Ремонт одежды или по ту сторону утилитарности.

Елена Невердовская

13-14 и 20-21 марта в галерее Митьки-ВХУТЕМАС состоялась акция ФНО под названием УНИВЕРСАЛЬНАЯ МАСТЕРСКАЯ ПО РЕМОНТУ ОДЕЖДЫ им. Г. И. Гурджиева.

Что можно сделать с вещью? Вещь можно купить, продать, обменять, хранить, сломать, починить. Да, ее можно отремонтировать. И именно этому воздействию на вещь уделила свое внимание Фабрика Найденных одежд весной этого года. Ведь весна - самое подходящее время года, чтобы заняться починкой старых одежд, подготавливая их к новой жизни. Весна - время обновления. Пафос этого обновления, восстановления утраченного значения и свойств вещи Фабрика заимствовала у Гурджиева, ознакомившись с опытом работы его "Американской ремонтной мастерской, организованной в 1899 году в Ашхабаде:

"Спешите и подавайте ваши заказы, приносите все, что вам нужно починить или переделать.

Мы чиним швейные машины, пишущие машины, велосипеды, граммофоны, фонографы, электрические, фотографические, медицинские и другие аппараты, газовые и масляные лампы, часы, все виды музыкальных инструментов: аккордеоны, гитары, скрипки, тары и т.д.

Мы исправляем замки и оружие.

Мы чиним, переделываем, обиваем и вновь отделываем любую мебель в нашей мастерской или в вашем собственном доме.

Мы чиним, лакируем и настраиваем пианино, рояли и гармони,"... - и еще очень много всего было перечислено в этом Гурджиевском объявлении, вплоть до производства цветов из теста, воска и бумаги для венков и дамских шляпок. Такая беспредельная власть над податливой и понятной вещью подкупает и завораживает. За границей цивилизации, где устройство какого-либо аппарата или Парижский крой модного дамского корсета остается загадкой, мастер "Американской ремонтной мастерской" предстает Демиургом.

100 лет спустя, воспользовавшись принципами мастерской Гурджиева как Методологического образца, Фабрика Найденных одежд создает свою Универсальную ремонтную мастерскую. Но иное время и место, а также и сами устроители коренным образом меняют облик и сущность этого проекта. Ведь Петербург, где происходила эта акция, в каком-то смысле является вполне цивилизованным городом, в котором обладатели вещей, и в еще большей степени одежд, не нуждаются в ремонте, в возвращении, допустим, поломанной технике ее утилитарной ценности или порванному платью - его целостности. Такая вещь становится ненужной, в лучшем случае она меняет своего хозяина на искателя мусорных кладов или местного бомжа, в худшем - становится бытовым мусором. Эта современная и географическая особенность уже лишила ремонт основной его черты - реальности. Все оказалось просто увеселительной интеллектуальной забавой.

Но чем-то же эта забава привлекла как Фабрику, так и прочих добровольных ее участников? Скорее всего, именно нереальностью и бессмысленностью ремонта, который ничего утилитарного и от начала присущего вещи ей не возвращает, а напротив придает иное, потустороннее значение - это демонстрирует представленная в качестве экспозиции коллекция вещей, стремящихся к совершенству (Магазин Путешествующих вещей). И на смену Демиургу, знающему все устройство мира, властвующему над вещью, приходит Пифия, способная своим пророческим даром постичь тайные желания темных и недоступных разуму вещей. И сам ремонт производится в терминах врачевания: вещь оказывается больна, ей назначают лечение, вполне знахарское - это может быть "черная нитка" или "освободить", или "усмирить, поставить на место", или "заклеить сливовым вареньем". Все мужское, преобразующее, творящее ликвидировано из этого проекта. У человека нет больше власти над вещью. Их миры параллельны, а присутствие Снежной Королевы в пространстве пламенеющих страстью тряпиц не что иное как признание своей пассивной роли инфернальной Пифии.

Фабрика Найденных одежд, таким образом, создав свою Универсальную ремонтную мастерскую, оказалась к тому же и устроителем некоего карнавала - карнавала вещей. Не люди меняли одежды, скрывая свое истинное лицо и значение, а сами платья меняли смысл своего существования, из утилитарной вещи, превращаясь в зловещего диктатора, в живущий своей жизнью призрак. И появлялись извлеченные из темной бездны "жертвы маньяка" и "лиловые бородавки", а "черная нитка" на ночной сорочке почти говорила с нами языком ужастиков из бывших пионерских лагерей. Так что обновление этой весны оказалось настоящим напутствием вещей в "жизнь новую", ритуальным обрядом, совершенным в белой комнате галереи с помощью нитки, иголки, ножниц и сливового варенья.