на "Кысь" Татьяны Толстой

Дмитрий ОЛЬШАНСКИЙ

Что житие твое, пес смердящий?

http://www.7days.ru/w3s.nsf/Archive/2000_234_life_text_olshanskii1.html

"Из-под печки вылезает Котя, мягкий, пушистый, прыгает Бенедикту на колени. Матушка Котю не любит: если он за подол ей уцепится, всегда его стряхивает. Говорит, не может его голого розового хвоста видеть, морды с хоботком - будто в ее молодости звери эти совсем другими были. Ну, мало ли что раньше было!"

Роман Татьяны Толстой (она раньше никогда не писала романов) с виду антиутопия, а на деле - форменная энциклопедия русской жизни. Сюжет, история о Древней Руси, заново возникшей на ядерных обломках Москвы в некотором году, явно навеян Чернобылем - "Кысь" начиналась в 1986 году. Впрочем, этот традиционно-фантастический ход для Толстой - всего лишь метод так называемого остранения, возможность посмотреть на всю "великую сермяжную правду" русской жизни как бы со стороны. Результат оказался грандиозным. Итак, "поговорим о делах наших скорбных", как говорили в сериале "Место встречи изменить нельзя".

Прежде всего Толстая выделяет такой важный компонент отечественной действительности, как постоянная мутация, мнимость, недолговечность твердого якобы порядка вещей. "Отчего бы это, - сказал Никита Иванович, - отчего это у нас все мутирует, ну все! Ладно люди, но язык, понятия, смысл! А? Россия! Все вывернуто!" В России, как и в романе "Кысь", непременно есть какие-нибудь "прежние", "бывшие" - потому что почва то и дело уходит из-под ног, уходит криво и вниз. Герои Толстой никак не могут совладать с переменчивой природой, не только окружающей, но и собственной. Им остаются только имена вещей, но не сами вещи. Как в "Двенадцати стульях" самая жуткая глава - когда обнадеженные Бендером "бывшие" пытаются выбрать губернатора, земскую управу и попечителя учебного округа, так и в "Кыси" есть аналогичная сцена, где выжившие после Взрыва утешаются монотонным перечислением: плита газовая, печь микроволновая, приборы кухонные бытовые.

Более того, подобные "перемены" - всегда лишь следствия той лингвистической катастрофы, до которой падок бедовый русский язык. В этом смысле самодельно-"сказовый" язык Татьяны Толстой, отсылающий к Лескову и Мельникову-Печерскому, демонстрирует своеобразный перевертыш прозы Андрея Платонова - вместо революции коммунистической стряслась революция архаическая. "У нас теперь неолит", - констатируют герои.

Кроме того, в "Кыси" отчетливо высвечивается и то, что подметил в свое время мрачный философ-скандалист Галковский. Русский человек в глубине своей самозванец. К жизненным и языковым мутациям примешивается и общая "кажущность", несостоятельность реальности. "Вот, думаешь, баба: ну зачем она, баба?.. А ну как она притворяется бабой, а сама оборотень болотный? А вот ежели встать, подойти да проверить: пальцы рогулькой расставить да в глаза-то тыкнуть? Что будет?" То же с властью: "Слезай, скидавайся, проклятый тиран-кровопийца, - красиво закричал тесть. - Ссадить тебя пришли!.. Развалил все государство к чертовой бабушке. У Пушкина стихи украл!" Словом, государь должен быть готов бежать, и тут уж не "король умер - да здравствует король!", а скорее "ох уйдет, Глеб Егорыч, лови его!", а то и вовсе, как в сказке у Андрея Сергеева: "не индийский это царь Васудева, а беглый это холоп Васишка, бить его батогами!".

Наконец, Татьяна Толстая придает описываемому ею кошмару этакий специфически русский, ласковый, задушевный оттенок. Любой национальный миф замешен на насилии, но только в России насилие это отдает диковатой добротой. "Не бось, не бось", - бормотали пугачевцы Петруше Гриневу, когда волокли его на виселицу. Так и тут герои играют в поскакалочку. "Вопли, крики, смех - такая игра чудесная. А потом свечки зажжем, да и смотрим, кто как повредился. Ну, тут, конечно, еще больше хохоту: вот ведь только что был у Зиновия глаз - ан и нетути!.. а еще мы в удушилочку играем, и тоже занимательно: подушкой на личико навалишься и душишь". И самый красивый пассаж: "Ежели сразу в лоб не дадут, то, может, поворчат да и пожалуют огоньку-то. Идешь, попыхиваешь, и вроде теплей стало, вроде ты и не одинок, и у голубчиков, что навстречу попадаются, рыла не такие зверообразные".

Назад в "Коллекцию рецензий на "Кысь"