| | Возможно, всем нам известно чувство неловкости, сопутствующее настоящему дружескому обожанию.
Лица друзей заставляют меня краснеть. «...Вглядись в лицо спящего друга» - советовал Ницше,
чтобы правильно ужаснуться самому себе. Я люблю моих друзей.
Этот проект представляет собой посвящение моему другу Олегу.
Визуализация этого посвящения является материалом, художественной целью и ценностью. Лирическим
реди- мейдом.
Виктор Алимпиев.
Виктор Алимпиев выставляется в нашей галерее впервые. Следует заметить, что эта выставка - вообще в жизни художника первый соло-проект, хотя имя Алимпиева в последнее время произносится все чаще в столичных художественных кругах (хотя бы из-за участия его совместной работы с Марианом Жуниным «Ода» в проекте словенского куратора Игоря Забела в рамках Венецианской биеннале этого года).
Дело в том, Алимпиев работает в несколько «не галерейном» (пока в России) формате - видео. Путь от живописи, с которой автор начал в Училище 1905 года (потом - в Педагогическом институте) к компьютерной графике, а после, уже работая на телевидении - к видео, вполне закономерен для страны, в которой художники не имеют социальной опоры в лице институций современного искусства и предпочитают работать в малозатратных жанрах.
Видео Алимпиева, созданное в последние пять лет - самостоятельное или в соавторстве с другими художниками - отличается от прочих и техническим совершенством, и необыкновенной элегичностью. Скажем даже, это просто квинтэссенция лирики, поданная в абсолютно чистом виде, не замутненном нарративностью или метафорами. Например, в работе «Несколько подарков Олегу» (1997) основой видеоряда стала анимационная компьютерная графика, образный строй который отсылает к каким-то теням воспоминаний. Движение «живых картинок» подчинено музыкальному ритму композиции Жана-Марка Зелвера (сентиментальная мелодия на тему Марка Шагала и России). Этот поток лирики и эвфемизмов имеет и некоторое количество загадок - во-первых, какого-то мифического «Олега» в посвящении, цифру «9» в указании числа «подарков» и, наконец, заключительный образ в виде санитарно-гигиенических кабинок со все теми же образами-отпечатками на кафеле. Однако четко выстроенный, декоративный и завораживающий сюжет видеоклипа не дает этим вопросам-загадкам перерасти в сущностную проблему - ну, какая разница, в конце-то концов, какой-то Олег, какой-то сортир...
Для решения создать на основе своего фильма целостную пластическую композицию - «мультимедийную», как нынче принято говорить, ибо компьютерный эскиз здесь воплощен в живописи, скульптуре и инсталляции, потребовалось немало авантюризма. Ибо все эти скрытые вопросы и неясности в реальном трехмерном пространстве становятся уже не малозначащими подробностями чьей-то личной жизни, а некими социальными новообразованиями, которые автор преподносит не «Олегу», а нам, зрителям. Таинственность в таком случае становится фрагментарностью, ущербностью, назойливостью - словом, сопровождается всем тем рядом эпитетов, которыми принято награждать чужую и открытую личную жизнь.
Однако в таком ракурсе, который открывает проект Алимпиева, есть и отзвуки придуманного группой АБС лозунга «Художник за базар отвечает», и даже декларация некоей профессиональной честности - как отдачи долгов пережитым эмоциям и впечатлениям. Как бы дико и странно не выглядели бы отдельные фрагменты инсталляции, все они - лишь высказанные вслух фигуры лирики, и не вина художника в том, что он пережил это именно так, а не иначе. Странность их обусловлена самыми условиями социального бытования искусства и визуальным языком «контемпорари арт», призванного сделать его явлением доступным и модным.
Прямолинейно-ироничная попытка Виктора Алимпиева визуализировать лирику и интимные переживания кажется нам гораздо симпатичнее, нежели пафосное провозглашение «новой живописности», которое случилось на московской художественной сцене вот уже как два года назад, и с тех пор не отпускает умы некоторых ее участников. Выставка Виктора Алимпиева - это «наш ответ Чемберлену» (возвращению живописи и в целом монументально-декоративному пафосу).
Потому как, если вдуматься, нет сегодня ничего более дикого и безумного, чем попытка создания «большого стиля» в отечественном искусстве и превращения его в моду. Это равносильно тому, как на осколках империи, в омуте провинциальности и нищеты полагать, что индивидуальная форма чувственности может быть не только тиражирована, но и навязана обществу в виде некоей эстетической нормы.
|
