| Fashion Control | 
| Группа Радек 14 - 31 мая 2003 года фото с выставки - Татьяна Чистова |
| |  Группа РАДЕК
(Таня Ассефа, Алексей Булдаков, Петр Быстров, Жданова Юлия, Таня Журавлева, Алексей Каллима, Максим Каракулов, Киселева Полина, Александр Корнеев, Павел Микитенко, Андрей Сергиенко, Давид Тер-Оганьян, Артем Ушан, Валерий Чтак, Владис Шаповалов)
представляет выставку
"FASHION-CONTROL"
открытие выставки 14 мая 2003 года в 18 часов в галерее М.Гельмана
выставка продлится с 14.05 по 31.05
Проект является участником Фотобиеннале "Мода и стиль в фотографии"
Галерея М. Гельмана представляет проект самых молодых на сегодняшний день участников московской арт-сцены - группу "Радек" и ее проект "Fashion Control".
Этих художников нельзя назвать незрелыми или недостаточно известными: за их плечами более шести лет работы. Некоторые имеют специальное художественное образование, другие же делали себя сами, сотрудничая в долгосрочных проектах Авдея Тер-Оганьяна и Анатолия Осмоловского. Однако очевидно, что на сегодняшний день ученичество Радеков закончилось: перед нами предстает вполне самостоятельное творческое явление со своей идеологией и сложившимися профессиональными методами, которые, как кажется, достойны особого внимания.
Вообще-то сегодня разговор о профессионализме по отношению к области современного российского искусства чаще всего связан с некоторым неудобством. Во-первых, нет четких критериев, которыми профессионализм измерялся бы. Во-вторых, катастрофическое положение с художественным образованием в России вызывает желание вообще закрыть этот вопрос применительно к тем, чья творческая биография началась после Перестройки.
У старшего поколения за плечами был суриковский академизм, модернизм МАРХИ, расслабленная либеральная система преподавания в училищах. Нынешнее же поколение формировалось в условиях так называемого радикализма, жесткого противопоставления и ненависти, как ко всем советским институциям, так и к нонконформистскому наследию, то есть концептуальной школе. Тем не менее, несмотря на растворенный в атмосфере 1990-х антагонизм с традицией, канон самообразования - парадоксального появления (как говорится, "из внутренних резервов") нового поколения художников, словно бы по способу почкования, которым была отмечена традиция московского концептуализма - дал себя знать и сегодня.
Усвоив иронический формализм проекта Авдея Тер-Оганьяна и социально-политический пафос Осмоловского, группа "Радек" представляет ныне собственную проблематику, совершено не похожую на то, чем занимались предшественники. Хотя условное деление проектов в настоящей экспозиции на "свободное формотворчество" и "социальный активизм" все же можно заметить. Проекты с использованием скотча, будь то изготовление одежды или "живая" скульптура, показаны отдельно от "социальных" акций и идейного маргинализма.
Работы с использованием цветного скотча можно вообще считать ноу-хау Радеков. Появившись впервые на одной из дружеских вечеринок, скотч был вначале мета-материалом субкультуры, позволяющий трансформировать одежду и внешний вид, да и просто весело провести время, обматываясь-привязываясь друг к дружке. Наверное, парой вечеринок это и ограничилось бы, если вдруг в этом материале не были бы открыты другие, чрезвычайно эффективные возможности работы. Во-первых, скотчем стало возможно создавать различные цветовые комбинации, то есть работать с проблематикой живописи. Во-вторых, скотч дал возможность работы с объемом - то есть стал средством для решения и чисто пластических задач. В третьих, и это по важности едва ли не самое главное, скотч как материал условен и не вызывает никаких конкретных ассоциаций - ни с трэшем и мусорной эстетикой (слишком ярок и блестящ), ни с прочими известными клише и метафорами, которые "фонили", например, в фотографиях замотанных в бинты венских акционистов. В то же время благодаря клейкости скотч дал возможность реального ре-конструирования как внешнего вида человека, его одежды, ("Сделано"), так и его тела, ("New головы") и даже связей внутри человеческого сообщества ("Драка-Порнография").
Если в отношении формальной работы с материалом произведения Радеков лишены пародийности, которая преподносилась в "Школе современного искусства" Авдеем Тер-Оганьяном, то в социальных акциях ирония - явление повсеместное, в отличие от деятельности их старшего товарища Осмоловского. Их перформансы - словно реквием радикальному искусству и вообще понятию "авангардизма". "Кто говорит" - фигура носителя нонконформистского дискурса - подвергается здесь уничижительному осмеянию. Так, героями субкультуры становятся люди с пакетами "Макдональдс" вместо головы, революционеры кутаются в ткань лозунгов вместо шарфов, а образ спотсмена-мачо присваивается "людьми кавказской национальности". Вместе с тем "социальные" перформансы Радеков тоже имеет смысл анализировать с формальной точки зрения, ибо они разрабатывают всю гамму отношений индивида с контекстом - от полного аутизма, как в случае с пакетами, через "мерцающую" конфронтацию-ассимиляцию, как в "Шарфах" до полной свободы внутри внешне закрытого сообщества, которую обещает чеченская диаспора.
Быть может, такое внимание к проблеме межличностых отношений обусловлено особенностями творческой судьбы самого художественного сообщества "Радек", опыта ученичества, взаимодействия с политикой. Ясно, что, во всяком случае, сегодня, они так именуются скорее в дань привычки (когда-то их объединял журнал Осмоловского с таким названием) нежели по идейным соображениям. Любопытно другое - то, что Анатолий Осмоловский выбрал своему детищу - журналу - имя уродливого донжуана и острослова, своеобразного "джокера" революционных кругов Карла Радека. Не заключалась ли в этом жесте надежда на рожденное внутри, "собственными резервами" преодоление тотальной серьезности и однозначности собственной радикальной концепции? Если так, то свое имя Радеки оправдывают.
| | 
|
