"Записки охотника"

В Книгу Городов я, помимо прочего, включил отрывок из романа "Бог света" Роджера Желязного (или Зализного - это уж зависит от того, к какому из вариантов перевода вы привыкли). Процитировать его здесь не могу из-за объема; могу сказать лишь, что на протяжении нескольких страниц призначная кошка бродит по Небесному Городу, пытаясь понять, за кем же она охотится. Вопрос риторический: на него нет ответа, поскольку нет заранее намеченной жертвы, есть лишь природа кошки - природа охотника, в соответствии с которой она себя ведет. Подобно этой кошке, я тоже не знаю, за чем "охочусь", составляя бесконечные списки для антологий, которые вряд ли когда-нибудь увидят свет. Следую своей читательской природе - вот и все.

Поэтому вместо рассуждений о "целях и задачах" охоты (кои и для меня вполне темны), я могу предложить вашему вниманию лишь бессвязные и необязательные "записки охотника" - своего рода краткий дневник наблюдений над собой и литературой.

"Однажды, когда ночь покрыла небеса невидимою своею епанчою, знаменитый французский философ Декарт, у ступенек домашней лестницы своей сидевший и на мрачный горизонт с превеликим вниманием смотрящий, некий прохожий подступил к нему с вопросом: "Скажи, мудрец, сколько звезд на сем небе?" "Мерзавец! - ответствовал сей, - никто необъятного обнять не может!" Сии, с превеликим огнем произнесенные, слова возымели на прохожего желаемое действие."
Этот "гисторический эпизод" от Пруткова-деда, который следовало бы сделать эпиграфом ко всей совокупности моих деяний, постоянно кочует из одного списка в другой: из Книги Вершин в Книгу Ночей и обратно; дважды он побывал в Книге Абсурда; был ненадолго помещен в Книгу Простых Чудес. Возможно, он успокоится в Книге Игр (поскольку сами Прутковы - игра) или даже в Книге Заклинаний - чем не заклинание?..

Книга Непристойностей. Я с энтузиазмом заполнял ее эпизодами не столько "непристойными" в традиционном понимании этого слова, сколько "стыдными", мучительными, или балаганно-нелепыми: от рассказа "Отец" Олега Постнова, потрясающей сцены неудавшегося самоубийства из "Шутки" Милана Кундеры и "Пятого ленинградского рассказа" Олега Юрьева до сорокинской эпопеи с землеёбами. В поисках "сладкого" переворошил "Тысяча и одну ночь" и с запоздалым удивлением понял, что на фоне "Рассказа о женщине и медведе" и следующего сразу за ним "Рассказа о девушке и обезьяне" (ночи 353-357) непристойностей в современной литературе вообще не существует. Безыскусная простота всех действующих лиц этих немудреных зоофилических баек перешибает любой разгул воображения наших отчаянно рефлексирующих современников. Простота человеческая - вообще чрезвычайно непристойная вещь...

Забавно: уверенной рукой начинал я составлять Книгу Абсурда: Хармс, Введенский, Виан, из "наших" - Толкачев, Маргарита Меклина, "Доктор, муха" Дана Марковича, "Великий немой" Шнейдера (на самом деле список гораздо длиннее, но для наглядности уже вполне достаточно). Но постепенно мне стало казаться, что туда надо бы включить и "Гранатовый браслет" Куприна - разве эта история любви и смерти не абсурдна? И чудовищный "Кавказ" Бунина (по той же причине)... Друг серьезно посоветовал сосредоточиться на произведениях соцреализма: чистой воды абсурд, по его утверждению. Я и не спорю... С другой стороны, если быть последовательным, в Книгу Абсурда можно включить вообще все что угодно - или почти все что угодно - разве не так?

На этой оптимистической ноте я, пожалуй, выдержу паузу. До пятницы.









  
Powered by Qwerty Networks - Social Networks Developer #1