home 

галерея Гельмана 

письмо в редакцию

Очернитель модернизма 
Дэмиан Хирст – Марк Бриджер, 1994. железо, стекло, вода, чернила, 175х164х65 см 
9 мая 1994г. 35-летний художник из Оксфорда Марк Бриджер пришел в лондонскую галерею Серпентайн и изуродовал выставленную в галерее инсталляцию культового Дэмиана Хирста. Из его работы "Отбившийся от стада" – пушистого белого ягненка, плавающего в наполненном формальдегидом сосуде – Бриджер сделал новое произведение под названием "Черная овца", вылив в сосуд банку химических чернил. Удаление пигмента обошлось галерее в 1000 фунтов. Частный коллекционер, однако, предложил за ягненка в 25 раз больше. 
Присутствовавший на суде 29-летний Хирст, живущий сейчас в Берлине, представился суду как "традиционный художник". Видимо, он имел в виду вековые традиции распиливания свиней пополам, маринования четырнадцатифутовых акул и разведения червей на разлагающихся коровьих головах. 
По словам Бриджера, как только он увидел хирстовскую овцу, он решился на действие. "Я был настроен героически, – объясняет он, – Завтра могло быть уже поздно". Он предположил, что Дэмиан Хирст не будет против его акции, так как они настроены на одну и ту же творческую волну. "Жить – значит действовать; я предложил интересное дополнение к его работе. В терминах концептуального искусства, овца уже была заявлена. Я добавил свое к тому, что она должна была сказать, что бы это ни было". Бриджер отрицает предположение, что причиной его действия была зависть к успеху Хирста. Скорее его вдохновляла смертность овцы: "Речь идет о жизни и смерти; мы вступаем туда, где говорится о том, что есть жизнь…" 
Через два с лишним часа подобных разговоров лондонский суд признал Бриджера виновным в акте вандализма, освободив его от компенсации ущерба ввиду его бедственного материального положения. 
The Guardian, 19 августа 1994 

"Бей ложь" 
Пабло Пикассо – Тони Шафрази, 1974. холст, масло, 195х295 

"Для меня образ есть сумма разрушения" (Пабло Пикассо)

Сейчас Тони Шафрази – известный нью-йоркский арт-дилер. В своем интервью журналу Art in America он так прокомментировал инцидент 1974г.: "Я хотел сделать искусство абсолютно современным, освободить его из истории искусства и вернуть к жизни. Может быть, поэтому до сих пор так сложно говорить об акции с "Герникой". Я попытался перейти тот невидимый барьер, который переступать не разрешается: я хотел поместить себя внутрь акта создания этой картины, стать связанным с ее деланием, прикоснуться к ней и тем самым позволить каждому зрителю бросить ей вызов, я хотел ввязаться в эту картину и видеть ее в динамичном, "сыром" состоянии, как в процессе ее создания, а не как предмет истории". С точки зрения истории искусств, поведение Шафрази расценивается как вандализм. Но как бы отнесся к делу сам Пикассо – который, как известно, тоже писал на картине Модильяни? Мнение Пикассо больше созвучно идеям Шафрази, чем позиции музея: "В конце концов, главное в картине – это та легенда, которую она создала, а не то, сохранилась она или не сохранилась" и "Все, что я сделал, было сделано для настоящего и в надежде навсегда остаться в настоящем". Превратив "Гернику" Пикассо в тщательно сохраняемый шедевр, музей помогает наращивать историческую значимость картины, но делает ее невидимой в настоящем.

"Сначала я был потрясен и подавлен, потом страшно зол, а теперь я в отчаянии," – говорит австрийский художник Арнульф Райнер, 65 лет. Неизвестный злоумышленник, пробравшийся в его мастерскую, уничтожил 42 его работы, залив их темной краской. 
"Это наверняка был профессионал, найти его не удалось," – комментирует Карл Хикаде, ассистент Райнера в венской Академии искусств. Скрупулезность нанесения черной краски, неизменно оставляющей неповрежденной подпись художника, наводит на мысль, что профессионал руководствовался какой-то идеей. Еще на нескольких картинах злоумышленник оставил надписи красной, желтой и синей краской, удалить которые будет легче. Сейчас изуродованные работы хранятся в двух запечатанных пластиковых контейнерах, наполненных углекислым газом, который предохраняет черную краску от высыхания. 
Art Magazin 1/1995 
 
Разрушитель собственных картин? – Арнульф Райнер, известный своей живописью поверх картин других художников и своих собственных, наверняка сам уничтожил картины в своей мастерской, – к такому выводу пришла венская полиция. Следователи считают, что только у самого художника могло быть достаточно времени, чтобы залить краской и исписать лозунгами десятки холстов. Художник расценивает заявление полиции как "признание в собственном бессилии". 
Frankfurter Allgemeine Zeitung (DPA), 11 февраля 1995 
 
Скоро можно будет увидеть изуродованные картины. Арнульф Райнер заявил, что они будут выставлены в Академии искусств в Вене. 
Frankfurter Allgemeine Zeitung (DPA), 17 февраля 1995 

Живопись после того, как Раушенберг стер рисунок Де Коонинга 
Виллем Де Коонинг – Роберт Раушенберг, 1953. темпера, бумага на дереве, в резной бронзированной раме, 63х55 

Роберт Раушенберг в интервью с Таней Гросман: 
Т.Г.: Я помню, как Боб стер рисунок де Коонинга… Как будто кто-то пишет, а он стирает, и получается что-то вроде коллажа. 
Р.Р.: Там не было ничего деструктивного. Я стер этот рисунок, потому что пытался нарисовать другой обратным концом карандаша, на котором была резинка. У меня было много резинок и никакого искусства, так что я был готов ровно наполовину; а если бы я сам нарисовал рисунок, а потом стер его, это ничего бы не дало, поэтому пришлось взять что-то, что уже было признано как искусство, и использовать резинку как инструмент для рисования. Думаю, сегодня Билл де Коонинг не позволил бы кому-нибудь еще сделать что-нибудь подобное. 
Т.Г.: В тот момент он был в восторге. 
Р.Р.: Он был в ужасе! Новое поколение стирателей! Я пытался одновременно освободиться от своих обязанностей гуру и в то же время использовать их скрытые возможности – я создал монохромный не-образ. Для меня было вполне естественно воспользоваться другим концом карандаша; это возникло в самой сердцевине моей жизни и способа работы, а не как какая-то идея. Я хочу сказать, что идея этой акции появилась позднее, когда я уже получил множество писем: "Пожалуйста, пришлите мне вашу работу, которую я мог бы сжечь, потому что я понял, что вы хотели сказать, когда стерли рисунок де Коонинга!" 
Стертый де Коонинг – это как сорванный цветок, даже не украденный; ведь я спросил позволения де Коонинга, так что он вянет, а обратный конец моего карандаша – это инструмент увядания. 
Это был не жест, он не имеет никакого отношения к деструкции. Я никогда с ним не расстанусь. Сколько может стоить рисунок де Коонинга, который потом три недели подряд стирал художник тоже не без репутации? Как вы это подсчитаете? Давайте снова вернемся к цветам. Если вам дарят розу, которую вы действительно очень хотели получить, она простоит много дольше, чем та, которую вы купили или вырастили. Мне придется поднять цену на этот рисунок! 
– Или стереть его! – заметил Максим де ла Фалэйз Маккендри, записывавший этот разговор. 
Interview, 5/1976 

 
  
Отравление 
Роберт Гобер – Эд Брезезински, 1989. масло, полиэстер, 100х85. 
Печальная история голодного художника 
"Честное слово, это была ошибка," – клянется Эд Брезезински, художник, ставший главным героем скандала в галерее Паулы Купер. Он попытался съесть скульптуру другого художника. 
"Я был голоден, – говорит Брезезински, – Я выпил, я весь день ничего не ел". Брезезински зашел в галерею Паулы Купер посмотреть новую выставку работ Роберта Гобера, – в числе представленных на выставке инсталляций были прикрепленный к стене сливной бачок, свадебное платье и ваза, отлитая из синтетического наполнителя для кошачьего туалета. 
"Я увидел на постаменте этот пакетик с пышками," – продолжает Брезезински, художник, критик и куратор. – "Обычные пышки без сахара. Я решил, что кто-то их купил и здесь оставил. Ну, я взял одну и надкусил. Она была черствая. Мне уже не хотелось ее доедать, но было бы некрасиво класть ее обратно. И я положил ее в карман. Тут кто-то говорит: Эй, это же не пышка! Ко мне подошел рассерженный художник и сказал: "Этот человек видел, как вы взяли мою пышку и положили в карман; вы можете ее съесть, только если купите". (Данная работа Гобера продается за 8 000 долларов). Я вовсе не пытался привлечь к себе внимание. Я был занят своими мыслями, планировал свою поездку в Берлин, я об этом вообще не думал. На выставках люди часто оставляют на постаментах пластиковые стаканчики… Никогда не знаешь, где кончается искусство. 
Паула Купер запретила мне появляться в ее галерее. Даже когда я уже вышел на улицу, она сказала: "Отдайте стакан!" Я ответил: "Вы что, собираетесь разбить его о мою голову?" Она вела себя очень агрессивно". 
Впоследствии Брезезински узнал, что Гобер обработал свои пышки химическим препаратом "Роплекс", предотвращающим разложение. "Меня стошнило. "Скорая" увезла меня в больницу. Врачи сказали, что, если препарат успел высохнуть, он выведется из организма. Если бы он был еще жидким, я бы умер. Я заявил в полицию. Самое неприятное, что теперь художественное сообщество относится ко мне как к саботажнику; это удар по моей репутации". 
Представитель галереи Паулы Купер заявляет: "То, что это было произведение искусства, явствовало из таблички с подписью". 
"Я ее не видел," – отвечает Брезезински. 
New York Post, 5 октября 1989 

 
 
Авангард не изменит себе 
Неизвестный художник – Асгер Джорн, 1962. Масло, полиэстер, 61х74 
В 1949 году датский художник, основатель международной художественной и поэтической группы COBRA Асгер Джорн впервые предложил своим коллегам начать работу над произведениями предшествовавшего искусства. Сам Джорн находил на блошиных рынках Парижа старые картины – например, этот анонимный портрет девочки со скакалкой – которые потом "исправлял". 
По мнению Джорна, старые мастера нуждаются в доработке. Джорн пишет о своем "Отделе исправления старых холстов": 
COBRA намерена исправлять старые работы, собрания и даже целые музеи. Я начал с работ Рафаэля, Моне, Брака и Дали. Последние две получились лучше всего. Я предлагаю вам делать то же самое, обратив внимание прежде всего на Мондриана и наиболее высоко оцениваемых классиков Возрождения; при этом оригинал должен проглядывать сквозь новый слой… Я предлагаю писать нашу живопись поверх этих картин, чтобы сохранить их актуальность и не дать им кануть в забвение". 

Скромная дань чистоте 
Барнетт Ньюмэн (1969-70) – Ф. Келер, 1982. Холст, масло, 195х295 

Это хорошо выразил один мой знакомый художник: он сказал, что мои картины враждебны по отношению к окружающей среде. (Барнетт Ньюмэн) 
Когда в январе 1982 года берлинская Nationalgalerie приобрела последнюю картину Барнетта Ньюмэна (1905-1970) "Кто боится красного, желтого и синего IV", некоторые критики заявили, что картина вызывает тоску. "Только с огромным усилием глаз привыкает к той боли, которую причиняет картина," – сказал один из критиков. 
13 апреля 1982 картину изуродовал студент, которого, по его словам, картина испугала. Адвокат студента привел заявление Ньюмэна о враждебности его живописи в качестве аргумента, доказывающего, что сама картина подстрекала к разрушению. Такая аргументация нередко приводится в делах об изнасиловании. Дело не дошло до суда, оно было закрыто, так как подследственный был признан невменяемым. 
Студент, порезавший картину ножом, назвал свое деяние "Aktionkunstler, ein klein Betrag zur Sauberkeit" (Художник действия, скромная дань чистоте"). Он убежден, что "Будь Ньюмэн жив, он в какой-то степени разделил бы мое мнение. Только теперь, после того, что я сделал, я чувствую, что картина полностью завершена".