"Есть ли писатели, пишущие для меньшинства? Да. Они сознают, что их идеальный читатель наделен такими качествами, которыми не могут обладать многие. Но и в этих случаях пишущие руководятся надеждой - и не слишком таят ее, - что именно их книгам суждено произвести на свет, и в изобилии, новый тип идеального читателя. Вожделенный тип, созданию которого отдано столько сил и артистического блеска, тип, воспитанный, выпестованный именно их трудом."
Умберто Эко, Заметки на полях "Имени Розы"
Я давно (собственно, с самого начала) хотел напистаь об Умберто Эко, причем писать о нем долго и помногу, посвятить ему целую неделю, как вышло с Биой Касаресом. Но долго откладывал это удовольствие на некое сияющее, заоблачное потом, благословенное мифическое время, когда для работы над эссе у меня будет не сорок пять минут, которые неизбежно вычитаются из шести часов, отведенных на сон, а вечность (или хотя бы полдня). Сегодня, окончательно убедившись, что такой кайф мне в обозримом будущем не светит, я без особой надежды на благополучный исход авантюры зарылся в Библиотеку Мошкова, где обнаружил Заметки на полях "Имени Розы" (я читал этот роман в журнале "Иностранная Литература" еще до того, как отечественные книгоиздатели научились зарабатывать на прозе Умберто Эко, без каких бы то ни было "заметок на полях", поэтому для меня этот текст стал не то чтобы неожиданным, но вполне открытием. Название одной из глав: СОТВОРИТЬ ЧИТАТЕЛЯ порадовало меня чрезвычайно (нетрудно догадаться, почему).
Умберто Эко пишет почти исключительно вещи, под которыми хочется немедленно подписаться: двумя руками, кровью - как потребуется, возбужденно попискивая от убийственной точности формулировок:
"Разницу я вижу только между текстами, ориентированными на формирование нового идеального читателя, и текстами, ориентированными на удовлетворение вкуса публики - такой, какая она есть. Во втором случае мы имеем дело с продуктом, изготовленным по стандарту серийного производства. Автор начинает со своеобразного исследования рынка, а потом подстраивается под его законы. Что он работает по шаблону, становится ясно немного погодя, при рассмотрении нескольких его книг в совокупности: во всех этих книгах, меняя имена, географию и детали, он развивает один и тот же сюжет, которого ждет от него публика.
В других же случаях - когда автор создает новое и помышляет о читателе, которого пока нет, - он действует не как исследователь рынка, составляющий перечень первоочередных запросов, а как философ, улавливающий закономерности духа времени. Он старается указать читателю, чего тот должен хотеть - даже если тот пока сам не понимает. Он старается указать читателю, каким читатель должен быть."
Так говорил... тьфу ты, при чем тут Заратустра?! Один из величайших писателей современности, тот, кто "писал не чтобы полюбиться той публике, которая уже есть, а чтобы воспитать новую публику, которой еще нет, но которая в его книгу не может не влюбиться. Пусть только попробует не влюбиться. Тем хуже для нее."
Мой восторженный лепет (хриплый, горловой, срывающийся на торопливый, почти истерический шепот: "он ВСЕ понимает!") вряд ли будет уместным финалом первой (почти случайной) попытки завести разговор об Умберто Эко. Поэтому - еще одна цитата, последняя на сегодня:
"И сколько же он тратит труда, орудуя топором, пилой и молотком, прополаскивая одежды - повышая усвояемость своего продукта, вынуждая читателей эмпирически данных превращаться в читателей идеальных, в тех, кого он вымечтал!"