Все. С современным искусством покончено. До сентября. Завершившийся на днях Форум художественных инициатив "Искусство как туризм" вывел последнюю строчку в списке выставочного сезона. Понятно, пора серьезно отдохнуть. Кто не отдыхает, тот занимается ремонтом или меняет квартиру.


Галерея XL меняет прописку - переезжает из полуподвала на Садовой в роскошный зал на Яузском бульваре, фантастически выигрывая в квадратных метрах. На новом месте ожидаются выставки с размахом. Госцентр современного искусства обзавелся маленьким трехэтажным замком (бывшим театром В.Д.Поленова, построенным в псевдоготическом стиле) на Зоологической улице, естественно, с видами на Зоопарк. Видимо, выставка "Фауна" для ГЦСИ была пророческой и путеводной. Экспозиции же на Зоологической пока делать необязательно, само здание-пряник, замученное пристройками и перестройками советских времен и ныне припудренное евроремонтом, - уже памятник чудному российскому дизайну прошлого века. "РОСИЗО" обзавелся новым начальством и тоже ремонтирует свою выставочную площадку на Петровке с тем, чтобы... больше на ней ничего не показывать. Все отдадут разросшемуся штату заведения. Галереям-арендаторам придется искать для своих выставок другие места. Прощайте, концептуальные затеи Obscuri viri и забавные тусовки "Велты". На Петровке остается один Церетели со своим музеем, если не считать полуконспиративную "улицу ОГИ". Поговаривают, что "Файн Арт" съезжает с насиженного места, что "Марс" переезжает куда-то на Сретенку. Впрочем, что верить слухам, - окончательная диспозиция московского современного искусства станет ясна в сентябре. А до той поры можно посмотреть и старое.

Трубниковский переулок, 17 - адрес старинного искусства, по которому недавно временно прописалось современное проектантство: в прошлом месяце галерея "VP Studio" показывала в особняке, занимаемом Литературным музеем, выставку "Отцы и дети", эдакую смесь из опусов папаш-соцреалистов и их концептуально продвинутых чад. Мало кто знает, что и сто лет назад в особняке любили почудить, перетасовывая старые и новые творения, смешивая древнерусскую иконопись с французскими барбизонцами, академистов с декадентами-мирискусниками. Владельцем дома был известный всей художественной и антикварной Москве Илья Семенович Остроухов, сумасбродный и фанатичный любитель изящного, меценат, сам художник, друг художников, мучитель музейщиков и держателей лавок древностей. Илья Семенович происходил из старинного замоскворецкого купеческого рода, из тех "поддевочников", с которых писал своих колоритных персонажей Островский. Он и сам любил бравировать своими купеческими ухватками, напоказ капризничая в окружении интеллигентных Александра Бенуа и Абрама Эфроса. Впрочем, к его припадкам театрального помешательства - с выбрасыванием якобы перегретого "бордо" и плюшкинской раздачей сахара перед чаем - посетители Трубниковского быстро привыкали. А между тем, Илья Семенович был вполне культурным человеком. Он владел многими иностранными языками, превосходно играл на фортепьяно и даже подумывал серьезно заняться этим делом. В юности вращавшийся в кругу художественного молодняка в мамонтовском Абрамцеве, Остроухов готовился стать живописцем. Хотя ему поставил руку Репин, он сумел добиться вполне приличных результатов, а со временем даже стал покушаться на лавры Левитана. Его пейзаж "Сиверко" слету был куплен Третьяковым. Но, несмотря на еще несколько крепких опусов, Остроухов так и остался художником одной картины.


Может быть, он понял, как важно вовремя уйти из искусства - мысль, с которой обычно трудно смириться русскому художнику.

Остроухову все же пришлось поработать по профилю, по диплому, выданному Московской практической академией коммерческих наук. Женитьба же на дочери чайного короля Боткина накрепко повязала его с коммерцией, но не отвратила от художеств. С хватким профессиональным взглядом художника, с толстым бумажником, из которого он с большущей неохотой доставал купюры, Остроухов стал первым на Москве коллекционером. Но поначалу собирал жутко бестолково.

Как-то в развалах он за гроши раздобыл кусок старой доски с "Богоматерью у креста" и тут же приписал великому Ван Эйку; гордился своим Веласкесом, пока не увидел своего Диегу де Сильву в каталоге Венецианской академии с подписью "Ян Лис". Но опыт - великое дело. Со временем у Остроухова завелись классные рисунки и акварели Иванова, Кипренского и Щедрина, а также Жерико, Коро и Дега. Не забывали его и друзья по мамонтовскому кружку - Серов, Коровин, Врубель... Другие московские собиратели уже не помышляли равняться с ним, переступить ему дорогу. Попытки перехватить у Остроухова трофеи жестоко карались. "Купил дрянь!" - бросал Илья Семенович и надолго делал из коллекционера всемосковское посмешище. Незадачливого же антиквара, забывчиво обнесшего Остроухова интересной вещицей, ждал приговор к высшей мере: "Торгует подделками!" После этого бедняге приходилось сворачивать торговлю и бежать из Москвы. В своих заключениях и оценках Остроухов не мог ошибаться - ошибаться могла вся история искусства и все эксперты скопом. Иной раз Илья Семенович любил поиграть в консилиум - собирал в Трубниковском музейщиков, антикваров и художников, предлагая им осмотреть вещь и разделить уже готовое остоуховское заключение. Подтверждавших его хозяин ободрял: "Ну что же, угадали." На имевших особое мнение рявкали: "Сказал чепуху и упорствует!" В исключительных случаях добавлялось: "Свиной глаз!"

Проколы в атрибуциях, правда редкие, были у Остроухова поистине исторического масштаба. Но о них нельзя было даже заикнуться. Коллекционер Дмитрий Иванович Щукин как-то по невероятному счастью купил картину самого Вермеера Делфтского и принес на консультацию Остроухову. Потом Щукин рассказывал об этом Эфросу "шепотливым голосом, каким говорят о нечаянном убийстве в семье". "Чепуха, дрянь! Такое и держать в коллекции зазорно!" - беспощадно отрубил Остроухов. И Щукин продал и картина ушла за границу. Теперь она в Гааге. А так в наших музеях мог бы висеть хоть один Вермеер.

Упрямец Остроухов противился самой судьбе, определившей его в открыватели древнерусской иконописи. Иконы уже давно собирали купцы-старообрядцы, понемногу собирал и Третьяков. Остроухов все воротил нос. До той поры, пока на один из дней рождения ему не подарили икону "его" святого - "Илью Пророка" XV века. И словно сбылось какое-то пророчество - Остроухов стал рьяным скупщиком икон. Что ускользало от его глаз, то приносилось его агентами, сновавшим по московским развалам. Об остроуховском собрании иконописи Бенуа говорил, что благодаря ему Запад приравнял древнерусских художников к мастерам раннего итальянского Возрождения. Одна из главных заслуг Остроухова - появление в Третьяковке иконописного раздела.

Однако чудачества не оставляли Илью Семеновича и в Третьяковке, в которой он стал главою после смерти Павла Михайловича. Он прилепил к ее фасаду васнецовские кокошники, носился с планами переноса галереи на Девичье поле. Отцы города ставили ему на вид приобретение мирискусников и прочих декадентов, не подозревая, что именно за этот "волюнтаризм" потомки и будут ценить остроуховское правление. За все эти чудачества Илью Семеновича попросили с места, которое занял скучно-методичный Грабарь. Остроухов, естественно, обиделся, затворился в своем особняке в Трубниковском среди "бордо" и лекарств и занялся бесконечной перевеской и описью лелеемых творений. Он принялся разрушать свою великолепно перемешенную коллекцию, пытаясь все расставить по полочкам, как в обычном нормальном музее. Пришедшие к власти большевики не очень трогали Остроухова - спасали охранные мандаты от высокопоставленных знакомых. Коллекцию за Ильей Семеновичем закрепили пожизненно, назначив его хранителем собственного же музея. Но уже заранее между Третьяковкой, Музеем изящных искусств и Историческим музеем было поделено, кому достанутся западные мастера, кому русские, кому иконы.

Он умер среди еще неразрозненной коллекции, в окружении работ дедов, отцов и детей русского (да и не только русского) искусства. Графическую часть его собрания сейчас и показывают в Старой Третьяковке.

P.S. 21 августа в Российской Академии художеств открывается выставка "Художники круга "ДИ". "ДИ" - это журнал "Декоративное искусство", существующий с 1957 года. Понятно, что будет нечто среднее между встречей выпускников и слетом ветеранов разнообразных видов и жанров искусства.

Поправка. Выставка "Средь шумного бала. Балы и дом Романовых второй половины XIX - начала XX века. Документы и фотографии" откроется 22 августа в Выставочном зале Федеральных архивов.