из пятого номера Непоследний путь Сергей Кузнецов ВCЕ ХОРОШЕЕ получается случайно. Один из наших старых друзей, некогда хиппи, а ныне сотрудник агентства Bloomberg и гражданин Италии, уезжал жить и работать в Лондон. Его чистая европейская квартира на метро «Аэропорт» была выпотрошена друзьями и образовавшееся пустое пространство взывало о наполнении. В воскресенье зашла в гости Умка. В понедельник было решено устроить квартирник. Квартирник – умкин жанр. Когда в восьмидесятых она появилась в недрах хипповской «системы», разумеется, не было и речи о сцене. Когда в перестройку появились сцены – Умка обратно превратилась в Анну Герасимову и лет пять занималась своими обэриутами и битниками (диссертация, конференции, публикации, переводы...) Ближе к концу девяностых она стала выступать в клубах, легко собирая несколько сот человек на концерт. Сейчас она записывает диски, выступает по радио и телевидению, но совсем недавно директор одной из популярных московских площадок сказал про нее: «У нас бомжи не поют». Квартирники Умка устраивает редко: объявишь заранее – так набегает столько народу, что хозяева напрягаются. Только если объявить о квартирнике за день, можно ограничить публику 25-30 друзьями – как это и было на этот раз. В отличие от клубов, не было множества молоденьких девочек с фенечками и восторгом в глазах. В отличие от времен пятилетней давности по внешнему виду людей нельзя было определить, у кого нет денег, чтобы добраться до дома после часа ночи, а у кого в кармане вот-вот зазвонит мобильник. В отличие от многих квартирников никто не налегал на бухло: все сидели на полу и три часа слушали песни. У Умки было тихое настроение и поэтому не было ни гармошек, ни подпевок – только Боря Канунников подыгрывал на электрогитаре. Это была частная, приватная Москва. Умка спела «Эсхатологию», которую обычно не поет на концертах («Я что, группа «Сплин», чтобы такое со сцены петь?») Посредине квартирника позвонила из Лондона пятилетняя дочка хозяина – Умка немного попела ей в трубку. После концерта те, кто не убежал сразу, сфотографировались. «Сегодня мы провожаем Володю в непоследний путь», – пошутила Умка. Лет десять назад во всем этом было бы много надрыва, еще через пять – все бы тащились от того, что сами могут приехать в гости в Лондон, а Володя – вернуться в Москву. Сегодня перемена места жительства уже не требует дополнительного осмысления – так же, как и то, что Умка только что вернулась из Берлина (где дала три концерта) и Парижа (где дала один – совместный с Хвостом). Для всех, собравшихся на квартирник, Москва давно уже часть Европы – и пришедшего со своей русской подругой американца нельзя было с первого взгляда отличить от старых умкиных друзей: разве что ему все время приходилось переводить непонятные места из песен. Сложность возникла с известным словом, подразумеваемым в названии последнего пелевинского романа. – А что тут мучиться? – сказала Умка, – Так и скажите: «Peace-Death».