- Вы - участники уже легендарного и много обогатившего русскую разговорную речь, народного по сути своей движения "Митьки". Именно "митькам" мы обязаны появлению вашего автономного творческого тандема? Александр:
- Мы познакомились еще в 1977-м году, когда поступили в институт (факультет керамики Мухинского училища) в одну группу. Через три года поженились, на четвертом курсе. Мы делали совместный диплом - оформление ленинградского зоопарка. У каждого, правда, были свои куски, которые мы совершенно по-разному вырабатывали. "Митьки" как сформировавшаяся компания и как слово - это уже 1984-85 гг. С другой стороны, до "Митьков" совместной работы впрямую не было. Она началась как раз с середины 80-х. В "веселых" техниках - коллажах на ткани, каких-то бумажных штуках. Ольга:
- Как тогда казалось, в не очень серьезных вещах. Александр:
- Просто общее мнение первой половины 80-х было настроено на то, что все основные сообщения идут через живопись. А прикладные дела считались чем-то несерьезным. Казалось, что живопись требует напряжения, а после института "прикладуха" и так хорошо выходит. Это как Пушкин - "Евгения Онегина" создавать должен, а стихи на случай (может, гениальные, блестящие, но на случай) создадутся сами собой. "Желание писать "Хованщину", как говорил Веня Ерофеев, было основным стержнем. Для меня этими стихами на случай, картинками на полях стали иллюстрации к Шинкареву, Гребенщикову, Тихомирову, Григорьеву. Я оттягивался в "митьковских" рисунках, продолжая заниматься своей живописью. Ольга:
- Считалось, что мы обязаны заниматься живописью, но издержки нашего прикладного образования позволяли заниматься еще какими-то вещами, от живописи отличающимися. Я занималась керамикой и фарфором. Александр:
- В итоге началом совместной работы стала именно легкая серия графики под названием "Джаз", сделанная под впечатлением шелкографской книги Матисса. Это была полноценная вещь, которую подписали два автора. Ольга:
- Мы вместе увидели нечто (Матисса), что нас поразило и подвигло. Глупо было делать две версии на эту тему. Александр:
- Но картинки делал каждый по отдельности. Другое дело, что они для других неотличимы, но мы видим сразу. Впервые туда влезли и кусочки текстов. Получились цветные яркие большие листы - штук так 26 или 30.
- Потом, ты говорил, Оля помогала в создании митьковского "Броненосца Потемкин" - мультфильма "Митьки никого не хотят победить, или Митькимайер". Александр:
- Работая над ним в 1991-ом году, я понял, что нужны единомышленники. Зову ее делать титры - думаю, только буквы сделает. Она вдруг понимает, что это неинтересно, надо оживить все буквы, титры. Потом начинает вмешиваться все больше и больше - Оля написала куплет для песни Гребенщикова, даже сделала свою вставку, фильм в фильме, после которой наши продюсеры предлагают ей сделать свой фильм. И она делает в 1994-ом году фильм "Чудо из чудес". Если в первый раз я ее позвал, то тут уже она меня. Она меня наняла вторым художником, платила отдельную зарплату, довольно неплохую. Ольга:
- Кумовство!
- Но это все какое-то половинчатое, неполноценное соавторство.... Александр:
- Потом и это опять распадается. И вдруг... Ольга:
- Саше очень нравились предметы старые, которые он у нас на даче находил, складывал-раскладывал повсюду. Они у него лежали на чердаке как палитра. Александр:
- Да, я их мыл и раскладывал. Ольга:
- Но совершенно не знал, к чему употребить. А я как мелкий практик и тактик (Саша - стратег) стала делать из них какие-то мелкие вещи-модели, самолетики разные. Александр:
- Формально выставка "Русский дизайн" 1994-го года числится за Олей, потому что это она все придумала и сделала. Это вроде бы Олина вотчина, я вроде бы для смеху залез, пока она что-то делала. Но я сначала просто помогал - проволочку держал или плоскогубцы, подвинчу-подкручу, гвоздь забью. Потом я увлекся и в этом проекте у меня свой секретный маленький проект. Два-три произведения, подписанных Олей, сделал уже я с ее одобрения или под ее диктовку. Ольга:
- Сашка не любит что-то делать, а у меня терпенья дамского хватает. Александр:
- Зато как снабженец - куда-то бежать, договариваться - я лучше. А в наше время это большая составная часть искусства. Правда, Оля готова сидеть на телефоне, обзванивать магазины, чтобы найти материалы.
- Мы отвлеклись. Александр:
- На следующий год появилось пресловутое "Путешествие в сторону Йые" с выдуманным героем - профессором Бариновым, и тут уж начался настоящий драйв совместной работы. Ольга:
- Мы фотографировали объекты "Русского дизайна" на слайды и поняли, что невозможно остановиться, нужно что-то делать дальше. Возникла идея Арктики. Александр:
- С самого начала стало ясно, что это будет что-то совместное, проект будет глобальным, что там вылезет живопись, графика, фотография, тексты. Потом появился "Русский патент" и т. д. Уже не различить, кто что делал. Мне казалось, например, что фотографию делал я. Потом смотрю - да я же на этих фотографиях! Это значит, что я дал Оле мыльницу. У меня есть все эти зеркалки, экспонометры, я умею снимать профессионально, сам могу напечатать, если нужно. А Оля может только на кнопку нажать. Хотя я снимал долго зеркалками и экспонометрами, но на выставку пошло все, что Оля сняла мыльницей. А я у нас считаюсь фотографом. Точно так же я никогда не писал текстов, но вдруг у меня прорезался редакторский дар. Оля что-то пишет, а я сижу, стригу ножницами, абзацы местами меняю, скотчем клею (мы пишем от руки). А потом даже говорю, что нужно вставить, дописать - и иногда сам дописываю, а Оля меня редактирует. Ольга:
- И стал писать гораздо бойчей, чем я. Я три черновика испорчу, а он - два.
- То есть к соавторству вас подвигло не традиционное, а современное искусство с его проективным мышлением, многожанровостью, новой синкретичностью, волей к аттракциону. Александр:
- По поводу аттракциона. Наш "Передвижной бестиарий" в Летнем саду - квинтэссенция совместности. Даже захотелось чего-то нового, разделиться. Ольга:
- Очень уж все хорошо выходит, хочется лажи. Александр:
- Правда, занятная деталь. Когда делали этих зверей, Оля покупала дерево, фанеру, шведскую металлическую ленту, сама пилила - не рабочие-столяры. Я не могу себе представить, что я это делаю. Я могу только со столяром договориться, поэтому нахожу старые куски мебели и работаю с ними - это еще и физическая лень. Когда мы делали домики для бестиария, считалось, что они мои. Но Оля собственноручно работала своих зверей, а я ездил к столярам и платил деньги. Ольга:
- Саша идет по дороге и видит перед собой какое-то препятствие. Он пару раз пытается его преодолеть, понимает, что оно непреодолимо или в данный момент нецелесообразно тратить силы. Он быстро и гениально меняет решение, обходит препятствие и действует другим способом. Мне же дико жаль первоначального решения - я несколько раз делаю несколько тщетных попыток, а потом нахожу способ, как мне укрепить какие-то крючки, веревки. Александр:
- Ну, терпение. Если я сломаю сверло, то я кидаю все это.
- Две практически автономные авторские индивидуальности с неповторимой психосоматикой. Теперь понятно, почему вы все никак окончательно не сольетесь. Александр:
- Я прочитал интервью смешное Комара с Меламидом, где они говорят - мы любые вещи подписываем двумя фамилиями, даже если работал один. Потому что если к вам придет завтра, объясняют они, человек, продающий "Смитт и Вессон", и скажет: "У меня сегодня только один "Смитт" - никто не купит такой револьвер. Все привыкли, что хороший револьвер - это "Смитт и Вессон". Поэтому у Комара и Меламида маркой является не узнаваемость, а фамилия. Для нас это было бы странно. Ну уж если чего-то сделал... Нам интереснее, как есть. Сам сделал - хорошо. Вдвоем - тоже неплохо. Ольга:
- Каждый из нас принес свое приданое с собой. У меня родители - скульпторы, и я всю сознательную жизнь видела, как делаются каркасы под скульптуру. Александр:
- А я видел, как делается промграфика, потому что у меня родители занимались дизайном, книгами, плакатами. У меня профессионализм в этой области просто впитанный.
- А как относятся к вашему тандему в группе "Митьки"? Вы создали своеобразную подгруппу, преступили законы цеховой солидарности. Александр:
- Группы "Митьки" в том виде, как она была до 1990-го года, сейчас просто нет. Есть просто люди, которые до сих пор дружат - и слава богу. Уломать их на что-то совместное - практически невозможно. Каждый продолжает гнуть что-то свое. Но наш союз не является рефлекторной попыткой обособления. К тому же никакой беззаветной коллективности у митьков никогда и не было. Это все миф, игра. Правда, субститут единства - пьянство - действительно присутствовал. Зато у коллег был по отношению к нам элемент хорошей бытовой зависти, потому что у нас всегда была двойная порция. Удельный вес наш был двойной, и возразить было нечего, только жаловаться на жизнь. "А вот у моей жены никто не покупает картин", - мог говорить Митя Шагин. "А вот мою жену никто не приглашает за границу". Грубо говоря, во всех мероприятиях у нас и суточные двойные. И зовут вместе - известные художники. Если серьезно, у нас работоспособность удваивается. Действительно, получилась группа внутри группы с собственной автономией. Главный предмет зависти - во всех поездках мы с Олей имеем отдельный номер в отеле, а Дмитрий Шагин спит в одном номере с Шинкаревым. Дмитрий Шагин чудовищно храпит, поэтому Шинкарев чаще всего ложится третьим на пол на коврик в номер Васи Голубева и Тихомирова - только чтобы не слышать, как храпит Дмитрий Шагин... Хочется еще раз повторить. Сейчас ситуация "группы внутри группы" уже не актуальна. У каждого митька образовался собственный участок в шесть соток, который всегда интереснее колхозных гектаров. Может быть, мы сыграли в этом невольную роль, выяснив самодостаточность художников. При этом наш опыт мобилизует других - по причинам видимого качества и успеха. Ольга:
- Представь себе, что все сидят и едят солому с крыши. А один дом заколотил и пошел извозом заниматься. В столице устроился.
А.лександр:
- И баба у него не водку пьет, а пошла яблоками торговать. Ольга:
- Традицию нарушили...
- Это вы о своей продвинутости? Братки картины рисуют, а вы объекты с инсталляциями городите, припали к живительному источнику под названием "индивидуальные мифологии"... Александр:
- Сравнивать себя с другими я бы воздержался. Нам проще - мы можем все проговаривать между собой. И, разговаривая, мы все больше попадали в международный дискурс. Было известное событие, подвигнувшее нас на contemporary art. В 1990-м году в Русском музее проходила знаменитая выставка "Территория искусств", которую сделал Понтюс Хюльтен. И кураторы выбрали из митьков именно меня с Олей, не зная, что мы - муж и жена. У всех были картины, а у меня - раскрашенные гитары. Предметы - тенденция была уже тогда отходить от картины, делать походы налево. И олины большие коллажи. У нас есть жадность впитывать информацию. И вдвоем это легче - постоянно делишься впечатлениями и идеями. Ольга:
- Часа полтора-два в день у нас уходит на обсуждение текущих творческих вопросов, на военные советы. Александр:
- Разбор полетов. Потом мы легко договариваемся - язык уже один. Не надо тратить время на установление языковых обозначений - вот это называем так, а это - так. Ольга:
- Произнеся слово "хуйня", сразу понимаешь, что имеется в виду.
- Насколько семейный быт давит - или не давит - на искусство? Ольга:
- Может, действует, но когда начинается мобилизация, начинается работа - тут уже все равно, быт - не быт. Александр:
- У нас есть попытка, может и провалившаяся почти, разделить жизнь и творчество. Дома мы стараемся не работать - не делаем ничего дальше рисования на бумажке или писания текста. Есть мастерская, есть дача. Физически дома нет красок, отверток и всей этой гадости. Поэтому есть намек на нормальную жизнь - еда в кастрюле, холодильник. Хотя искусство вклинивается все равно...
- А дочку не хотелось бы привлечь к искусству?
А.лександр:
- Как-то не хотелось бы. Так она влезет иногда... Ольга:
- Даже страшно становится. Александр:
- Кто-то мудрый говорил, что художники должны прятать от детей краски-кисточки. Если начнут воровать, то тогда да. А не начнут - то и хорошо. Ничего нет гаже, чем "Папа, мама, я - спортивная семья". Стиль, когда дети вместе со взрослыми в духе КСП на байдарке: "Милая моя, солнышко лесное". С нашими родителями, например, у нас почти нет точек соприкосновения - мы не ученики наших родителей. Скорее было влияние со стороны, хотя многое не прошло даром.
- А можно задать вопрос про ведущего - ведомого? Александр:
- В начале 80-х я был ведущим как более продвинутый. Ольга:
- Интерес к искусству у меня возник даже благодаря Саше. Александр:
- У Оли не было ощущения, что это вот - мое. А у меня оно было уже в 17 лет. Но к середине 80-х всплыло наглое, авангардное начало Оли. Все ходы, которые у меня табуировались, у нее всплыли. Выяснилось, что мой консерватизм хорош как редактирующее начало - как педалька у рояля, утишающая звук. Ну а сейчас вообще непонятно. Со стороны я слышу разные точки зрения. Большинство считает, что я работаю олиными руками (есть такой момент, мы об этом говорили). Я произвожу впечатление ленивого человека. Ольга:
- На самом деле, эти пинг-понг и джазовую импровизацию соавторства достаточно сложно преодолеть. Александр:
- Нет установки на групповщину. Пока это интересно и легко. Но есть и минусы - я чувствую, что один теряю. Мне нужно это вот: "Ну-ка, пойди сюда, посмотри. Что скажешь?". Я только решил, что сделал самое лучшее. А она вдруг гадость говорит. "Ты что - кричу я. - Это же лучшее. Ты что, сука? Я зря тебя позвал". "Ну не звал бы тогда". Ольга:
- Ну и у меня то же самое. Александр:
- Оля сидит довольная, что она нечто прекрасное сделала. "Ну прочти", - протягивает чистовик. Я говорю: "Что это такое?! Вообще никуда". А ей обидно - чистовик уже. И начинается... Потом она все равно переделывает.
- Ругаетесь? Александр:
- Страшно. По поводу всякой проволочки и винтика. "Как ты можешь думать, что это хорошо? Я с тобой жить не могу". По-бытовому так ругаться не приходится. Нет такой ненависти и мотивов столько нет. При этом невозможно друг без друга что-то сделать. Это все на пользу. Как любит говорить Оля, все делается под тотальным контролем. Двойной контроль качества - это как ОТК на заводе у конвейера.
- Давайте закончим разговор банальностью. Уж извините, но спрашиваю про творческие планы. Александр:
- Творческие планы - в XXI веке все делать небольшое, двухмерное и главное порознь. Но ведь не получится...
