Был вторник, числа не помню. Придя домой поздно вечером, в самом начале одиннадцатого, я тут же засел за телевизор, смотреть новости: военные сводки и тому подобное. Минут через двадцать, когда давали прогноз погоды, пришла и мама. Она не раздеваясь, даже не оставляя свою женскую сумочку в прихожей, прошла ко мне в комнату и села на диван рядом со мной. Не столько даже села, сколько присела так, на краешек. - Знаешь, я завтра еду в Кутаиси, - неожиданно сказала она. В принципе я знал, что она собирается в Кутаиси. У нас там двухэтажный дом, который мама сдает каким-то американским миссионерам, то ли духовным, то ли экономическим. Срок действия заключенного год назад договора об аренде скоро заканчивался и мама хотела съездить, продлить этот договор. Но то, что она собирается улетать прямо завтра и так вдруг - это было для меня неожиданностью. - Завтра?! Ты же собиралась через неделю лететь. - Да, через неделю, но тут брат одной моей подруги, ты ее знаешь, Тинико, мать Серги Иобидзе, который в параллельном с тобой классе учился... Он завтра едет на автобусе прямо в Кутаиси, и Тинико с ним едет, и они меня возьмут совершенно бесплатно. Я даже как-то растерялся после такого заявления. - Подожди, на каком автобусе? - еще толком не собравшись с мыслями, спросил я. - Ну у него свой автобус, на котором он два раза в месяц возит людей туда-сюда, - невозмутимо и даже как-то наивно ответила мама. - Так ты что, хочешь поехать на автобусе из Москвы в Кутаиси? - Ну да... Убедившись в том, что мне ничего не послышалось, я растерялся во второй раз кряду. - Мам, ну ты что, телевизор не смотришь? - Это было первое, что пришло мне в голову. - Да ну, а что телевизор... Этот парень, брат Тинико, я же тебе говорю, он два раза в месяц ездит и все нормально. - Мам, он может хоть каждый день туда-сюда мотаться, это его проблемы, но сейчас же на Кавказе, реально, война идет! - Да нет, это в Чечне война, а мы через Владикавказ поедем, - по-прежнему наивно и безапелляционно отвечала мама. - А, ну да, конечно, от Владикавказа до Чечни, как от Северного полюса до Южного... - Это ничего не значит, я же тебе говорю, он два раза в месяц туда-сюда ездит... Руки у меня опустились. Я понял, что переубедить маму - бессмысленно. О'кей, попробуем подойти с другой стороны... - А почему не полететь на самолете через неделю, как ты и собиралась, или завтра полететь, если есть еще билеты... - Зачем я буду тратить сто долларов на билет, когда тут меня совершенно бесплатно прямо к дому подвезут... - Мам, у нас что нету ста долларов? Так ты за два часа долетишь, а на автобусе, как минимум, дня два трястись будешь... В общем, примерно в таком же русле наш диалог продолжался еще часа два. Я был разгромлен. В свое время, в университете, у меня была пятерка по логике, но сейчас я так и не смог привести ни одного аргумента, который бы показался моей маме достаточно логичным для того, чтобы она передумала. Мало того, та наивность, с которой мама убеждала меня в безопасности автобусной поездки, подействовала и на меня. Но через два часа я почувствовал, что устал и решил лучше отложить этот разговор до завтрашнего утра. Мама собиралась выходить из дома около одиннадцати. Я поставил будильник на девять, рассчитывая на то, что еще двух часов, по идее, мне должно хватить. Ну а если и их не хватит, то не хватит и еще десяти... Ночью мне даже приснилось, и как-то настолько реально приснилось, что я купился... Мне приснилось, что я, как и собирался, в девять выхожу на кухню, а там сидит мама, пьет чай и смотрит телевизор. "Знаешь, я подумала, ты, наверное, прав, полечу через неделю", - говорит она. И мне сразу становится так спокойно, приятно, хорошо, пусть даже и во сне... Наяву же утро не принесло никаких новых результатов. Мне так и не удалось переубедить маму в том, что нет никакой нужды и необходимости ехать из одной страны в другую на автобусе. Тем более чуть ли не через линию фронта. Я пытался ссориться, кричать. Бестолку. Правда вот, отобрать паспорт я не сообразил. Но моя мама и в этой ситуации что-нибудь да придумала бы. - Ну ладно, давай я тогда хотя бы до вокзала провожу, что ли, - окончательно сдавшись, предложил я. - Да не надо меня до вокзала провожать, я не с вокзала еду. Автобус за нами к Тинико домой заедет, так что мне только до "Кропоткинской" доехать надо. - Ну давай я тебя отвезу на машине. - Я уж и не знал, что предложить. - Да не надо на машине, мы еще в пробке застрянем. От "Китай-города" до "Кропоткинской" я доеду за десять минут. И мама уехала. - Ну все, давай я тебя поцелую. Пока, через два дня, как только приеду, сразу позвоню, - сказала она у самого входа в метро. Вот так вот, взяла и уехала. Я проводил ее до метро, и она уехала. А ведь ей, на минуточку, за пятьдесят. Правда энергии, как в пятнадцать. Как так можно? Нет, мне этого не понять... Дома у меня стоит телефон с автоответчиком. Но несмотря на это весь вечер четверга я просидел дома. Мама так и не позвонила. Конечно, это было неприятно, но с другой стороны, я понимал, что беспокоиться нечего. В конце концов, автобус - не самолет, не только в том смысле, что едет, а не летит, и даже не в том, что двое суток, а не два часа. Кроме всего этого, автобус, в отличии от самолета, если вовремя выехал, еще не факт, что вовремя и приедет. К тому же, не исключено, что мама приедет в Кутаиси сегодня ночью, а позвонит только завтра утром, решив, что не стоит меня будить. Это я все к тому, что, успокоив себя, я лег спать. Но мама не позвонила и утром. У меня был выходной, и поэтому я проснулся около половины одиннадцатого. Я повалялся еще минут двадцать в постели, посмотрел новости, с некоторой настороженностью и особым вниманием прослушав блок новостей с Кавказа, потом слазил в душ, побрился, оделся... Но телефон молчал. Сонность какой-то летаргической степени, которую излучал телефонный аппарат, бесила меня. Я решил не сидеть дома. Пойду в кафе, попью кофе, почитаю сегодняшний "Коммерсантъ". Ведь ничего не изменится от того, что я буду сидеть дома. Да и потом, если даже мама еще не приехала, то все равно в течение дня точно приедет. Двое суток уже прошло и в течение третьих она обязательно доедет. Так что нечего портить себе выходной день. В кафе я просидел часа полтора. Потом пешком пошел на Лубянку, в музыкальный киоск, купить каких-нибудь новых кассет, заглянул в "Библио-Глобус". Но когда я вернулся, на автоответчике по-прежнему не было сообщений. Я снял трубку и сам позвонил в Кутаиси, будучи полностью уверен в тщетности этого мероприятия. Ну не верю я в то, что моя мама могла приехать и забыть позвонить мне. Ладно, поговорю с нашими американскими постояльцами. Интересно, они по-русски хоть умеют разговаривать, или мне готовиться к англоязычному общению? Но странно, никто не подходил к телефону. Гм... Может и впрямь никого нет дома. Но с другой стороны, куда им деваться. Сегодня - пятница, там уже восемь вечера. Я сомневаюсь, что в Кутаиси есть какой-нибудь "Американ гриль энд бар", куда в первый вечер уикэнда предпочтет пойти добропорядочная и относительно молодая пара экономических миссионеров. Так, не плохо бы вспомнить номер телефона нашей кутаисской соседки. Господи, как же ее зовут... Я не был в Грузии уже девять лет. Ну не хочу я туда ехать. Нечего мне там делать. По большому счету, меня с Кутаиси ничего не связывает, кроме двухэтажного дома. Да и дом меня не связывает и не связывал никогда. За последние девять лет я умудрился каким-то, кстати, совершенно ненасильственным образом, забыть все, что в моей жизни хоть как-то касалось Кутаиси. То есть свою жизнь я, понятно, помню. Ну как же такое забудешь. А вот фактуру позабыл. Даже дом, и тот смутно помню, только в общих чертах. Также в общих чертах помню школу, в которой проучился одиннадцать лет. Помню площадь, где драматический театр стоит. Ну, может, еще что-нибудь помню. Но не помню, напрочь не помню, как зовут нашу соседку. Магда? - Нет, не Магда. Мзия? - Нет, не Мзия... Есть, конечно, и менее капризные причины тому, что вот уже девять лет я не езжу в Кутаиси. Кутаиси для меня - город детства. Я помню его таким, каким он был в начале, в середине восьмидесятых. А потом он начал меняться, и я сразу уехал. Уехал не потому, что он начал меняться, просто так совпало. Я уже жил в Москве, а в Кутаиси менялись люди, нравы, памятники, названия улиц и районов, язык, менялось все. Когда я через год приехал, я не узнал ни город, ни людей. Когда я приехал через два года, некоторых близких мне людей и вовсе не досчитался. Большинство уехало. Кто в Америку, кто в Израиль, кто в Россию. Мой лучший друг погиб. Хотя это, наверное, называется безучастным словом «умер». У него был наследственный порок сердца. Когда мы учились в классе седьмом у него умерла младшая сестра. Когда окончили школу - мама. С седьмого по одиннадцатый класс он выигрывал все ежегодные республиканские олимпиады по математике. По окончании школы его, как особо одаренного, без всякого конкурса зачислили на мехмат МГУ. Но он проучился в Москве всего месяц. После смерти мамы, чтобы не оставлять отца одного, он перевелся в кутаисский педагогический институт. А через полтора года, учась на втором курсе, он как-то раз играл в волейбол и... Буквально через несколько месяцев после этого не стало еще одного моего одноклассника. Он не был отличником. Скорее наоборот. Но он феноменально пел, поэтому во время учебы его постоянно заставляли петь на утренниках и всевозможных прочих комсомольских сборищах. Еще в классе третьем мы прозвали его Скрипкой. Правда через несколько лет, уже к окончанию школы, большую популярность получила другая его кличка - Кобзон... Его застрелили наши же одноклассники. По официальной версии, которая якобы была озвучена в суде, они вчетвером сидели в машине и изучали табельное оружие недавно поступившего на службу в полицию дружка. Произошел непроизвольный выстрел... Что было в действительности - никто не знает, кроме тех троих из машины... Точно! Мою кутаисскую соседку зовут Аза, тетя Аза. Так, неплохо было бы ее телефон вспомнить. Если у нас номер 5 64 55, то у нее то ли 5 64 52, то ли 5 64 53. Я позвонил и по тому и по другому номеру, но никто не подходил к телефону. Что они там, повымирали все? Ладно, приготовлю себе что-нибудь поесть. Где-то через час зазвонил телефон. Спрашивали маму. Спрашивали по-грузински. Я ответил, что ее нет, и тут же поинтересовался, кто ее спрашивает. Я не поверил своим ушам, но это была наша соседка, тетя Аза. Оказывается у нее уже давно телефон 3 64 53, а не 5 64 53. А у нас в доме телефон просто не работает потому, что во всем городе все номера на 5 и 6 отключены... Но про то, что мама не то чтобы приехала, а уехала в Кутаиси, тетя Аза ничего не знала. Но она меня успокоила, сказав, что частенько бывает так, что на границе по полдня автобусы стоят в очереди на прохождение таможенного контроля. Ну, если так, подумал я, мама должна доехать сегодня ближе к ночи, максимум завтра утром. Странно, вообще-то в Грузии соседские отношения достаточно крепкие. А у меня с ними не удались. Моя мама со всеми соседями дружит, а я как-то... Не то, чтобы я с ними ссорился, но и никогда не дружил. Правда, была у меня одна соседка, а по совместительству и одноклассница, кстати. Мы познакомились, когда нам было по четыре года. Потом вместе ездили в летний лагерь от детского сада. Там, в летнем лагере, я впервые увидел голую девочку, и этой девочкой была моя соседка. Первые три года школы мы сидели за одной партой. Да и потом на некоторых предметах вместе. Она хорошо знала химию (в которой я, кроме H2O и H2SO4, так ничего и не выучил) и давала мне списывать решения задач. А я, в благодарность, подсказывал ей на истории и литературе. Она была красавицей. Худенькая, стройненькая, с Бог весть откуда взявшимся азиатским разрезом глаз. Но сразу после школы она вышла замуж и переехала в Тбилиси. Теперь у нее уже трое детей, что ли. Говорят, она растолстела... Были, конечно, еще и ребята, с которыми я гонял в футбол, но они в большинстве своем были старше меня, а потому разъехались, кто в институт, кто в армию, еще когда я учился в школе. Около девяти вечера мне позвонил мой друг Леша и пригласил сходить на концерт группы "ТАМ". Я никогда не слышал этой группы и поэтому подумал, а почему бы, собственно, не сходить. Ну что я буду сидеть дома и с остервенением ждать звонка. Пойду лучше, развеюсь. Слушать концерт пришлось стоя: когда мы пришли, клуб уже был забит. Кстати, группа "ТАМ" - ничего, мне понравилось. Хотя, вот, Леша обозвал все это мутью и пошел в другой зал пить пиво. Я был за рулем и поэтому пить не мог. Не то, чтобы я боюсь этих гибэдэдэшников, просто, когда купил машину, завел принцип: не пить за рулем, а если выпил - не садиться за руль... Мы посидели в клубе еще часок после концерта. Потом я отвез Лешу домой, на Краснопресненскую, а сам решил заехать к подруге, ну как это называется - girlfriend. У нее и остался. Заснули мы с Наташкой уже рано, ну и проснулись, соответственно, слишком поздно: около двух часов дня. Проснувшись, я первым делом подумал было позвонить к себе домой, прослушать автоответчик. А потом передумал. Ну что звонить, прослушивать. Даже если мама еще не позвонила, то приехала уже наверняка. Не может же автобус ехать больше четырех суток... Я слазил в душ, мы с Наташей позавтракали и только после этого я решил прослушать автоответчик. Наглухо, ни одного сообщения. Звоню тете Азе, никто не отвечает. Черт, что же делать-то? И тогда я вспомнил про одного своего родственника, дядю Рубика. Собственно, я даже не знаю толком, кем он мне приходится. Да и телефон его у меня оказался только потому, что его дочь - мой стоматолог. Я позвонил ему. Так и так, говорю, уехала мама. Четверо суток уже прошло, а ее нет. Не знаете ли каких-нибудь наших родственников, которые могли бы позвонить на кутаисский автовокзал, выяснить, что с автобусом, который выехал из Москвы в Кутаиси в среду утром. Оказалось, что все наши родственники уже давным-давно живут за границей. Только одна семья осталась, да и то моя мама с ними в ссоре. Но они, конечно, съездят на вокзал и все выяснят. А вот просто позвонить - не смогут. Телефонный номер справочной вокзала начинается на 6, а значит, не работает. Кстати о родственниках. Почему они поссорились с моей мамой, я не помню. А не запомнил потому, что не понял толком, в чем конфликт. Вообще, у моей мамы с родственниками всегда сложные отношения были. У меня, сколько я себя помню, с родственниками никогда никаких отношений и не было. Я сторонился их: и родственников и отношений. Мне казалось, что все они живут настолько самостоятельной жизнью, что мне в нее не пробиться даже при огромном желании. Правда был у меня один родственник, двоюродный дядя, который некоторое, совсем короткое время, в раннем детстве, мне нравился. Он был такой жизнерадостный, прикольно пародировал Брежнева, все время, что называется, провязывал какие-то истории, судя по разговорам о нем, зарабатывал и просаживал огромные деньги. В общем, жизнерадостный и загадочный человек. Только вот проблема у него была: отношения с барышнями проистекали у него по одному и тому же откатанному сценарию. Если действие происходило в Грузии, то он, якобы влюблялся в какую-нибудь барышню на выданье, сватался, получал согласие и... начинал тянуть со свадьбой, а в некоторый момент, вспылив из-за какого-нибудь полного, даже полнейшего пустяка уходил и хлопал дверью. Если действие происходило в России, а именно в Москве, то он, якобы, влюблялся в какую-нибудь хорошенькую блондинку и начинал с ней жить, в том смысле, что вел с ней совместное хозяйство, а в некоторый момент, вспылив из-за какого-нибудь полного, даже полнейшего пустяка, уходил и хлопал дверью. Так было всегда. Тем и закончилось. Это была очередная история, развивавшаяся строго по такому же сценарию. Но только проблема была в том, что по сценарию эта история уже закончилась, а фактически и не собиралась. Он уже ушел и хлопнул дверью. Но все усложнялось шестимесячным зародышем, который, возможно испугался этого хлопка и полез наружу. Он не выжил. Через три дня моего двоюродного дядю нашли в квартире, которую он снял всего за две недели до того. Он лежал на полу в обнимку с магнитофоном. Якобы в квартире даже нашли некую записку, которую можно было счесть за предсмертную. Но я ее не видел. Лично мне слабо верится, что такой человек, как мой двоюродный дядя, мог покончить с собой. Не в том смысле, что он был сильнее этого. Нет, он просто был человеком из другой области. Мысль о самоубийстве не могла появиться у него в голове потому, что не могла появиться в принципе. Но вскрытие по просьбе его брата не делали... Дядя Рубик перезвонил мне часов в восемь вечера. То, что он мне сообщил, на пятые сутки ожидания не воспринималось уже как самая страшная новость, но и в ряду приятных тоже не значилась: мои родственники съездили на кутаисский автовокзал и им сказали, что автобус, который выехал из Москвы в среду утром, в пятницу днем приехал в Кутаиси... В то, что все это происходит со мной, верилось как-то не очень. И это, кстати сказать, спасало. Так, для начала надо было убедиться в том, что мама уехала-таки из Москвы. Тут Наташка взяла инициативу в свои руки. Она обзвонила справочные бюро несчастных случаев, моргов и прочих не слишком симпатичных организаций. Слава Богу, мама нигде не значилась. Значит, она все-таки уехала... Даже от этого как-то полегчало. Теперь надо было разобраться с автобусами. Тот ли это автобус, на котором ехала мама, приехал в Кутаиси в пятницу, или другой? Не долго думая, мы с Наташкой сели в машину и поехали на Киевский вокзал, рядом с которым располагалась стоянка автобусов из сети международных автолиний. Надежда на то, что этим поздним и холодным вечером мы обнаружим каких-нибудь водителей была слишком мала, но, как оказалось, достаточно велика, чтобы осуществиться. Да, действительно, водитель автобуса "Москва-Кутаиси" подтвердил, что, скорее всего, его напарник добрался до пункта назначения где-нибудь в пятницу днем. Во всяком случае он встретил его в ночь с четверга на пятницу на трассе рядом с Ростовом на Дону... В разговоре с этим водителем я впервые за последние годы почувствовал, что забываю грузинский язык, в том смысле, что не говорю на нем, а перевожу с русского. Понимал я конечно все, что говорил мне водитель, только вот вопросы задавать было трудно... Мы вернулись домой около одиннадцати. Вроде навели какие-то справки, а все равно ничего не выяснили. Толку-то от этих справок - мама ведь так и не позвонила. Будь я Достоевским, я бы в мельчайших подробностях описал свое настроение, которое было не столько настроением, сколько всего лишь состоянием. Настроения уже не было в принципе никакого. Да и состояние было, откровенно говоря, хреновое. Я уже второй день практически ничего не ел. Наташка пыталась скормить мне котлету с жаренной картошкой. Я поклевал чуток, но потом вернулся в комнату и уставился в телевизор. Мы решили так: сейчас я выпью какого-нибудь легкого снотворного, чтобы заснуть и по возможности выспаться. А завтра, завтра, наконец, рабочий день и можно будет обращаться в ФСБ или куда там следует обращаться в таких случаях... Я не помню, что мне снилось ночью. Помню только, как кто-то настойчиво тряс меня за плечо. Я приоткрыл глаза. Передо мной стояла Наташа. - На, - сказала она, протягивая мне трубку радиотелефона. - Что? - спросонья спросил я. - Твоя мама... Это твоя мама... Я вырвал трубку у нее из рук. С мамой было все в порядке. Просто ведь она поехала в Кутаиси не на рейсовом автобусе, который действительно едет из Москвы до Кутаиси чуть больше двух суток, а на частном. Соответственно, водителей было не два, как полагается, а один, который, когда уставал - отдыхал, когда хотел спать - спал. Почему при этом мама не сообразила во время одной из стоянок найти телефон и позвонить мне - это отдельный вопрос. Но только вот сил задавать его, а тем более выслушивать ответ, у меня уже не было. Жива, здорова и слава Богу. Больше мне ничего не надо... Так что, почему я все-таки не езжу в Кутаиси? Все крайне просто, я уже говорил: не осталось там близких людей. Я вроде попытался вспомнить всех: друзей, соседей, родственников. Но никого не осталось, с кем бы хотелось увидеться и поболтать. А когда нет людей, город превращается в стены. Это уже мертвый город. А я не хочу поехать в город детства и попасть в зону отчуждения.
