Юбилей легендарной "Бульдозерной выставки" мог пройти незамеченным, если бы не Константин Батынков, открывший в "Крокин-галерее" посвященную ему экспозицию. Этому художнику, как правило, есть что сказать по самым животрепещущим поводам. Он внимательно следит за историческими событиями и умеет выделить в них главное: главных персонажей, главные повороты, наиболее яркие оттенки. Это ясно всякому, кто знаком с такими произведениями Батынкова, как "Масоны принуждают Леонардо да Винчи к изобретению военной техники вместо написания гениальных картин" или (из той же серии) "Масоны готовят на заклание российское будущее".

Героями нового цикла Батынкова стали бульдозеры как таковые. Тридцать лет назад с помощью этих механизмов советская власть боролась со свободным творчеством. Таким образом, машины приобрели нечто вроде символического статуса. Однако образ бульдозера не был на достойном уровне осмыслен в искусстве. Хотя за ним стоит целая историческая эпоха. Редкий выпуск программы "Время" до 1991 года обходился без монструозно-крупного плана этой машины. Известна она также и по живописным полотнам, отражавшим достижения сельскохозяйственного комплекса.

Константин Батынков сосредоточился на психологических характеристиках чудо-машины. Он не показывает ее в деле. Бульдозеры на рисунках Батынкова стоят в задумчивости, что бы предпринять. Их вид вовсе не ужасен, но исполнен, в своей абсолютной обыденности, грозного пафоса. Нельзя отделаться от впечатления, что именно они все и решают. Совершенно самостоятельно. Кажется, они не нуждаются ни в каком руководстве, водительстве и наставничестве. Константин Батынков изобразил войну машин в период затишья и временного перемирия. Социальная острота такой ситуации только подчеркивает ее радужную историческую перспективу. В конце концов бульдозеры не только пожрали картины неофициальных художников 70-х, они же способствовали безудержному росту их международной карьеры. Здесь, впрочем, можно вспомнить популярный некогда анекдот о роли паровоза в романе "Анна Каренина", которая, по мнению литературоведа-докладчика, оказалась "сильно преувеличенной".