из четвертого номера Три месяца без Псоя Сара Кац Остап Бендер говорил: «Деньги валялись на дороге. Я их подобрал. Смотрите, они даже не запылились». Точно также и Псой Галактионович Короленко, московский шансонье-словолюб, оживил искусство былое, но бойкое и в принципе не могущее запылиться. Корни Псоя – в пении братьев Маркс, Михаила Ножкина, в куплетах Бориса Сичкина и Спайка Джонса, в грациозных вещах Визбора, Тайни Тима и, конечно, Тома Лерера – главного кумира и предтечи ПГК. Короленко – артист-трансформатор и точный стилист: Утесов, Окуджава, Бернес и особенно Галич поются им столь грамотно и известно, что оторопь берет. Эзотерическая, почти сектантская природа псоевских опытов очевидна, и место, где прячется его рояль – это отнюдь не кусты, но прям неопалимая купина. Тем более странен его статус всеобщего любимца, что равно люб как «ПГ», так и каким-нибудь консервативным революционерам. Секретики Псоя прячутся под маской пресветлого, лучезарного идиотизма, который взялся не то с маршаковских страничек, не то с концертов Аркадия Северного. Как сказано у того же Самуила Яковлевича: «Котик, скажи «бабушка», а он говорит «мяу». Короленко лучше других здесь усвоил нехитрую дадаистскую формулу – в споре двух интеллектуалов непременно победит голая женщина. Или добавим от себя такой вот куплет: Не хочу на планету Уран. Там живут аммиак и метан, Там не могут родиться тела, У которых душа бы была. Дав два замечательных прощальных концерта сперва в Матери Городов Русских (Киеве, для тех, кто не знает), затем в Первопрестольной (в клубе «Как бы»), Псой Короленко полетел в Лоуренс, заштатный американский городок, однако славный тем, что там провел свои последние годы Берроуз. Корреспондент «Нео М» связался с Псоем по электронной связи и взял у него интервью про американскую жизнь и текст про американского Берроуза.