Галя Анни ([email protected])
Рождественская сказка
Как мы с Максом Фраем ездили по Европе
- А где оно, это место?
- В том-то и дело, что нигде. Нельзя сказать, что оно где-то
расположено в географическом смысле. Внутренняя Монголия называется так не
потому, что она внутри Монголии. Она внутри того, кто видит пустоту, хотя
слово "внутри" здесь совершенно не подходит. И никакая это на самом деле не
Монголия, просто так говорят. Что было бы глупей всего, так это пытаться
описать вам, что это такое. Поверьте мне на слово хотя бы в одном - очень
стоит стремиться туда всю жизнь. И не бывает в жизни ничего лучше, чем
оказаться там. (ЧиП)
С Максом Фраем хорошо лениться. Он довольно ловко делает вид, что ничего не
делает, успевая правым глазом управлять Лентой Новостей, левым - составлять
Антологию Непристойностей для "Амфоры", правой рукой настукивать Азбуку
Современного Искусства, а левой... левая у него сейчас вместо печатания
обзоров держит чашку кофе с молоком. Правой ногой он сыплет корм
аквариумным рыбкам, левой - листает тенетовские гестбуки.
При этом третий глаз у него совершенно свободен и весь внимание.
Я подпираю щеку ладонью, нежно смотрю в него и говорю полушепотом:
- Макс! Давай куда-нибудь поедем?
Мимо меня проплывает томная бархатная моллинезия, которую мы купили для Макса в
магазине "Мир аквариума" на Садовой. Макса там все знают - продавцы,
уборщицы, черепахи, и даже небольшой крокодил, который лежит в корытце и
проклинает тот день, когда лажанулся в последнем бардо и перевоплотился из
респектабельного банкира в эту зубастую тварь. Макс всегда подбадривает его,
заверяя, что бывает и хуже, при этом, конечно, нестерпимо лицемерит, ибо
крокодилы живут куда дольше банкиров.
А на улице сыплет снег, в комнате пахнет горячим шоколадом, и горит свеча
в стеклянном фонаре. Макс на минутку перестает настукивать азбуку:
- КОНЕЧНО ПОЕДЕМ! Куда ты хочешь? Во внутреннюю Монголию?
- ВО ВНУТРЕННЮЮ ЕВРОПУ!
2.
Европа у каждого своя, меа праздник мекум порто. В нашей Европе Париж и
Нюрнберг, Амстердам и Брюгге, Барселона и Карловы Вары находятся на расстоянии
полета птичьего перышка, но мы решаем поиграть в предвкушение и начинаем
с исконных способов передвижения.
Нас утро встречает прохладой, Шереметьево, дьюти фри, вино в самолете, аля-улю,
Шарль де Голль, RER, Латинский квартал, бум! Маленькая гостиница - шлеп - мы
падаем в кресла.
МАМА, МАМА, ЧТО МЫ БУДЕМ ДЕЛАТЬ??
- А что ты хочешь найти во ВНУТРЕННЕЙ ЕВРОПЕ?
Я изображаю то ли Бивиса, то ли Батхеда:
- Ну типа что-нибудь прикольное и, главное, - волшебное! Ну чтоб типа
круто и все такое! Слушай, чувак! Я знаю тут одно местечко...
Макс на подъем невесом, на уговоры податлив, на необычности падок,
вейте из него веревки, добрые люди и звери.
Выходим из отеля и быстро попадаем на узенькую рю Юшетт.
Метрах в ста от нас набережная, на которой можно полюбоваться собором той самой
знаменитой матери, но это после. Рю Юшетт - гнездо
арабских, турецких и греческих харчевен и ресторанов, здесь жарят на открытом
воздухе кебаб и шаверму, отовсюду струятся грубо-соблазнительные запахи,
странным образом сочетаясь с рождественским нарядом витрин. Я подвожу Макса к
стеклянным дверым арабского ресторанчика. В прошлый раз я заметила здесь одну
дверь... Я бы ее и не увидела, если бы не заглянула случайно на кухню. То
есть, не случайно. Честно говоря, я люблю заглядывать на
кухни заведений, в которых оказываюсь.
Так вот, тогда я, как бы разыскивая телефон, нырнула за угол узкого коридора и
увидела ДВЕРЦУ. Шоколадного цвета гладкая деревянная дверь не имела ни ручки,
ни замочной скважины, ни щеколды, ни засова, при этом казалась плотно
закрытой. Заинтересовавшись загадочной дверцей, я слегка ее толкнула. Ну, то
есть, совсем чуть-чуть, одним пальцем. Могла я идти мимо, заблудившись, и
слегка задеть дверь?
Дверь, скрипнув, легко подалась. Внезапно меня ослепил яркий свет, совершенно
синее, горячее небо, розовые кусты, зеленые заросли, стены из белого
камня. На мраморных дорожках лежали персидские ковры. На коврах лежали
несколько тигров. Между ними ходили шальваристые девушки
с голыми пупками.
Наваждение продолжалось не дольше
секунды, пока порыв ветра не захлопнул дверь. В коридоре, где я стояла,
послышались грубые мужские голоса, я метнулась за угол, чинно выйдя затем
обратно в зал.
Конечно, я уговорила себя тем, что был это какой-то роскошный рождественский
глюк.
В то посещение Парижа больше мне не удалось попасть в это заведение.
Мои дороги проходили, минуя рю Юшетт. Когда мне, наконец, удавалось туда
попасть, на дверях висел замок. И даже казалось, что арабы, жарящие на улице
кебаб, как-то нехорошо на меня смотрят.
Сегодня арабы нам улыбаются, двери открыты, в зале свободны несколько
столиков. Мы с Максом заходим, усаживаемся и заказываем сразу половину меню,
включая седло барашка, улитки и петуха в вине - французской кухни местный
ресторатор все же не чужд. Пока мы ждем, я, наконец, рассказываю Максу,
почему мы пришли именно сюда. Ему это должно быть знакомо - он до тошноты
навидался таких дверей в лабиринте Менина, когда по часу учился попадать из
туалета обратно именно в свою спальню, а не в эскимосское иглу или медвежью
берлогу.
- Но, с другой стороны, я же, извините, была не в Ехо. А в Париже, даже
не в н у т р е н н е м. Что же там за тысяча и одна ночь за этой
дверью? - с набитым ртом удивляюсь я.
Макс хищно потрошит улитки, вымакивая белым хлебом чесночный соус:
- Сейчас проверим, не изменился ли пейзажик с тех пор. Могли фотообои
переклеить.
Я допиваю залпом бокал и отрываю Макса от
последней улитки:
- Тогда пойдем. Посмотрим на фотообои - вернемся. Оставь, пожалуйста,
улитку, девушка не успеет по тебе соскучиться.
Мы оглядываемся по сторонам, поднимаемся, проходим несколько шагов, быстро
сворачиваем в коридор, но в том месте, где должна быть дверь, нас ждет глухая
стена. Судья Ди предположил бы, что это бумага, раскрашенная под
поверхность стены, но я, потыкав пальцем, убеждаюсь, что бумага
подозрительно похожа на камень. И, что характерно, полосатым обоям на стене
уже лет десять, не меньше. И это те самые обои, что висели здесь на прошлое
Рождество.
(продолжение следует)
АрхиВ
Октябрь
Ноябрь
Декабрь
