Чудом обнаруженная в Фонде М. В. Добужинского в Рукописном отделе Национальной библиотеки Литвы им. М. Мажвидаса рождественская открытка (ф. 30, оп. 2, № 1867, л. 4) проливает новый свет на запутанную историю отношений русско-американского писателя В. В. Набокова с З. Фрейдом. По всей вероятности, именно она послужила причиной внезапного порыва страстной дружбы между ними, дружбы, сам факт которой столь тщательно скрывался как ими самими, так и пытливыми исследователями, что до самого недавнего времени она просто не представлялась возможной никому вообще и в частности. К сожалению, по причине природной стыдливости и соображений общественного целомудрия полностью привести текст рождественского поздравления никак невозможно, поэтому приводим его с некоторыми купюрами.
Как выяснилось, существует довольно множество историй о сложных и запутанных взаимоотношениях Набокова и Фрейда. Здесь мы публикуем некоторые из них. Первое удовлетворение
Набоков и Фрейд всегда горячо спорили о первом сексуальном удовлетворении. Дело доходило даже и до драк. Фрейд всегда настаивал, что первое сексуальное удовлетворение бывает связано с принятием пищи, а Набоков обычно с пеной у рта доказывал, что первое сексуальное удовлетворение связано с зажиганием спичек и игрой на барабане. СублимированиеНабоков был физически сильнее Фрейда, но Фрейд много тренировался по системе Шарко и очень часто мог побороть даже К.-Г. Юнга. Хотя, честно говоря, К.-Г. Юнга можно было побороть одним пальцем. Набоков так прямо и говорил: "Я Карлушу запросто одним мизинцем на обе лопатки разложу". И раскладывал. Фрейд смотрел на все это, вздыхал, но тренироваться по системе Шарко не переставал. Сказывалось чисто немецкое стремление к порядку сублимирования. Позднее вытеснениеВ восемьдесят лет Фрейд впервые серьезно задумался о любви. "Вот, старый козел, - ворчал Набоков. - Ему бы самое время об архетипах подумать, а он опять за свое". "Не понимаю, о чем это ты, Вова", - говорил Фрейд, брал лукошко, пробирки и уходил в лес по грибы и кактусы. НарцизмК.-Г. Юнг был широко известен своей склонностью причинять боль своим сексуальным объектам. Однажды он попросил зашедшего к нему Набокова высечь его розгами. "Ты, чего это, Карлуша?" - удивился Набоков. "Нарцизм," - просто ответил Юнг. "Выпендривается", - подумал Набоков и выпорол его с удовольствием. Подобия и основанияОбычно издали К.-Г. Юнг очень напоминал апельсин. Именно этим обстоятельством Набоков объяснял китайские мотивы в творчестве знаменитого психолога. Цвет волос и оккультные феноменыПо средам Фрейд красил себе волосы в рыжий цвет, а по пятницам перекрашивал в черный. Однажды К.-Г. Юнг не вытерпел и спросил Фрейда о причинах такого странного поведения. Фрейд объяснил. Юнг выслушал объяснение и вскоре написал свою диссертацию "О психологии и паталогии так называемых оккультных феноменов". Ночью к диссертации незаметно подкрался шаловливый Набоков, с рюкзаком, сачком и в скаутской шляпе. И из хулиганских побуждений в названии диссера все "а" переправил на "о", а все "о" на "а". Редактор в издательстве, конечно, удивился, но спорить с К.-Г. Юнгом не стал, а тайком исправил название на "О психалогии и поталогии так называемых аккультных фенаменов". По заведенному в тех кругах обыкновению рукопись попала к сильно потевшему и потому вытеснявшему свое потение в подсознание корректору, который произвел с названием дальнейшие манипуляции, первым делом замаскировав "поталогию" в "патологию". Этот случай нанес Набокову глубочайшую травму, - а то б читали мы "Лалиту"! Коллективный агностицизм против научного познания действительностиНабоков не знал того, что знал о Юнге Фрейд и о Фрейде Юнг. В тени забытых девушек
В небольшом швейцарском городе до сих пор жива старуха, которая была знакома с первой женой Юнга. Старуха не знает, что Юнг - великий психолог. Вечерами она морщит свое дряблое лицо и говорит сухим голосом: "Что-то я совсем не припомню, чтобы Анима, еще до их развода, мне что-то говорила о нем..." Арфа ВидунасаВ молодости по вечерам Фрейд читал Набокову сочинения Видунаса. Набоков плакал, но ничего не понимал, потому что знал по-литовски два слова: "Юнгас" и "Фрейдас". Фрейд тоже ничего не понимал, но не плакал, а убеждал своего собрата по перу понимать сердцем, а не холодным рассудком. Пока Набоков понимал Видунаса рассудком, он писал "Пнин", а как стал понимать сердцем, так сразу написал "Лолиту". Юнг заинтересовался этим феноменом и выяснил, что Видунас практиковал воздержание, вегетарианство, душ Шарко и игру на арфе. "Философия нового времени народилась под звуки арфы и хруст морковки", - сказал по этому поводу Фрейд. Тотем и табуОксфордское воспитание не позволяло Набокову произносить неприличных слов, хотя он, как истинно русский человек, знал их много. Немцы же, чтоб разговор поддержать, говорили ему неприличные немецкие слова, и спрашивали, как это будет по-русски. Набоков молчал, но не краснел - оксфордское воспитание не позволяло. Глядя на всю эту петрушку, Фрейд поигрывал чем-то в карманах брюк и обдумывал сочинение "Тотем и табу". Защита Лужина
Сели как-то раз Зигмунд с Карлом поиграть в защиту Лужина. Разложили мандалу, фишки расставили.
Бабочки и ферзь
- С дуба рухнул старый пень окончательно, - жаловался Юнг, - ни ферзя с ним не взять, ни в дамки пройти: одно, говорит, у вас, мужиков, на уме.
Сушки и баранки
Садясь писать рассказ из русской жизни, Набоков для колорита и вдохновения расскладывал на столе сушки. Если же дело доходило до повести, в ход шли баранки. Для романов приходилось у той же фрау Крайзер, урожденной Кругловой, покупать самые настоящие калачи.
Сушки и баранки - 2Юнг же, наслушавшись Видунаса и его арфу, спорил: дескать, сушки-баранки манифестируют архетип мандалы, а появление их на столе свидетельствует о стремлении расколотой русской души не туда, а к целостности. И только современная наука в лице Григория Марговского выявила зависимость структуры набоковской прозы от баранок и калачей - при всей ее постмодернистской пустотности.
|