Статья Александра Шабурова чрезвычайно убедительно описывает развитие современного искусства в России. Путь от направленного во вне сигнала – "я свой буржуинский" - до демонстративного противостояния этой самой "буржуинской" системе российская художественная среда проделала достаточно быстро. Другое дело, что на этом пути она утратила своё былое влияние, утратила институты, которые обеспечивали её воспроизводство и связь с обществом. К сожалению, в статье А. Шабурова об этом сказано только отчасти. Было бы интересно узнать, как эта потеря воспринимается самим художниками, неожиданно для себя столкнувшимися с проблемами позднекапиталистического общества.

Современные российские художники, в общем-то, оказались в той же ситуации, что и левые. Мы попали не во Францию, где бесчеловечность позднего капитализма хотя бы отчасти компенсируется нормами и ценностями, унаследованными от классической буржуазной культуры. И даже не в США, где сдерживающую роль играет протестантская мораль, ограниченная и бескомпромиссная. Мы оказались в обществе, где отсутствуют какие-либо консолидирующие ценности и представления. По-видимому, периферийный капитализм может их только импортировать для внутреннего потребления правящим классом и примыкающими к нему социальными слоями. Социум, живущий в условиях периферийного олигархического капитализма, самостоятельного выработать общие ценности не может. А это значит, что в таком обществе нет места ни левым, ни художникам, которые обращаются именно к общим ценностям и не могут существовать вне системы представлений, позволяющей большим социальным группам выработать единую идентичность. В такой ситуации выжить и художники, и левые могут только в случае, если общество сумеет покончить с господством олигархии и отказаться от своего периферийного статуса. У художников, правда, остаётся возможность работать на экспорт, которой у левых, разумеется, нет.

Общество периферийного капитализма раздроблено и атомизировано, оно распадается на небольшие группы, объединяемые системой личных связей и взаимных обязательств. В таком обществе массовый зритель может появиться только у культурной продукции, импортированной из развитых капиталистических стран или изготовленной в соответствии с заданными ими стандартами. Отсюда и упоминаемое Александром Шабуровым стремление медиаэлиты использовать шаблоны и коды американской массовой культуры, несмотря на зависть и даже ненависть к США у значительной части создателей и зрителей подобной культурной продукции. Просто иная продукция не будет идентифицирована в качестве "современной" и "популярной", а, значит, не сможет попасть в поле внимания массового зрителя.

Отдельной проблемой в такой ситуации становится распад самой художественной и политической среды на отдельные кланы и группировки. Это затрудняет художественный и политический процесс, - особенно в левой среде. Левым для нормального развития необходимы широкая дискуссия и обмен идеями.

Но основной проблемой для левых и художников становится падение культурного и интеллектуального уровня общества и уничтожение институтов, которые его поддерживали. Советская власть вопреки собственным интересам поддерживала высокий культурный уровень, несмотря на то, что необразованным обществом управлять было бы значительно легче. При этом советская пропагандистская машина, действовавшая в последние годы существования СССР чрезвычайно неэффективно, превращала высокий культурный уровень общества в источник социальной дестабилизации. Но, если распространение политических идей строго контролировалось, то художественные концепции и образы циркулировали относительно свободно. Интеллектуальная и творческая деятельность были в особом почёте, именно поэтому в конце 80-х, когда привычные социальные карьеры оказались дискредитированы, началось массовое паломничество в художники. Многие, как пишет в своей статье Александр Шабуров, продолжают идентифицировать себя подобным образом до сих пор.

Сейчас наметились новые социальные карьеры, в реальности которых общественность усиленно уверяют медиа. Иллюзии относительно массовой социальной мобильности постепенно рассеиваются, но пока они не будут развеяны окончательно, интерес к занятию искусством и литературой будет оставаться уделом относительно немногочисленного социального слоя. Соответственно, в ближайшем будущем художникам и литераторам не удастся вернуть себе высокий социальный статус. Исключение составляют лишь те, кто непосредственно связан с распределяющей ресурсы бюрократией. Но в этом случае статус даёт не столько сама профессия, сколько личные связи.

Можно с уверенностью предположить, что ещё несколько лет левые и представители художественной среды будут оставаться в схожей социальной ситуации. Если за это время им не удастся вернуть себе утраченное положение, то левые окончательно исчезнут в качестве общественной силы, сохранившись лишь в качестве кружков и дискуссионных групп. Представители художественной среды также большей частью маргнинализируются, только наиболее успешные из них благодаря возобновлению общественного интереса к искусству накануне социального кризиса смогут занять положение, сходное с тем, что занимали художники накануне распада СССР.

Однако ситуация вовсе не выглядит безнадёжной. Социально-политический режим, созданный олигархическими и бюрократическими группировками, вступает в полосу нестабильности и перманентных кризисов, из которой он может и не выйти. Какими бы ничтожными ни казались наши ресурсы сейчас, у нас есть шанс оказаться победителями. Для этого, правда, необходима консолидация. И не только в протестной среде (от этого она, правда, далека, как никогда). Нам нужно использовать возможности тех общественных групп, которые оказались в столь же тяжёлом положении и также заинтересованы в свержении олигархического господства. Среди наших потенциальных союзников – подавляющее большинство лиц свободных профессий, и в первую очередь художники. Наше сотрудничество может быть чрезвычайно выгодным и с точки зрения практической деятельности. У современных российских левых нет собственной эстетики, и они не смогут её выработать без взаимодействия с художественной средой. Между тем, наличие собственной эстетики может позволить ускорить консолидацию общества вокруг левых в период социального кризиса. У современных художников ощущается явственный интерес к социальной проблематике (он определяет, например, деятельность группы "Синие носы", в которую входит Александр Шабуров). Но они будут обречены на описание и художественное изображение маргинальных социальных групп и практик, если не воспользуются возможностями левого движения в качестве посредника, способного обеспечить их связь с социальной средой. Аналогичным образом, кстати говоря, складывалась ситуация в середине XIX века. Тогда интерес к социальному в живописи ограничивался жанровыми сценами, а в литературе – натуралистическим очерком, пока не появилось революционное движение, позволившее литературе и живописи проникнуть в сущность важнейших социальных процессов. Хочется надеяться, что уже в ближайшем будущем взаимодействие левых и представителей художественной среды выйдет за рамки совместных дискуссий, - художники появятся среди активистов и руководителей левых организаций, а левые научатся использовать возможности современного искусства в собственных политических целях. С "Синими носами" я бы, кстати говоря, с удовольствием принял участие в общем проекте.