Антология как разновидность бессмертия

"Человек, едва дописав слова: "...если он забудет обо мне - я умру", остановился, затянулся еще раз сигаретой и, выдыхая дым, нахмурился, как грозовое небо. Он понял, что навечно обрек сам себя писать историю о Бао Чжэне, поскольку если его персонаж будет забыт и умрет, сам он - всего лишь плод воображения Бао Чжэна - тоже исчезнет."
Сальвадор Элисондо "История глазами Бао Чжэна"
из "Антологии фантастической литературы", составленной Борхесом, Сильвиной Окампо и Адольфо Биой Касаресом.

Некоторые дружбы тянутся дольше, чем жизнь людей, которых они связывали. Сильвина Окампо умерла в 1993 году, Борхес - в 1986. В минувшем 1999 не стало и Касареса. "Антология фантастической литературы" - тень долгой дружбы, связывавшей этих троих мертвецов, осязаемый итог их долгих бесед за бесконечными чашечками кофе (мате? ладно, пусть будет мате) - была переведена на русский язык и издана в "Амфоре" в самом конце ушедших тысяча девятисотых. Среди нескольких десятков авторов, чьи рассказы, или отдельные реплики вошли в сборник, много известных имен (диапазон - от Петрония до Джойса); немало и совершенно незнакомых авторов. Пространство под обложкой, тем не менее, вовсе не напоминает лоскутное одеяло: фантастические истории, собранные Борхесом-Окампо-Касаресом, удивительным образом сливаются в единый текст; мне то и дело приходилось напоминать себе, что я читаю именно антологию, а не цельное авторское произведение.

Составители литературных антологий неизбежно рассказывают о себе больше, чем авторы мемуаров. Когда берешься за повествование о своей жизни, можно скрыть некоторые обстоятельства и домыслить другие, но составляя антологию, объединяя под одной обложкой чужие тексты, принимая парад собственных пристрастий и предпочтений, поневоле приподнимешь покровы - один за другим. Любая антология - досье на своего составителя. Боюсь, чем больше стараний он приложит для того, чтобы избавить книгу, составленную из чужих текстов, от собственного присутствия, тем точнее и беспристрастнее получится досье. Другое дело, что такого рода досье еще и расшифровать требуется…

"Мы сидели втроем в потемках..."
Сильвина Окампо

Поскольку у "Антологии фантастической литературы" не один, а три составителя (Борхес не может считаться единственным по той лишь причине, что его имя дольше знакомо русскоязычному уху, чем имена Биой Касареса и Сильвины Окампо), эта книга не столько дает представление о личностях составителей, сколько приоткрывает завесу над очаровательной (производная от слова "чары") тайной их многолетней дружбы. Теперь я знаю о них очень (слишком?) много, но - почти ничего такого, что можно перевести на язык слов. Разве что - втроем они не так страшились темноты (когда уходят зрительные образы, можно услышать, как шуршит время в дальних комнатах дома) и сновидений (бесчисленных и почти бессмысленных эпиграфов к будущей смерти). Собравшись вместе, они могли дать волю своим причудливым фантазиям, поскольку пока друзья с чашками кофе в руках сидят напротив, смутные видения и тревожные предчувствия можно снисходительно называть "фантазиями". Возможно, втроем они становились чуть-чуть бессмертнее, чем врозь.

"Единственный путь, который был для них открыт, это, увы, тот, в который они и пустились, и, хорошо их зная, я думаю, что они готовились к нему с трепетом и содроганием".
Леон Блуа "Пленники Лонжюмо"
из "Антологии фантастической литературы", составленной Борхесом, Сильвиной Окампо и Адольфо Биой Касаресом.

Если предположить, будто составитель антологии, не всемогущее, а по-человечески беспомощное божество, подобно любому демиургу может убежать от смерти (и не в Исфаган, где смерть однажды назначила встречу садовнику персидского царя), спрятаться от нее где-то в закоулках своей маленькой "Вавилонской библиотеки", заставленной чужими книгами... Если уверовать на мгновение, будто такая судьба - не сентиментальный лепет младенческого разума, а одна из миллионов вероятностей... Что ж, в таком случае, возможно, где-то на обжитой окраине небытия нашелся столик в кафе для троицы печальных немолодых интеллектуалов, хоть немного смахивающий на столик из любимого кафе в Буэнос-Айресе (не знаю точно, но уверен, что непременно должно было быть у них самое любимое кафе). Руки птицами взлетают к потолку, голоса становятся громче: "Вы помните определение призрака у Джойса?" - "Что до призраков - помните поучительную сцену, описанную Фростом?"

Почему бы и нет?









  
Powered by Qwerty Networks - Social Networks Developer #1