Арт-Лито: верю - не верю
Наконец-то я добрался до Арт-Лито - давно пора было это сделать, а я два обзора кряду не выбирался из Тенет, совсем в них, можно сказать, запутался - тоже мне, "Муха-цокотуха"! Непростительное разгильдяйство: поскольку на сегодняшний день колосс сетевых литературных соревнований худо-бедно опирается именно на эти две ноги, то и щекотать их, очевидно, полагается по очереди: то одну пятку, то другую.
Некоторое время я растерянно топтался на месте, изучая список номинаций (не столь обширный и разнообразный, как в Тенётах, и все же…) и, наконец, решительно завернул в раздел "малой прозы".

Верю в...
..."Золотое яичко Тамагочи" от Хромого Ангела
В небесной канцелярии оценили мое хорошее поведение и тут же подарили мне "Золотое яичко Тамагочи". Автор - Алексрома, в моем представлении, разумеется, не нуждающийся. Ага, тот самый. Признаться, я с осторожностью отношусь к столь одиозным личностям: ругать их, вроде как, неприлично, хвалить - тем более, особенно на фоне тех взаимных любезностей, которыми мы с ним давеча обменивались в гостевой книге. А, начхать! "Золотое яичко Тамагочи" стоит того, чтобы потерять не одну, а добрую сотню репутаций.
Эта почти забавная, но вполне кошмарная история почему-то заставила меня (скорее всего, некстати) вспомнить "Женщину в песках" Кобо Абэ. Может быть потому, что "Тамагочи" - это тоже рассказ о любви и неволе. Вернее, о неволе и любви, именно в таком порядке (заранее уверен, что многие из читавших рассказ возмутятся: "При чем тут вообще любовь?!", но об этом чуть позже). И не имеет значения, что клетка в рассказе Алексромы - золотая, а ловушка Кобо Абэ таится в сердце песчаного ада. Все мы - обитатели камеры смертников, сбежать из которой, скорее всего, не удастся никогда. Одних устроили с комфортом, других - как вышло, но на фоне оглашенного приговора, это не имеет принципиального значения. И если бы оставшиеся в живых хотели быть честными до конца, они бы писали на могилах ушедших цитату из Алексромы:
"Что-то заклинило во мне: я лупил и лупил бедного голодного зверька, а он лишь жалобно верещал в ответ слабым электронным писком... Наконец, мои побои возымели действие: он снова превратился в милого ушастика... Но что это? Нет, нет, нет!!! Этого не может быть! За спиной у него выросли маленькие крылышки, запиликала радостная музыка, и он полетел вверх. Вокруг него кружилось множество пульсирующих сердечек - он был крайне счастлив... Но он умер! Он умер..."
Думаете, так умирают только Тамагочи, попавшие в руки нерадивого, нервного хозяина?. Ага, как же! Мы, живые, вроде бы, люди, не какие-то там "персонажи", с которых и спроса-то никакого, убиваем друг друга и умираем сами примерно по той же схеме. Мы (здесь не обойдешься без затертого долгим употреблением паразита "как бы") как бы любим друг друга и лупим (потому как, вроде бы, любим), кормим (потому как, если любишь - корми), и опять лупим, а потом хороним, а потом - умираем сами… Вот такой простой и незамысловатый путь к "пульсирующим сердечкам". "Счастья для всех, и чтобы никто не ушел обиженным". Такие дела.

А теперь - о любви. Разумеется, я, как миленький, купился на классическое "зеркало", о "фокусах" с которым в свое время сам же писал в эссе "Власть литературы": на месте героев рассказа вполне мог бы оказаться я сам. Не сейчас, конечно, а лет десять назад, если не больше. Я невольно улыбнулся, когда читал эти строчки: "О, боже, только сейчас до меня дошло: с той самой минуты мы не видели никого! Ни одного живого человека! И даже ни с кем не разговаривали! Нам было так хорошо вдвоем, что больше никого и не нужно было." - Господи, да я не знаю лучшего способа рассказать о любви! Без розовых соплей и порнографических подробностей, просто "Нам было так хорошо вдвоем, что больше никого и не нужно было." - и все! Самое смешное, что я даже жил почти так же когда-то, правда, не под золотой скорлупой "Тамагочи", а в длинной узкой комнате с ободранными зелеными обоями, в коммунальной квартире, в самом центре большого города, где такая же слякотная зима, как в Нью-Йорке, над которым, если я не ошибаюсь, и парит Хромой Ангел Алексрома… Раздобыв немного денег, мы запасались сигаретами, чаем, сахаром, хлебом и пакетными супчиками (летом были еще смехотворно дешевые помидоры и мелкий сладкий виноград) и тоже целыми неделями не выходили на улицу и не видели никого, просто потому, что никто больше не был нужен… Но, в конце концов, всякий раз спохватывались, выскакивали на улицу и очертя голову ныряли в веселую, непутевую "человеческую" жизнь: не то что бы мы надоедали друг другу, просто нам становилось страшно, что мир исчезнет, если мы слишком долго будем его игнорировать, и тогда нам больше НЕКУДА будет выйти, и даже хлипкая дверь, кое-как покрашенная красной темперой, исчезнет… Я не тоскую по тем временам, просто хорошо знаю, что ТАК бывает. Знаю - и поэтому верю.
Я вообще верю почти каждому слову автора, потому что пока я читал, я был ТАМ. Вместе с героем рассказа я наслаждался комфортным "одиночеством вдвоем", боялся выходить на улицу, вместе с ним стрелял в белку и отчаянно лупил маленького электронного Тамагочи, когда тот отказывался жрать виртуальные гамбургеры. Я бы, пожалуй, даже умер вместе с ним, обожравшись горьких ягод, но сцена смерти показалась мне самым слабым местом в рассказе (это не упрек автору, просто у каждого из нас СВОЯ смерть, ну и соответственно…), а разбрасывание припрятанных в кармане денег, которые мешают душе отлететь, и вовсе отдает неуместным пафосом, поэтому я не умер вместе с героем Алексромы, и последнюю фразу, обращенную к проспавшему очередное кормление своих питомцев Творцу: "Ты забыл покормить нас", - он произносил в полном одиночестве. Возможно, оно и к лучшему…

То верю, то не верю...
... "Другу наркомана".
По идее, "Друг наркомана" Валерия Суси вообще не должен был появиться в моем обзоре. С одной стороны, это вполне добротно сделанная, отнюдь не "графоманская" проза, с другой стороны, ни о каких "открытиях" и "чудесах" тут и речи быть не может. Как ни крути, а "Друг наркомана" на Арт-Лито - не событие, а рядовое происшествие, одни из многих. И все же…
Одна милая женщина однажды рассказала мне о том, как классе в седьмом ей пришлось перевестись в обычную подмосковную школу, и кто-то из новых одноклассников встретил ее фразой: "что-то ты какая-то сильно непонятная, нам бы попроще надо…" Вот, "Друг наркомана" - это как раз литература для тех, кому "надо попроще". Максимально простой рассказ о "нехороших людях", с простым же (и печальным) сюжетом и еще более простым торжеством вопиющей несправедливости в финале. Одно из многих наглядных приложений к эпохальному труду Маяковского "Что такое хорошо и что такое плохо". Сюжет, вкратце, таков: конченый наркоман в перерывах между кипячением шприцов производит литературные шедевры, каковые после его смерти присваивает бездарный, зато не употребляющий наркотиков друг-журналист. Некоторое время, как и положено всякому русскому интеллигенту, журналист вполне по-достоевски мучается совестью, в русле той же традиции, уступает "лукавому" и решается опубликовать их под своим именем, после чего выясняет, что его опередила коварная пожилая редакторша, кстати, его собственная начальница. То есть все герои на холяву покушали дерьма. Жить на свете минуты полторы после прочтения рассказа в упор не хочется, что, кстати, свидетельствует о том, что автор постиг азы хитроумной науки воздействия на всяческие специальные полезные механизмы читательской психики. Одним словом, все до пука в гостиной реалистично… Реалистично? Вот тут-то я и начинаю маленько тормозить.
Наркоман у Суси действительно вполне настоящий. Сам с таким несколько лет жил в одной коммунальной квартире. И загаженный подъезд, в котором обитает наркоман - почти настоящий. Ну, с подъездом, положим, перебор вышел, но не будем придираться. Литература все же: метафоры там, гиперболы и прочая полезная в писательском хозяйстве хрень. Но вот способности оного наркомана к плодотворному литературному творчеству вызывают у меня большие сомнения. Можно сказать, что ваш покорный слуга - крупный специалист по изучению креативной разновидности наркоманов: множество талантливых провинциалов моего поколения, друзей моей юности, закончило свою жизнь "рекомендованным" в рассказе способом, и никто ничего путного после себя не оставил, да и не только "путного" - вообще НИ-ЧЕ-ГО. Истории известно несколько блестящих исключений, но есть один нюанс: некоторые, особо одаренные (и желательно, вовремя подзавязавшие), наркоманы действительно способны создавать незаурядные литературные произведения, но их творения вследствие некоторых особенностей авторского мышления и жизненного опыта никогда не привлекут к себе завистливый взор тетки-редакторши. Она в жизни не допрет, что сие, собссногря, и есть "хорошо", поскольку в "ее университетах" этому не учили. Ну вот вы можете представить себе женщину средних лет с каким-никаким, но фил- (или жур-) факом поперек судьбы, взалкавшую славы Баяна Ширянова?
Резюме: предлагаю привлечь Валерия Суси к уголовной ответственности за пропаганду наркотиков, по крайней мере, это гораздо разумнее, чем гонять умницу Фальковского из всяческих "зависек - независек" (да не бегите вы к телефону, шучу я, шучу!) Не верьте дяде, дети: даже если вы впрыснете в себя несколько ведер "винта", "Букера" вам все равно не видать!

Не верю...
...В "пять предложений о тебе".
Саша Лесная, "Пять предложений о тебе". Пронзительная любовная лирика, которую мы уже давно разучились - не то что писать - читать! Скорее стихотворение в прозе, чем рассказ. "По ту сторону" текста угадывается скорее любитель, чем профессионал (впрочем, я могу ошибаться: граница эта порой бывает вертлява, как ящерица). Тот самый редкий случай, когда я не смог пройти мимо, а говорить "по существу" нечего.
Не верю я, собственно, в то, что произведение попало на конкурс с ведома и согласия автора. Есть вещи, которым просто не место на каких бы то ни было конкурсах, поскольку они стоят в стороне от всего того, что можно положить на чашу разболтанных, лживых весов (это не камень в огород Арт-Лито: лгут ВСЕ весы, изготовленные человеческими руками, а я не знаю ни одного конкурса, в жюри которого заседали бы ангелы, знал бы - дал бы ссылку). Рассказ Саши Лесной - это и не рассказ, собственно, а письмо, которому не суждено застать в живых адресата. Это отнюдь не значит, что "Пять предложений о тебе" не интересны никому, кроме автора, отправившего его в никуда, но… Просто - "НО", без комментариев!
Если же я ошибся, если автор с энтузиазмом отнесся к предложению принять участие в конкурсе, тогда…
… я не верю автору.

Устав от мельтешения букв на мониторе, я засыпаю, и мне, скорее всего просто снится, что напоследок я по старой привычке заглянул в Тенета.

Искусство сновидения от Валерия Лебедева
Валерий Лебедев, "Служил он в Таллинне при Сталине" И хотелось бы для порядка гадость какую сказать (просто из чувства долга, поскольку, по большому счету, я ненавижу литературные спекуляции на "нашем темном прошлом", совсем как когда-то ненавидел патетические завывания о "нашем светлом будущем", все эти "коммунистические общества", порожденные вполне понятным желанием советских фантастов опубликоваться при жизни), но… нет, не буду! Остроумный рассказ, на его просторах еще бы редактору хорошему порезвиться (да где его взять, хорошего-то: даже в приличные издательства нынче на эти должности таких господ порой берут, хоть в террористы записывайся!) и вообще все путем будет. Дело там происходит в 1952 году. Один сосед рассказал другому соседу, что видел его во сне. "Во всех подробностях видел, как капитан возводит на эшафот товарища Сталина, надевает ему на шею петлю и выбивает из-под ног товарища Сталина табурет". И два уголовных дела с гуманными приговорами: по 25 лет каждому - как апофеоз этого "искусства сновидения"
Аве, Карлос! Идущие в Сибирь приветствуют тебя!