В Москве дал единственный концерт легедарный рок-герой Роджер Уотерс, основатель Pink Floyd, впоследствии переругавшийся с коллегами, узурпировавшими, по его мнению, название группы, и называющий себя Mr Pink Floyd. Музыкант он, что говорить, выдающийся.
Но интересен Роджерс Уотерс еще тем, что отчасти благодаря его творчеству (хотя наверняка не при его желании) поп-музыка очень сильно изменилась за последние лет двадцать. На смену идолам, рок-героям, носившим пышные мантии истинных творцов, пришло странное племя ди-джеев. Людей, свою музыку не пишущих, на музыкальных инструментах не играющих, а манипулирующих чужой музыкой при помощи вертушек для виниловых пластинок и мудреных электронных устройств.

ПОСЛЕДНИЕ ПАТРИАРХИ

Концерт Роджера Уотерса, состоявшийся недавно в Москве – мероприятие, несомненно, музейное. Изъясняясь в музейных же терминах, его хочется назвать даже не концептуальной выставкой, а этакой постоянной экспозицией, передвигающейся из города в город по маршруту мирового турне рок-патриарха. Посещение такого мероприятия – сродни походу на, скажем, выставку Энди Уорхола. Все хиты давно знакомы едва ли не наизусть, все детали шоу, в общем-то, тоже известны. И тем не менее услышать живьем Another Brick in the Wall в сопровождении тех же анимационных роликов, которые сопровождали еще классическую концертную «Стену» 70-х, или Pigs on the Wings на фоне хрестоматийной летающей свиньи было столь же трогательно, как увидеть воочию «Суп Кэмбэлл». Чем чаще тиражируется то или иное произведение, тем больший трепет вызывает встреча с оригиналом. Особенно если статус самого этого оригинала весьма загадочен. Что такое оригинал серийных уорхоловских картин – репродукций, обреченных на дальнейшее репродуцирование? Что такое аутентичное пинкфлойдовское шоу с его кинопроекциями, созданными еще в 70-е годы?
Сами рок-патриархи зачастую оказываются живыми экспонатами этого передвижного музея. Вот Гилмор, судя по видеозаписям поздних концертов, уже давно превратился в живую деталь той грандиозной хайтековской световидеомузыкальной инсталляции, в которую превратились поздние пинкфлойдовские шоу.
Роджер Уотерс все же кажется не экспонатом, а хранителем этого музея – возможно, потому, что он уже не выступает под легендарным брэндом Pink Floyd. Сдержанный, импозантный джентельмен с пушистой серебряной шевелюрой и в строгом черном костюме бережно показывал публике настоящие пинкфлойдовские шедевры из своей частной коллекции. Посмотрите, как это выглядят в действии. Вот здесь включается свет, и лазерные лучи бороздят зал. Здесь начинается проекция – поп-артные мультфильмы или антикварная психоделика ползущих по экрану красочных пузырей, напоминающих финал «Космической Одиссеи». А тут появится на экране сам молодой Уотерс, в компании совсем юных Pink Floyd, проделывающих какой-то простодушный абсурдисткий хэппенинг на черно-белом пустынном пляже. А теперь уже живой Уотерс на сцене возьмет гитару и запоет, а затем вступят бэк-вокалистки, появится саксофонист, и какой нибудь Crazy Diamond засияет как новенький, извлеченный из бархатного футляра музейного хранилища. А затем, отпев все положенные классические флойдовские хиты, Уотерс перешел к своим новым, написанным уже во время сольной карьеры, композициям. Правда, казалось, что сочинение и исполнение этих красивых сентиментальных баллад – этакое хобби, которым Уотерс занимается в свободное от своих музейных обязанностей время. Работа хранителя, в отличие от обязанностей экспоната, все же оставляет время для необязательного и приятного времяпрепровождения.
В этой позиции вдумчивого, чуть отстраненного и ностальгического хранителя есть нечто куда более обаятельное, чем обычная поза заживо музеифицированной звезды. Впрочем, и сами Pink Floyd на классических рок-идолов похожи не были – особенно после того, как из группы ушел самый харизматический из участников, Сид Барретт. Да и музыка Pink Floyd не предполагала идолопоклонства.

ДА МУЗЫКА-ТО НЕ ВАЖНА

Некогда рок-культура вернула в музыкальное искусство магию пристутствия, неотторжимость произведения от его авторов. Живое присутсвие рок-звезды было гораздо важнее, чем собственно песни. Как известно, на первых концертах Битлз вопящий от восторга зал не мог слышать песен – фэны приходили смотреть на своих кумиров. Сами Битлы могли после концерта с удивлением выяснить, что Леннон и Маккартни, не слыша друг друга на сцене, одновременно исполняли совершенно разные песни. Публика куда лучше музыкантов знала, как именно звучала неслышимая музыка.
Чем сложнее и экспериментальнее становилась рок-музыка, тем труднее было понять, как именно должно выглядеть ее исполнение. Ранние концерты тех же «Пинк Флойд» ошеломляли тем, что публика уже не могла понять, откуда именно исходит эта неслыханная доселе звуковая магма. Авангардистские рок-концерты поздних шестидесятых превращались в настоящие мультимедийные хэппенинги с кинопроекциями – некий психоделический опыт, не производимый музыкантами, но происходящий с ними.

МУЗЫКА МАНИПУЛЯТОРОВ

В середине 90-х старые хиты Pink Floyd были перепеты разнообразными электронщиками – в том числе и знаменитыми мистиками и мистификаторами из группы Psychiс TV (эти кавер-версии вышли на диске A Sacreful of Pink Floyd). Именно Pink Floyd были признаны родоначальниками той современной музыки, которая отменила классическую фигуру рок-звезды. Экстремалы-электронщики сделали главным событием не присутствие автора, но его размывание в потоках совсем уже нечеловеческих и потусторонних звуков.
В этой музыке ломается классическая система звезд, уже давно неотделимая от шоу-бизнеса, превратившая рок-артистов в застывшие медиатизированные.образы. Еще в 70-е альтернативнные музыканты из группы The Residents сделали самый радикальный антизвездный жест – они выступали только в масках, изображающих огромные глазные яблоки. Состав группы держался в секрете, и о том, как на самом деле зовут музыкантов, ходили самые невероятные слухи.
Когда доносящиеся из—под этих масок искаженные голоса перепевали, скажем, хиты Элвиса Пресли, казалось, что ты слушаешь элиенов, пытающихся выучить человеческую речь по старинным пластинкам.
Впрочем, на фоне современной, еще куда более деперсонализированной электроники, The Residents звучат трогательно человечными. А их маски стали такими же звездными имиджами, как и лицо любого из классических рок-старов.
Современная музыка породила новый тип звезды – ди-джея. Звездой становится уже не автор, чья музыка неотделима от его голоса и живого присутсвия, но манипулятор, пропускающий сквозь себя разнообразные музыкальные потоки и пользующийся обрывками чужих голосов и мелодий. Впрочем, ди-джеи так же становятся медиатизированными звездами, снимающими клипы и помещающими свои физиономии на обложки дисков. Как некогда в классической музыке главными звездами стали не виртуозы-музыканты, но дирижеры, манипулирующие звуковыми потоками из—за своего пюпитра, точно так же сегодня ди-джей манипулирует ими с помощью микшера, сэмплера и вертушек.
В этих потоках уже никому не принадлежащей музыки классические хиты обречены стать материалом для кавер-версий и ремиксов или музейными экземплярами, обрастающими витринным стеклом раз и навсегда отлаженного звучания. Хиты Pink Floyd на московском концерте Уотерса звучали точь-в-точь так же, как на классических дисках. Кроме, пожалуй, одной песни – самой, наверное, магической флойдовской вещи Set the Control for the Heart of the Sun. Там, где на диске Sacreful of Secrets звучали то ли шаманские гонги, то ли призрачные синтезаторы, доносящиеся словно из «забесконечности» кубриковской «Космической Одиссеи», в современной концертной версии появился ностальгический и явно земной саксофон. Молодой Уотерс на экране в этот момент блуждал в каких-то черно-белых пустынных полях. Сегодняшний Уотерс на сцене вовсе не пытался вновь пережить давний трип своей юности. Он не стремился не заметить прошедшего времени. И в этом вдруг ставшем ощутимом временном сдвиге было нечто асболютно живое, берущее за душу, выбивающееся из музейного концерта – ведь музейные экспонаты вряд ли ощущают течение времени.