ПРО ЛЮБОВЬ "Ай love деньги"

Пушкинская 10, Музей нон-конформизма

На открытии куратор выставки Марина Колдобская сказала примерно такую фразу: деньги в России нельзя заработать. Их можно найти, украсть, взять взаймы, получить самым немыслимым образом, и т.д. Точно так же обстоит дело с их тратой -деньги невозможно разумно вложить, а можно пропить, прогулять, растранжирить, потерять, и русский язык предлагает множество терминов для такого рода действий. Иначе говоря, деньги в России - не часть рациональной системы производства/потребления и обмена, а предмет страсти, желаний, авантюры, мечты, и это положение отражено в названии проекта. В этой связи было уместно ожидать увидеть в Музее нон-конформизма бурный фонтан эмоций, коммунальных комплексов и местных мифов.

Выставка, однако, получилась на удивление спокойной, чтобы не сказать вялой. Большинство участников предпочли почему-то тематизировать деньги - предмет сам по себе довольно сухой и строгий - а не куда более многообещающую любовь к ним. Добрая половина художников ограничилась тем, что просто перерисовала банкноты того или иного достоинства в той или иной технике. Присутствовали в основном живописные рубли и доллары; ни одного автора припомнить невозможно, ибо похожи эти живописные денюжки как близнецы-братья... Более современные технологии отданы на откуп Москве - в качестве затравки ко всей выставке был подан известный проект "Новые деньги", придуманный в преддверии деноминации 1997г. Леонидом Парфеновым и осуществленный Маратом Гельманом в содружестве с дизайнером Еленой Китаевой. Выполненные на компьютере купюры с портретами деятелей культуры и искусства должны были "двигать" образ России как "цивилизованной страны", опирающейся на общечеловеческие, сиречь культурные, ценности (взамен образу авторитарного государства, опирающегося на властную историю и печатающего на деньгах портреты вождей). "Новые деньги" в 1997г. неоднократно показывали, о них много писали, потом как бы забыли, а теперь вот извлекли из архива и привезли в Питер, благо повод подходящий. Впечатляет, что деятелей приходится по двое на одну купюру - на лицевой стороне не тот, кто на оборотной. Как всегда, культуры в России больше, чем денег.

Запомнилось немногое. Инсталляция самой Марины Колдобской - три витрины, в которых слова "деньги", "не деньги" и "денег нет" на темном фоне выложены соответственно теми самыми "деньгами" (рублями, если не ошибаюсь, образца 1961г. и дореволюционными), "не деньгами" (всевозможными обесцененными дензнаками вроде бон, купонов и белорусских "зайчиков") и деньгами, которых, увы, всегда "нет" (долларами США). Такой веселенький исторический обзор (прошлое давнее - прошлое недавнее - настоящий момент, приехали). Многозначный объект Сергея Ковальского - буханка черного хлеба с воткнутой в нее "мачтой", в роли паруса, естественно, зеленый доллар. Тут и наглядная иллюстрация той аксиомы, что деньги являются действительно деньгами (держатся на плаву) только тогда, когда обеспечены реальными ценностями (а какая ценность реальнее еды, а какая еда более еда, чем хлеб), и, если угодно, противостояние России как чего-то патриархального (материального и тяжелого, к тому же до боли родного) и Запада как чего-то безжалостно современного (все наоборот - символического, эфемерного, при этом являющегося движущей силой всего строения), и незабвенное "Хлеб - наше богатство", и еще масса вариантов. Очень неплохая "Черешня" Александра Менуса - монетки в роли ягодок. Товарищество "Новые тупые" выставило три "комнатных" объекта: трехлитровую стеклянную банку с двумя искусственными мухами, жизнерадостно совокупляющимися на краю двухрублевой монеты (название - "Вадик, деньги приносят радость"); панно "Глаза русских женщин" - действительно оклеенное фотографиями женских глаз (в качестве привязки к теме выставки была приведена строка Некрасова: "...Посмотрит - рублем подарит"); и милейший набор розовых школьных тетрадок, содержащих столь же школьные сочинения Новых тупых на тему "Деньги". "Новые тупые", кстати, оказались теми немногими, кто строго соответствовал первоначальному настрою проекта - донельзя утрированной эмоциональности. Впрочем, дело здесь не столько в чуткости Тупых к замыслу организаторов, сколько в том, что такая полная эмоций умилительная простота является одним из любимых приемов товарищества. Еще одну песню о любви спела Евгения Коновалова, повесившая у обоих входов в зал по огромному сердцу - из черного пластика и из пушистейшего белого флизелина. Очень трогательно.

В заключение хочется пожалеть вот о чем. Меня всегда очень привлекают проекты, работающие с нашей шизофренической социальностью (кстати, Марина Колдобская - едва ли не единственный у нас куратор, целенаправленно занимающийся этой тематикой), которая сама по себе есть первоклассный художественный объект и требует не столько обработки и осмысления, сколько просто подачи в качестве предмета искусства. Тому, кто сумеет внятно артикулировать весь этот сумасшедший контекст, гарантирована всяческая успешность, это ясно как божий день. Однако все известные мне попытки последних лет всколыхнуть питерскую сцену чем-то подобным наталкивались на полную апатию среды. Среда, видимо, продолжает лелеять петербургский до мозга костей миф о художнике, который питается солнечным светом, работает на вечность и не разменивается на сиюминутное. Ей как бы не интересен сегодняшний день. Она, соответственно, не интересна сегодняшнему дню.