ХОРОШЕЙ КАРТИНЫ ДОЛЖНО БЫТЬ МНОГО
Анна Матвеева
Если Олег Хвостов хоть как-то
известен в Питере, 
то
известен тем, что пишет принципиально одно и то
же. А именно автопортреты (хотя есть и пейзажи, и
прочая сюжетика, торговой маркой Хвостова
является автопортрет). В сущности, они идентичны:
варьируются размеры, колорит, чуть-чуть формат
(полный рост или лицо анфас, очень редко в три
четверти), что при количестве работ в несколько
сотен можно считать несущественными
частностями. Выставляются в данном случае две
вещи - идентичность и количество, напрочь
затмевающее собою индивидуальность каждой
работы в отдельности. На них и делается ставка.
Первая и единственная
уверенность, сразу возникающая в отношении
картин Хвостова - что произведением являются не
отдельные холсты, а все вместе: вся бесконечная
куча автопортретов в совокупности. Эта
совокупность может быть как минимум
пространственной (серия работ), а как максимум -
еще и временной (весь их корпус). Позволю себе
назвать это метапроизведение "Большим
Автопортретом", и далее речь пойдет о нем -
единственной и по определению неоконченной
работе. (Правда, сам Хвостов утверждает прямо
противоположные вещи, заявляет, что в живописи
его не интересует ничто, кроме живописи, мелких
нюансов каждой отдельной работы, не признает
себя актуальным художником и, возможно, будет
обижен этой статьей).
Заметим сразу: Большой
Автопортрет Хвостова - это нечто бесконечное, но
никак не тотальное. Не тотальное хотя бы потому,
что дабы получить адекватное представление о
нем, вовсе не обязательно видеть все до единого
портреты в одном месте. Достаточно их
произвольного набора (серия), а в пределе хватит и
двух (как, например, на августовских
"Диалогах" в Манеже Хвостов выставил два
почти идентичных автопортрета в полный рост).
Демонстративное отсутствие претензий на
тотальность выражается еще и в аскетической
"зацикленности" художника на одном
предмете. Подобная аскеза уже имеет свою
небольшую историю: бесконечные цифры Опалки,
бесконечные полосы Бюрена. Она, кстати,
противоречит не только проекту модерна, но и
идеалу миметичности искусства (охватить
живописью весь мир). Тотально здесь другое:
маниакальная захваченность автора, бешеная
инвестиция себя в один-единственный предмет,
одна, но пламенная страсть. Эта страсть высоко
оценивается (как это случилось с тем же Опалкой -
пиши он помимо своих бесконечных чисел что-либо
еще, это "что-либо" вряд ли приковало бы к
себе такое пристальное внимание, как его ряды
неуклонно растущих с годами чисел, да и сама его
"числовая живопись" была бы
скомпрометирована, если бы чистота проекта была
нарушена какими-нибудь "внебрачными
связями", наличием другой живописи).
В разговоре о подобных
стратегиях (чисто модернистских, они
представляют собою проект модерна, воплощенный в
размерности частной жизни и частного творчества)
неизбежно возникает соблазн воспользоваться
либо религиозной, либо психиатрической
терминологией, то есть рассматривать
"верность до смерти" одному предмету как
одержимость того или иного рода - как
подвижничество или как манию. Потому что в
европейской культуре, с ее культом развития,
прогресса и вообще нового, не может быть
рациональных причин бесконечно повторять одно и
то же. Соответственно, такое бесконечное
повторение провоцирует на поиск причин
иррациональных, прячущихся в личном подсознании
автора или коллективном бессознательном
культуры, к которой он принадлежит, и, в общем,
являющихся предметом психоанализа. Однако мне
кажется, что вернее и во всяком случае интереснее
рассматривать такие явления как сознательно
выбранную стратегию. Стратегию вполне успешную
как в экономическом, так и в художественном
плане. Большой Автопортрет - нескончаемый ряд
одинаковых работ - по определению безмерно
скучен, это его главное и, думается,
преднамеренное качество. В то же время от него
трудно оторваться - это подтвердит каждый, кто
видел выставку Хвостова в "Навикуле Артис"
или вообще любую часть БА, хотя бы в
"Полигоне". И здесь с самого начала речь не
идет о конкретных холстах в отдельности, их
художественном качестве и живописной технике.
Если здесь что-то может притягивать,
завораживать и настойчиво требовать внимания, то
это вложение воли и ее бесконечное повторение, ее
постоянная актуализация - бесконечно и навязчиво
возобновляющееся вложение себя, сил, времени и
явное намерение положить жизнь на нескончаемое
производство идентичных по своему содержанию
вещей. Эта нагруженность, перегруженность БА
энергетическими затратами автора на его
создание, поданная здесь в самом наглядном и
чистом виде, физически трудно переносимая и не
дающая закрыть на нее глаза, и делает подобные
стратегии а) притягательными и б)
беспроигрышными. 
