Совершенно фантастический обзор.

Кажется, я окончательно попал под влияние трудолюбивого Каганова: он сейчас читает фантастику (и приключения, куды ж без них) в Тенетах, описывает свои впечатления в гостевой - ну и меня потянуло развеяться. Вот оно, "дурное влияние улицы"!
Заранее предупреждаю: я сейчас цикл эссе о Касаресе на основной работе пишу. И представления о том, что такое фантастическая литература у меня этой ночью самые что ни на есть утопические. Так что у авторов заранее пардону прошу. Если вдруг буду грязно ругать - то не столько их, сколько традиционные представления о фантастике, как о палп-фикшен для технической интеллигенции, по причине которых планка, определяющая художественный, так сказать, уровень большинства произведений этого жанра (что печатных, что непечатных), не то что опустилась, но, кажется, начала погружаться под землю...

- Наливаю в крышку от термоса сто грамм, выпиваю... закусываю яйцом... Хорошо... Вдруг мимо бежит заяц. Я хватаю зайца за уши и вижу, что это уже не заяц, а моя подружка Лариса, за которой я ухаживал в школе. И я держу ее за рыжую косу и говорю: Лариса, я тебя люблю... А она смеется и бьет меня по голове портфелем. Но мне не больно, а, наоборот, как-то приятно даже... - Горелов вздохнул. - И мы с Ларисой бежим в кинотеатр "Ленинград" на последний сеанс, смотреть картину "Анжелика и Король"...
Это - сон космонавта. Из рассказа Олега Попова и Владимира Белоброва "Груз ВКЖ-65". Покончив с инспектированием своих незамысловатых сновидений, космонавты начинают петь песни. Под гитару. Блин!!! На этом месте я хотел все бросить, но чувство тотальной ответственности перед всем прогрессивным человечеством вынудило меня читать дальше. Дальше последовало кормление животных в невесомости ("противнее всего было кормить в условиях невесомости гадюку и белых мышей"); этот эпизод примирил меня с происходящим. Потом появилась девушка, приговоренная к высшей мере наказания за зверское убийство. Их космонавтам в специальных посылках доставляют - чтобы попользовались напоследок. Ничего себе! Не так уж просты оказались господа Попов и Белобров. И юмор их черен, как открытый космос. В общем, забавный оказался рассказ.

Вокруг камня собирались уцелевшие. Кто-то затянул древ- нюю погребальную песню, но голос сорвался. Сырость пробирала до костей. Фавн дрожал, нога его болела все сильнее. По правую руку от него стояла дриада; ее волосы слиплись, она час то вздрагивала, но не могла отвести взгляд от мертвого Пана. К ней жался крохотный сатирыш; он громко всхлипывал и звал маму. Михаил Назаренко, "Носатый и фавн". Тут, как ни странно, все зависит от возраста автора. Чем автор моложе - тем лучше рассказ. Если автору лет двадцать, это - несомненный шедевр. Если ему за тридцать, дело обстоит гораздо хуже. Это я к тому, что потенциал некий налицо, начитанность изрядная - тоже, словом автор владеет, тут ему учителя уже не требуются, но сказать ему, по большому счету, пока нечего. Поэтому неизбежно приходит разочарование. Читаешь: хорошо, хорошо, хорошо... "Там, на востоке, легкокрылые ангелы Джотто, от волнения забывая петь осанну, толпились подле пещеры, над которой стояла звезда", - ах, как же хорошо, черт побери... ну и что?!

- Да, понимаете, доктор - я не увидела ничего особенного: Лу и Джессика лежали поверх одеяла. Вытянувшись и закрыв глаза. Они даже не шелохнулись, когда я... ворвалась... Когда я вошла к ним. Мне пришлось два раза спросить Лу, чем это они заняты. А когда Лу - не открывая глаз - ответила:" Не бойся, ма, мы играем. В Смерть." - я опешила.
- Мы просто лежим и представляем, что нас нет... - продолжала Лу, не открывая глаз. - Совсем-совсем нет. И никогда, может быть и не было... Знаешь, ма - это не страшно... Совсем-совсем... Борис Иванов, "Тамара и злая Джессика". Тема не слишком оригинальная: зловещие детские игрушки, убивающие людей, фигурировали, как минимум, в доброй дюжине голивудских фильмов, которых мы все грешным делом насмотрелись в самом начале видеобума. Написано, тем не менее, довольно увлекательно, хотя не мешало бы напустить на текст добросовестного редактора. Можно было бы снять по повести Бориса Иванова еще один голивудский фильм; он был бы не хуже, а возможно, и лучше своих предшественников. Не знаю, однако, насколько этот факт является критерием авторского успеха...

Опять загромыхал репродуктор на крыше микроавтобуса:
- Внимание! Внимание всем обитателям Леса! Сейчас девять часов семнадцать минут. Ровно в полдень к опушке Леса у Чистого Урочища должен выйти Белый Олень. Повторяю - Белый Олень! Принцу нужен только Белый Олень! Лес блокирован со всех сторон. В случае выполнения ультиматума все ограничения на выход из Леса будут сняты. В случае невыполнения принц сохраняет за собой право использовать более серьезные меры воздействия. Повторяю - Лес блокирован по периметру и контролируется с воздуха... А. Белаш. "Охота на Белого Оленя". Каганов хвалил его с такой страшной силой, что меня изрядно подмывало возразить. Разнести этого самого "Белого оленя" в пух и прах и отмстить оному Каганову за MTV Курицына, каковое он на дух переносить не может и повсюду ругательски ругает. Ан нет! Ничего не могу с собой поделать: хорош "Белый олень", и ничего с этим не поделаешь. Чертовски хорош. Так что я его, пожалуй, даже в рубрику "что почитать" отправлю. Единственное, чего я не понимаю: что этот самый "Белый олень" делает в данной номинации. Потому как сильно смахивает он на некую изящную не то притчу, не то даже сатиру - типа социальную - и, следовательно, мог бы спокойненько находиться где-нибудь в "рассказах", или "романах с повестями". Ну да аллах с ними, с номинациями!

Вот так: собирался ругаться на чем свет стоит, а такой благодушный обзор получился... Чтобы не испортить благостную картину всеобщей братской любви, а также по причине своей легендарной лени и пяти часов утра - на сегодня все!