из пятого номера Мать и танцы Олег Шишкин «Забытые сны». Премьера театра «Пов.с.танцы» В РОССИИ нет традиции современного танца. Десятилетия мы существовали без него, успокаивая себя тем, что «даже в области балета мы впереди планеты всей». Балет предполагался классический, а не современный, существовавший во враждебном Забугорье. А танец модерн был исключен из советского театра. Поэтому оригинальность отечественных групп, работающих в этой по-прежнему экзотической области, определяется мерой их ориентации на ту или иную танцевальную школу: французскую, американскую или немецкую. В полной мере сказанное относится и к «Пов.с.танцам», представившим 19 ноября в «Дебют-центре» ЦДА имени Яблочкиной спектакль «Забытые сны». Некоторое время коллектив работал с немецким хореографом Сашей Вальц. Влияние ее идей и даже конструкций чувствуется в рисунке двух действий спектакля. Но если посмотреть на систему взаимоотношений персонажей и их мимику и движения, то невольно ловишь себя на мысли, что видишь режиссера и хореографа Геннадия Абрамова, из театра которого вышли «Пов.с.танцы», или точнее сказать, восстали. Художественный коллектив сосуществует пока между двумя вышеназванными авторами. Хореография Саши Вальц отличается агрессивностью, заостренной графичностью танцевального рисунка. Этого, пожалуй, у «Пов.с.танцев» нет. Юная робость парализует имеющиеся в двух постановках возможности, а отсутствие контекстуальной конструкции, характерной для немецкой почвы, здесь компенсируется славянской чувственностью. Особенно это бросается в глаза в первом действии. И даже поедание одной из героинь сырой рыбы, а так же тисканье кролика, не создают каркаса действия. Вторая половина спектакля представляет собой действие с шестами, любопытное прежде всего меньшим присутствием «абрамовщины» – как нарочитого эпигонства некоторых последователей мастера с оформившейся эстетикой. История бесконечных смертей Ежи и Петруччо и их вечноживой матери Ракеты уводит зрителя в мир, где словесные формы помогают танцу реализоваться. Радиокомментарий текста создает дополнительную половину действия. В современном театре такой прием используется все чаще. Но здесь он существует не параллельно, как это обычно принято, а вместе с действием. И из собственно комментария превращается в основной сюжет, который, в свою очередь, начинает обслуживать танец. В который раз литература вывозит на себе другое отечественное искусство. И это симптоматично. Русская вербальность способна придать смысл всему, чему угодно. Она, собственно, и есть мать Ежи и Петруччо. Мать страдающая. Но твоя и моя.