Татьяна Блажнова

Ну что, брат Фандорин? или Игры патриотов


Примерно год назад в полку детективов прибыло типажей: в романе Б. Акунина "Азазель" (издательство "Захаров") явился юный розовый Эраст Фандорин, ввязавшийся в разоблачение мировой мафиозной структуры исключительно по наивности, добросовестности и вытекающему отсюда производственному рвению. Он еще не знает о своем даре (от природы, иррациональному) непременно выигрывать в азартные игры и угадывать точно загадки типа "орел или решка" и тем особенно симпатичен. К концу романа на глазах у Фандорина жертвой все той же вездесущей леди Эстер становится его юная жена. И мы видим, как седеют виски героя. Критика тогда отмечала удивительную стильность письма автора, и это особенно вызывающе выглядело в контексте полублатного языка современного детектива. Б. Акунин воспроизводит саму "манеру" минувшего века, он "делает нам красиво", но при этом привносит в свои сюжеты сегодняшний динамизм и жестокость. И вот роман вышел в переплете в специальной серии "Приключения Эраста Фандорина" под рубрикой "Стильный детектив" и в сопровождении еще трех романов с тем же героем. Розового наивного юноши уже нет. А есть, можно сказать, русский вариант графа Монте-Кристо, сверхчеловека, супермужчины, которого в кино играть бы Алену Делону. В романе "Турецкий гамбит" он является на фронтах русско-турецкой войны в канун взятия Плевны: голубоглазый, темноволосый, с розовой нежной кожей, с седыми висками, слегка со времени рокового взрыва заикающийся. Фандорин уже следователь по особо секретным делам, ему предстоит разоблачить козни вражеских разведок. Ну что ж, что ему двадцать один год - для сверхчеловека это время зрелости. Ловко выбрана точка, с которой мы видим героя. О нем судит простодушная российская эмансипушка, сбежавшая из дома на Балканы вослед за женихом-студентом. Варваре этой Суворовой, конечно, не дано постичь Эраста - в отличие от нас, прочитавших роман "Азазель". Она даже презирает героя за то, что он сотрудничает с людьми из третьего отделения. В ответ на подковырки, что, мол, он, Фандорин, охраняет государственные интересы, тот снисходит до объяснения: "Если живем в государстве, надобно либо его беречь, либо уж уезжать - иначе получается паразитизм и лакейские пересуды". А когда отважная девица говорит, что несправедливое государство можно разрушить и построить справедливое, Фандорин возражает: "К сожалению, Варвара Андреевна, государство - это не д-дом, а скорее, дерево. Его не строят, оно растет само, подчиняясь закону природы, и дело это долгое. Тут не каменщик, т-тут садовник нужен". Чувствуется, что господин Фандорин читал Константина Леонтьева. Рассуждения загадочного красавца иногда, впрочем, весьма созвучны нашим дням: "Во времена царя Николая, когда время было потяжелей нынешнего, ваши "честные люди" по струнке ходили да неустанно свою счастливую жизнь нахваливали. Если стало можно сетовать на тупость и произвол, значит, время на п-поправку пошло".
Следующий роман "Левиафан" специфически российских реалий не содержит. Эраст Фандорин вполне случайно оказывается на корабле, на котором плывет убийца одиннадцати человек: наш сыщик отправляется на службу в Японию. Обстоятельства заставляют его ввязаться в расследование. Разумеется, он все угадывает. И в "Левиафане" Б. Акунин показывает нам героя через восприятие сторонних людей: о ситуации на корабле рассказывают его пассажиры, в том числе и убийца. Вот в чем фокус! Но мы-то до конца не сообразим, что могли бы его угадать уже потому, что он мысленно говорит. У нас-то нет таланта Фандорина, который знает те же факты, что и нам открыты, но он внимателен и умен. Вот тут-то автор вовсю поиграл стилем: о Фандорине повествуют японец-самурай, сыщик-француз, сумасшедший англичанин, хитрая шлюха, внезапно разбогатевшая старая дева. И новое убийство... Словом, в детективе как в детективе.
А вот "Смерть Ахиллеса", четвертый роман серии, опять возвращает читателя и героя на родину. И пусть это времена Александра III, проблемы вполне сегодняшние: генерал-герой Соболев (читай Скобелев), прозванный за блистательность Ахиллесом, найден мертвым. По одной версии он скончался в гостиничном номере, по другой - к которой быстро приходит Эраст Фандорин - в объятиях модной певички. Потом выясняется, что герой Плевны вообще-то затеял государственный переворот типа бонапартистского, и высшие интересы отечества требуют его устранения. Фандорину предстоит разбираться не только в лживых показаниях скобелевских офицеров, происках немецкой разведки, недоговорках дамы полусвета, а также прочих обстоятельствах гибели героя, но и в сложнейших перекрутах отношений людей власти, непрерывно подставляющих друг друга. В конце романа Фандорина спасает чудо, а то бы его за излишнюю проницательность отправили вослед за генералом.
Присутствует в книге даже чеченская тема. Истинный убийца - адская смесь двух адских ментальностей. Его отец из секты меннонитов, а мать чеченка. Воспитывал этого антигероя дядя, чеченец же, бандит. И получился сущий дьявол по жестокости, хладнокровию, уму и абсолютной бесчеловечности. Вот с ним на поединок и выходит Эраст Фандорин. Да, конечно, это напоминает противостояние Шерлока Холмса и профессора Мориарти. У Б. Акунина многое много чего напоминает. Да он и не прячется, играя классическими сюжетами и создавая свой какой-то постмодернистский детектив. Однако это не значит, что читатель отгадает грядущий поворот сюжета. Видимо, не только о своих, но и о взглядах автора на литературу говорит в романе "Турецкий гамбит" один из героев, тоже супермен, но турок. Перед смертью, беседуя с симпатичной ему Варварой, этот Анвар рассуждает: "Литература - игрушка, в нормальной стране она не может иметь важного значения". А что до великой русской литературы и ее традиций, то, "хорошая литература, не хуже английской или французской". Если судить по этой мерке, то детективы Б. Акунина отличные. В них нет малости - генитальных прозрений и гражданского искреннего пафоса. Это сейчас не модно. А детектив вне моды быть не может.

Московская правда
18.05.1999