Телефон - это нам игрушка

У меня жизнь так смешно сложилась: у меня детство прошло без телефона.

Поначалу телефонов в моей жизни вообще не было, даже телефонов-автоматов. Мы жили в военном городке; подозреваю, что телефонные аппараты там наличествовали лишь в нескольких штабных кабинетах, куда не только нас, но и отцов наших никто пускать не намеревался.

Попав в цивилизованный мир (а для второклассника, чье детство прошло в военном городке, переезд в большой город - примерно то же самое, что для островитянина первое путешествие на материк), я был вынужден в спешном порядке осваивать множество достижений цивилизации. Троллейбус, автомат с газированной водой, телефон. Да, пожалуй, в первую очередь именно телефон.

Тогда, в середине семидесятых, телефоны были в очень немногих квартирах. По крайней мере, в городе, где я жил, дело обстояло именно таким образом. Мы звонили немногочисленным счастливчикам из телефонов-автоматов. Добыть двухкопеечную монету, отстоять очередь, набирать номер, придерживая драгоценную "двушку" пальцем и параллельно вознося молитву равнодушному богу атеистов: "пусть только она не провалится, пусть только ТАМ не будет занято, пусть ТАМ скажут але"!

Ничего удивительного, что среди школьников ходили легенды о телефонах. Самая распространенная: если набрать ноль, а потом докрутить девятку до пятерки (на всякий случай напоминаю: все телефонные аппараты тогда были дисковые), то дозвонишься до ПУБЛИЧНОГО ДОМА. Что это за заведение, мы представляли себе довольно смутно (в частности, ходили слухи, что туда отправляются заниматься сексом супружеские (!!!) пары, которые не хотят иметь детей). Но дозвониться в публичный дом хотелось всем. Если у вас есть старый телефон с крутящимся диском, попробуйте набрать ноль-девять-до-пяти, и вы убедитесь, что попадали мы то в скорую помощь, то в милицию - попеременно. "Просто они слышат детский голос и маскируются, - авторитетно утверждал толстый Димка, мой сосед по парте, - надо басом говорить".

Ходили еще слухи политического характера о телефонном аппарате, который по ошибке установили "людям из во-о-о-он той девятиэтажки". Они попробовали позвонить на работу, а попали в Америку! Их потом за это хотели арестовать, но передумали. Просто телефон забрали.

Но аллах с ними, со слухами. Нет ничего сладостнее, чем десакрализация мифов и нарушение табу. Поэтому после уроков мы шли в гости к кому-нибудь из счастливых обладателей телефона. Убедившись, что родители на работе, мы усаживались вокруг телефонного аппарата, вооружались справочником и отрывались.

Незамысловатые телефонные злодейства вроде: "Это звонят с телефонной станции, измерьте, пожалуйста, длину вашего телефонного провода... так, а теперь засуньте его в задницу", - быстро приелись. Был в нашей жизни светлый период обзвона моргов: "Позовите, пожалуйста, Васю с третьей полки". Иногда нам везло, у сотрудника насилуемого учреждения хватало остроумия ответить: "Да, сейчас", - и через некоторое время дать трубку коллеге, который невозмутимо говорил: "Ну что там у вас, меня сейчас обмывать везут". Звонили в продуктовые магазины, говорили дрожащими голосками: "Мама просила узнать, есть ли у вас сыр", - а когда заведующая, решив, что звонит кто-то из отпрысков ее многочисленных подружек, отвечала утвердительно, жизнерадостно сообщали: "Через полчаса к вам подъедет грузовик с голодными мышатами, покормите их, пожалуйста". Ну и так далее.

Вкус к этим дурацким забавам мы сохраняли довольно долго. Менялись только наши представления о смешном. Классе в восьмом мы развлекались так: набирали по все тому же справочнику телефон, владельцем которого значился мужчина, чье имя с большой вероятностью можно угадать по инициалам, скажем, Д. - это наверняка Дмитрий (Денисов тогда практически не было почему-то); Е. - скорее всего, Евгений; Ю. - Юрий; Я. - Яков (с буквами А и В мы старались не экспериментировать). Кто-нибудь из одноклассниц сладким голосом говорил: "Юру позовите, пожалуйста... Юра, это ты?" - и на естественный в такой ситуации вопрос: "Кто это?" - неизменно отвечала: "УГАДАЙ!" Муки наших несчастных жертв были прямо пропорциональны насыщенности личной жизни и зачастую напоминали адские. Конечно, для полноты кайфа следовало подслушивать беседу по параллельному аппарату. Приходилось либо устраиваться так, чтобы стать единственным "подельником", либо соблюдать очередь, ничего не попишешь.

У меня дома телефонный аппарат появился, когда я уже заканчивал школу. За спиной было несколько первых любовей, закончившихся крахом по причине отсутствия двухкопеечной монеты, несчетное количество пропущенных дружеских вечеринок ("а мы не знали, как тебя позвать") и одна, зато воистину героическая, доставка стокилограммового папы с переломом ребра в травматологию (соседи позвонить почему-то не пускали, а все телефонны-автоматы в округе годились разве что для съемок малобюджетной антиутопии о третьей мировой войне). Нечего и говорить, что я был абсолютно счастлив. Свой первый телефонный аппарат, светло-серый, польского, кажется, производства, я буду помнить вечно, да и номер его вряд ли когда-нибудь забуду: шестьдесят пять плюс туз и послед - в то время я был страстным игроком в клабор (клабар? или клабр? - в книжках про карточные игры приводятся разные варианты, а вслух я это слово до сих пор произношу, проглатывая первый гласный).

Понятно, что в течение месяца я не столько готовился к выпускным экзаменам, сколько обсуждал степень своей неподготовленности с другими узниками всеобщего среднего образования (по телефону, ясен пень, выходить из дома и принимать у себя гостей уже как бы и не имело смысла). Что там сейчас принято трындеть об интернет-зависимости? Ерунда какая…

С этим серым телефонным аппаратом связана последняя из моих телефонных историй; как и положено финальной, она будет не смешной, а жутковатой - но уж какая есть.

Летом, когда экзамены (и выпускные, и "впускные") были благополучно сданы, а телефонный аппарат на тумбочке больше не казался самым главным предметом в моей жизни, начались мелкие неприятности. По нескольку раз в день мне звонили самые разные люди и требовали Сашу (он же Александр, он же Александр Иванович). Фамилию его я тоже до сих пор помню, но называть не буду, поскольку (повторюсь) история довольно жуткая.
Многочисленные родственники, друзья и любовницы этого Александра превратили мою жизнь в ад. Душным летом, в состоянии вечного похмелья и в очередной раз разбитого молодого сердца, нервы и без того на взводе, а уж когда тебя ежедневно будят в восемь утра требованием позвать Александра Ивановича, выдергивают из ванной, чтобы обозвать "Сашенькой" и провожают в постель пьяным вопросом: "Санек, ну как ты добрался?" - жизнь становится нелепой трагикомедией.

Ничего удивительного, что я неоднократно срывался, переходил на крик, матерился и угрожал посадить всех на кол. И однажды, когда все прочие средства воздействия на голоса в трубке были неоднократно перепробованы, на очередную невинную просьбу позвать Александра Ивановича, я спокойно ответил: "А он умер". И положил трубку.

День прошел спокойно. "Левые" звонки внезапно прекратились. Я валялся на диване с книжкой и радовался своей находчивости.

Телефон зазвонил, когда за окном уже стемнело. Я взял трубку, в полной уверенности, что на другом конце провода находится мое очередное "счастье". Голос действительно был женский, но его обладательница то ли только закончила плакать, то ли, наоборот, намеревалась зарыдать с минуты на минуту. "Саша умер! - сообщила она, - умер. Что ж теперь будет?" Истерика сменилась короткими гудками. Я стал соляным столпом, как жена Лота.

С тех пор я сменил несколько десятков телефонных номеров (и, конечно же, аппаратов). Но порой, когда среди ночи раздается телефонный звонок, я подпрыгиваю, как укушенный. И только услышав знакомую фразу: "Угадай, кто это", - расслабляюсь. Телефонные игры продолжаются, телефон - отличная игрушка, единственная в своем роде.

Просто я теперь по другую сторону трубки.