СОВРЕМЕННАЯ РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА
с Вячеславом Курицыным



КУРИЦЫНweekly выпуск 56 17.05.2000
  • Малый Букер развелся с Большим
  • "Сами по себе": лучший роман-2000
  • Русские клоны Иоанны Хмелевской
  • Юзефович вспомнил о Путилине
  • "Concretные" - глава из "ПИРа" В.Сорокина
  • Библиография Пелевина
  • "Северные сны" Дмитрия Брисенко

БУКЕРОВ СТАЛО ТРИ
Завтра на пресс-конференции в ЦДХ будет официально объявлено о том, что премия Малый Букер будет отныне существовать отдельно от Букера за лучший русский роман. Напомним коллизию: Малый Букер (это шесть с половиной тысяч долларов), вручаемый всякий раз по новой номинации (последний был за эссеистику, до этого за мемауары) стал понемножку застить Букера Большого: романы все премируются больше кислые, а у Малого - интересные живые шорт-листы. Недавно Букеровский комитет послал спонсору Малого Букера (частное лицо из Англии) письмо такого содержания - вы нам больше не нужны.

Но Малый Букер умирать не захотел: он будет вручаться в декабре во время ярмарки "Нон-фикшн", которую проводит компания "Экспо-парк". В этом году: за литературный проект. Имя пока остается прежним: "Смирнофф", владелец Большого Букера, против, но права на слово принадлежат британскому Букеровскому комитету, а тот вовсе не против: остроумным англичанам нравится, как их Букеры клонируются в России (напомню, существует еще и Антибукер).

Другое дело, что премия со временем сама может изменить название: вряд ли ей нужны родственники.

Информация для желающих получить Малый:

Под проектом понимается деятельность в сфере литературы, направленная на структурирование литературного пространства, на создание новых институций, регулирующих и оформляющих литературный процесс. Разновидностями такой деятельности являются:

· работа куратора литературного клуба, фестиваля или других форм устной презентации литературных текстов,
· создание и поддержание существования литературной группы, объединения, студии,
· издание частного журнала или книжной серии,
· разработка и реализация способов представления литературы в Интернете, на радио, телевидении, в других информационных средах.

Этот список не является исчерпывающим: на соискание премии принимаются и другие проекты, удовлетворяющие основному условию. Предпочтение отдается продолжающимся проектам.

При оценке литературного проекта будет учитываться не только качество его осуществления, но и, прежде всего, концептуальная ясность поставленной задачи, важность этой задачи для текущего литературного процесса.

Соискатели должны представить в Общественный Совет премии описание и обоснование своего проекта на 3-5 страницах. Можно присылать эти материалы по адресу
117049 Москва, Крымский вал 10, ЦДХ, ЭКСПО-ПАРК.
Тел/факс: 238-45-16 или по e-mail [email protected] or [email protected]

Я, например, буду участвовать: дело хорошее. Представлю сайт и, может быть, вместе с коллегами представим "Другое краеведение".

А о тяжелой судьбе Большого Букера я написал в "Неприкосновенном запасе":

Как солидная премия с громким именем, имеющая реальную финансовую базу и обеспеченный интерес прессы, ухитрилась за шесть или семь лет утвердиться в качестве помпезно-маргинального мероприятия - не настолько помпезно-маргинального, как "Триумф", но все же? Что порочного в самом механизме, если результат - имя победителя Большого Бу, автора Лучшего Русского Романа - почти всякий раз оказывается более или менее плачевным?

ЧТО ВЫ БУДЕТЕ ЧУВСТВОВАТЬ, ЕСЛИ ВАС ЗАСТРЕЛЯТ ПУЛЕЙ

Как и обещал неделю назад, рассказываю о результатах чтения романа Сергея Болмата "Сами по себе". Дочитал, рассказываю. Самый общий вывод: это пока лучшая русская книга 2000 года. Думаю, лучшей и останется: тексты такого уровня появляются нечасто. Явный недостаток у нее один: автору почти сорок. Ничего не поделать: хочется не только новых имен, но и молодых лиц. Хотя, может быть, роман есть результат зрелого ума (предыдущее громкое явление - Б.Акунин - прожил уже больше сорока), и ситуация, когда шедевр порождается немолодым человеком, о котором публика раньше не слышала, в мировой литературе не редкость. Но - к делу.

Действие романа происходит в городе Санкт-Петербурге в 1998 году. Главные герои две ренатолитвиновские девушки + их мальчик, действующие в констатиномурзенковских декорациях. Волей судеб они становятся киллерами - ничуть не благоородными, а вполне холодными и жестокими - что не мешает Александру Иванову (директор "Ад Маргинем", обнаруживший в Кельне роман и обещающий его на бумаге к концу лета) называть их "положительными героями", а читателю - сопереживать им. Сюжет - кинематографически рваный и вызывающий некоторые нарекания (болтаются ливерной колбасой истории убитого молнией мальчика и пары редакторов поэзии из рекламного журнала; решительно непонятно, как девушки оказались сотрудницами крематория). Ткань письма - упоительная. Качественная психоделия в работе. Мерцающие расслаиващиеся картинки (много взглядов через стекла: "Буфетчица, небрежно расставляющая сладости в подсвеченной витрине, поворачивающая вазочки яркой клубничкой наружу, снимающая длинным лакированным ногтем волос с крема"). Яркие остановки зрения: "подтаявшие по краям шоколадные соски", "табло (телефона) вспыхнуло зеленоватым химичксим светом, и он опять застрекотал высоким голосом дигитального трехмерного насекомого", "редкие паруса обмахивали салфетками расставленную на ровной поверхности залива, театрально освещенную солнцем, филигранную посуду островов с кувшинчиком Кронштадта посередине". Генниальное описание смерти:

Пуля и вправду с невероятной силой ударила его в грудь, пробила его тело насквозь и вылетела с обратной стороны, просверлив по дороге позвоночник. Секунда, мгновение было как будто ножницами аккуратно выстрижено из его сознания. Потом боль, похожая больше на предмет, чем на ощущение, острая, как зубья циркульной пилы заставила его мозг взорваться, расплавиться, испариться. В следующее мгновение он пришел в себя, по крайней мере стал видеть снова, не так, как раньше, правда, а как будто глядя в трубочку калейдоскопа, на конце которого светилась крошечная рассыпающаяся картинка, но в этот момент вторая пуля угодила ему в голову. Его отшвырнуло к стене.

Картинка исчезла. Тема будто впитался в самого себя. Он лежал у стены, похожий на выброшенную ветошь. Он ничего уже не чувствовал снаружи, ничего не видел, он был занят одним - сердцебиением. Неожиданно оказалось, что обыкновенные сердечные сокращения, - а вместе с ними дыхание, кровообращение, нервная координация и вся остальная жизнедеятельность - требуют нечеловеческих усилий.

Он старался. Мышцы сокращались невпопад, некоторые уже только беспомощно подрагивали, вибрировали, дергались из последних сил. Сердце вдруг остановилось. Он попробовал еще раз вдохнуть и сладчайший ласковый воздух неожиданно и плавно втек к нему в легкие - и остался там, даже не успев по-настоящему окислиться.

Тема почувствовал облегчение. По крайней мере теперь не нужно было так невыносимо напрягаться, чтобы сохранять в движении остатки телесной механики. Он попытался пошевелиться, но не ощутил ничего - ни движения, ни его отсутствия.

В будущих рецензиях на "Самих по себе" непременно будут встречаться слова "Набоков" и "кинематограф" (в частности, "Тарантино"). Это справедливые слова (из Набокова есть даже лукавые цитаты: сцена, в которой человек, сбегающий по лестнице в погоне за лифтом, тормозит, уткнувшись в собственное изображение в зеркальном шкафу, который прут из двери грузчики, - явная отсылка к первым абзацам "Дара"), но они скорее - псевдонимы изысканного психоделического зависания, которое в русской прозе, пожалуй, впервые соединилось с криминальным письмом. Текст течет на разных скоростях, то тормозит-замораживается (вплоть до неожиданно распластанного ближе к концу романа толстовской длины пейзажа), то резко выстреливает пулями и событиями - и разряжается в конце парадоксально - не удержусь - набоковским их каскадом...

КЛОНЫ ПАНИ ИОАННЫ

Почему именно жанр "Хмелевская" оказался популярен у писателей, издателей и читателей? Ответ лежит скорее не в культурологиченской области (де, после радикального постмодернистского нагнетаний и самопожирания иронии эта стилистическая фигура некоторое время раздражала, а теперь возвращается, но в легком девичьем исполении), а в социологической.

В русской словесности не было до сих пор такого типа героини: самостоятельной молодой женщины, уверенно себя чувствующей в буржуазном контексте: автомобили, контракты, кредитка, частые поездки за границу. Героине неоткуда было взяться хотя бы потому, что отсутствовал сам буржуазный контекст.


Это я пишу в обзоре для газеты "ВремяМН" про расплодившихся широко последователей творчества Иоанны Хмелевской. Я теперь в эту газету раз в неделю (или чуть реже) пишу обзоры, в основном на том материале, который сетевым читателям уже знаком, но соверешнно в иной огласовке, потосу что публика другая. Есть лишние сложности: во-первых, редактора неистребимы и всегда норовят выкинуть слово, а то и фразу, во-вторых, я пишу колонку, а там будь добр уложиться почти ровно во столько-то знаков (недотягивает мысль - соси из пальца, перетягивает - сокращай, тьфу), в-третьих, недифференцированному бумажному читателю надо слишком подробно объяснять какие-то вещи, о которых я здесь говорю легко... Но все же решил попробовать: во-первых, в газете сменилась редакция, там теперь работают мои добрые друзья Юля Бедерова, Андрей Ковалев и Оля Тимофеева, которым хочется помогать, во-вторых, дают некоторый гонорар, в-третьих, надо иногда напрягаться и встряхиваться. В общем, посмотрим. Если я там буду что-то такое сообщать, что вам не сообщал, - задним числом оговорю.

ПУТИЛИН - НЕ ПУТИН

Вот уже оговариваю: в прошлом обзоре для "ВремениМН" я писал о романе Леонида Юзефовича "Князь ветра", о котором вам не докладывал.

Леонид Юзефович, автор многочисленных повестей о похождениях Ивана Дмитриевича Путилина, поместил в журнале "Дружба народов" (## 1 и 2) роман "Князь ветра". Он изрядно отличается от старых путилинских приключений. Раньше это были классические детективы - без больших стилистических ухищрений и, признаться, без особого драйва (способность к которому Леонид продемонстрировал в романе "Самодержец пустыни", посвященном барону Унгерну, - лучшем, до "Князя", своем сочинении). В новом романе много игры с "текстами в тексте", принадлежащими сразу несколько писателей - один помогает сочинять пенсионеру Путилину мемуары, второй пишет плохие повести про путилинские похождения и погибает, случайно разорив вымыслом реальное осиное преступное гнездо, третий ведет эзотерический дневник в жанре "паломничества на Восток", четвертый - это И.С.Тургенев, которому Путилин приписывал авторство текстов писателя номер два... В общем, типичный постмодернистический "слоеный пирог", выпеченный легким и бодрым слогом. И даже сам Путилин, словно бы соответствуя выросшему уровню текста, как-то окультуривается, оставляя в прошлом образ плохоотесанного служаки. Как раз в эти дни заканчивается выдвижение на Букеровскую премию-2000, и известно, что сразу несколько номинаторов предпочли "Князя ветра". Я не удивлюсь, если букеровское жюри впустит роман в финал: радикальный акунинский прорыв оно оценить не готово, но чтобы обратить взор на "масскульт" (конечно, проложенный "умным" слоем!), - созрело вполне.

ПИР-3

Читайте третью - и последнюю довереную мне главу книги В.Сорокина "ПИР". Называется "Concretные". Кажется мне не столь прекрасной, нежели две ранее опубликованные здесь фрагмента, но тоже весьма стильной; особо порадует она поклонников китайских фрагментов "Голубого сала".

ОБЛОМКИ МУЗЕЯ ВОСКОВЫХ ФИГУР

И когда обломки моего самолета разлетятся на несколько кварталов, перемешавшись с обломками музея восковых фигур, что-то изменится. Не может быть, чтобы ничего не изменилось.

Это из сборника рассказов Дмитрия Брисенко "Северные сны". Следы вышеупомянутого Сорокина обнаруживаются у Брисенко вот в чем: почти в каждом рассказе сидит за сценой некая приична или смысл событий. То, что обеспечивает сюжетную машинерию. Но читатель об этой штуковине не узнает (классический пример этой феньки у Сорокина: "Сердца четырех"). Интонационно же рассказы Брисенко напоминают мне Сигизмунда Кржижановского: абсурдная придумка и стилистически прозрачный, с наивинкой, ее раскрут.

Напоминаю, что раньше я публиковал этого автора "Ремиксы избранных стихотворений, изложенные в прозе". Брисенко я не видел никогда, знаю лишь, что он москвич, ухитряется посещать концерты классической музыки и является одним из активных псевдонимов из моей гостевой книги.

НЕМАЛО ПАРЕНЬ ВСЕГО ПОНАПИСАЛ

Сергей Некрасов разместил у Мошкова Библиографию Виктора Пелевина. Ну, в каком сборнике какие именно рассказы печатались большинству не очень важно, а вот разделы "Критика" и "Эссеистика" очень ценны. Хотя, конечно, есть что-то издевательское (от лица мира по отношению к нам) в такой жанре: печатать в сети коллекцию ссылок на проблемнодоступные бумажные издания, в то время как рядом, на расстоянии одного линка, доступны электронные версии...




Powered by Qwerty Networks - Social Networks Developer #1