще более забавно, что основная эстетическая парадигма шестидесятых - противопоставление "искренности" "официозу" - сегодня уже без всяких оговорок проецируется на явления актуального искусства. Говоря о небольшой выставке в "Крокин-галерее", единственной откликнувшейся на праздничную тему, почти все обозреватели считают нужным подчеркнуть, что проект "Лишен ложного пафоса" (Сергей Сафонов, "Отметим без пафоса, "Газета" от 21.04). Итак, настали такие времена, когда мессэдж ничего уже не значит, смыслы зашифрованы в оттенках нежных вибраций: "Интонация - оттенок звучащих слов. Тактичная интонация речи явилась синонимом деликатной, каллиграфической техники, транслирующей идеи и темы, бережные по отношению к чувствам и памяти. <...> Выставочный марафон к юбилею Победы только начался. Хорошо, что современное искусство стартовало в нем так достойно" (Сергей Хачатуров, "Каллиграфия Победы, "Время новостей" от 22.04). Отметим и появление еще одной важной, но давно уж забытой эстетической категории древности - "достойный". Но проблема и в самом деле нова, на что и указывает Ирина Кулик: "Выставка получилась исключительно идейно выдержанной. С неизбежным в год масштабного празднования "госзаказом" художники справились весьма достойно. Отлынивать от него было бы неприлично: если ты настаиваешь на своем праве быть не каким-то андерграундом, а полноправной и признанной частью современной российской культуры, изволь участвовать в протокольных программах" ("Художники дошли до Берлина", "КоммерсантЪ" от 04.05). Исторический момент настал такой, что приходится каяться в былом постмодернизме: "Осуществить элегантную рефлексию, минуя глумление, ухмылки, литературщину и идеологические тиски исторических штампов - задача не из легких" ("Юбилей без елея", АРТикуляция # 43 с Дмитрием Барабановым, "Артинфо.Ру от 25.04).

Однако остаточные проявления способностей к анализу происходящего все еще сохраняются - "Хотя на материале выставки и не напишешь диссертации "Дискурс ВОВ в искусстве 1900-2000-х", контуры явления можно различить. Откуда-то появилась любовь к стилю раннесоветской номенклатуры. Стали креститься на сталинские высотки, а Василий Теркин превратился в парторга Дунаева. Так-то. Деды шли в рукопашный, а внуки - эх, стыдно сказать - деконструкторы" (Антон Горленко, "Проект Победа", "Афиша" от 18.04). Но и на этом пути возникают совсем уж неожиданные подводные камни: "Нынешним наследникам неофициального искусства остается не столько искать подлинность, сколько ностальгировать по мощному пласту созданной в советские времена военной мифологии" (Ирина Кулик, "Художники дошли до Берлина"). Техника критического письма тоже приобретает черты деликатной каллиграфической техники - московские критики как-то не готовы обсуждать, откуда в такой новой этической системе возникает вышеупомянутый "герой своего времени". Истолковывать этот странный феномен куратору выставки в "Крокин-галерее" Александру Петровичеву пришлось только перед международной общественностью: "У истории нет сослагательного наклонения. Они не поют хвалебные песни Сталину. Они имеют дело с темами времени. Да, был Сталин. Да, произошли такие события. Это реальность" (Стивен Ли Майерс, "День Победы бередит старые раны", New York Times от 04.05).

В общем, настала пора всем людям доброй воли залечь на дно, отправиться в деревню. И никаких симулякров: "Мастера искусств сидят у костра и говорят наверняка о высоком, о новой искренности в искусстве. Все как 40 лет назад - того и гляди Окуджаву затянут..." ("TimeOut-Москва", # 24). А что в таком случает делать критикам? Все просто - выискивать тонкие дифференции, бродя по новопостроенному макету Манежа, где без всякой психоделики можно обнаружить, что "Мастер Андрияка замечательный, и техника акварели у него отработана до неприличного блеска. Но наиболее живые работы - ранние, годов 1970-х" (Игорь Чувилин, "Те же дыни, только в профиль", "Газета.Ру от 27.04).

Вперед, в общем, ребята, в Прошлое! Вспомним все! // Далее...


Без комментариев
И брюки превращаются...
Русский Журнал, 29.12.04 // Андрей Ковалев

Итак, настала пора итожить наши наработки, как говорил незабвенный последний генсек Михаил Сергеевич Горбачев. "Искусственная жизнь" представляет из себя почти еженедельный обзор протекающей действительности по системе "Еду лесом – лес пою, еду полем – поль пою..." А я придерживаюсь концепции, что художества существуют лишь для художественных критиков, посему и ссылки давать буду опять-таки на "Искусственную жизнь". // Далее...


Наши
За чистое искусство!
Время Новостей, 17.10.03 // Андрей Ковалев

Проект Татьяны Хэнгстлер с удивительным изяществом совмещает в одном флаконе все модные тенденции, прямо противоположные по своей сути. С одной стороны, ее «Автограф» представляет собой чистый перформанс в нонспектакулярном духе - художница рисовала всякие изображения пальцем прямо по грязи, скопившейся на полированных боках московских авто. О другом непременном атрибуте актуального дискурса, феминизме, свидетельствует изящная женская ручка, сжимающая мужской половой член. Рисунок при этом сопровожден резким непечатным выражением. // Далее...


Без комментариев
Переживание пространства
Время Новостей, 18.03.03 // Андрей Ковалев

В галерее "Сэм Брук" в рамках фестиваля искусств "Московская абстракция. Вторая половина ХХ века", организованного Государственной Третьяковской галереей, открылась выставка Владимира Янкилевского "Пространство переживаний". // Далее...


Наши
Неизвестное об известном
Время МН, 13.03.03 // Андрей Ковалев

С одной стороны, даже у людей очень солидных всколыхнулись воспоминания об экзаменах на отделении истории и теории искусства Московского университета, где преподаватели очень любили показывать какие-то смутные картинки с требованием немедленно угадать автора. Или хотя бы стиль и эпоху. // Далее...


Наши
Цензура для Свободы под чадрой
Время МН, 22.02.03 // Андрей Ковалев

И вот совсем новое сообщение — недавно в городе-спутнике Лондона Валсолл местная администрация приказала снять с выставки в городском музее два больших фотоколлажа московской группы АЕС (Татьяна Арзамасова, Лев Евзович и Евгений Святский) из их знаменитой серии "Мусульманский проект". Напомню, что в одной работе очень реалистично изображена статуя Свободы, одетая в чадру, во второй — британский парламент, преображенный в мечеть. // Далее...


Без комментариев
Памятник девяностым
Русский Журнал, 07.02.03 // Андрей Ковалев

Вообще говоря, теперь оказывается, что именно Тер-Оганьян был самым изощренным художником девяностых, поскольку тщательно и последовательно исследовал ситуацию, в которую неизменно попадает русский художник, вечно вынужденный кого-то догонять и подчиняться чужим уставам. Именно этим он и занимался, выступая мастером-наставником для компании молодых художников, собравшихся в сквоте на Трехпрудном, где еженедельно проводились выставки-перформансы. // Далее...


Наши
Биеннале переходного периода
Время МН, 04.02.03 // Андрей Ковалев

Франческо Бонами: - Кроме того, русскому искусству присущ глубокий самоанализ. Мне кажется, что все дело в репрессивном политическом режиме, который существовал десять лет назад, когда тело стало единственной площадкой для экспериментов, единственным пространством свободы. // Далее...


Без комментариев
Невидимый миру дискурс
Время МН, 29.01.03 // Андрей Ковалев

На выставке Осмоловского ничего такого особенного, чего можно было бы ожидать от радикала в законе, не происходит. Мониторы показывают какую-то невзрачную съемку. После внимательного рассмотрения оказывается, что это самые популярные московские места насильственного ухода из жизни — "Белый дом", распальцовочный бар "Доллс" — место нескольких громких заказных убийств, мирная девятиэтажка, оказывается, расположена на Каширском шоссе, лавочка в парке свидетельствует о разгуле молодежных группировок, а суета на привокзальной площади — о замерзающих бомжах. // Далее...


БЕЗ КОММЕНТАРИЕВ
Чувствительная амазонка
Время МН, 21.11.02 // Андрей Ковалев

На выставке в МЦИ, где представлены супрематические серии 1916-1919 годов, очень хорошо видно, как молодая художница пытается отгородиться от беспредела супрематического космоса, в который пытался втянуть своих учеников Казимир Малевич. Удальцова старается очеловечить запредельное, поэтому супрематизм чрезвычайно интимен и даже лиричен. Наверное, в этом и заключена квинтэссенция того самого женского вклада в русский авангард, о котором так много говорили по поводу выставки "Амазонки русского авангарда". // Далее...


БЕЗ КОММЕНТАРИЕВ
Променад по "Лабиринту" в сторону свободы
Время МН, 29.10.02 // Андрей Ковалев

Иван Чуйков, если прислушаться к его посланию, говорит вещи печальные — отчуждение тотально, поиски выхода неизменно приводят в тупик. Эта печальная весть, высказанная человеком, вышедшим из среды советского андеграунда, основана на принципиально новом эксзистенциальном опыте. Этика и эстетика художественного подполья пятидесятых — восьмидесятых основывалась на предположении о двоемирии, о том, что есть возможность вырваться из этой юдоли скорби и печали. Слово "Свободен!" сказал себе булгаковский Мастер, ее же повторил и тот несчастный, который улетел из одной кабаковской инсталляции. // Далее...



СТРАНИЦЫ (ВСЕГО 4) | 1 |  234


Powered by Qwerty Networks - Social Networks Developer #1