|
Составитель Сергей Костырко собрал под одной обложкой все критические работы, сочиненные когда либо Ю.А.Карабчиевским (1938-1992): от фундаментального исследования о Маяковском до заметок к несостоявшимся статьям о современной литературе (Жванецком, Пригове и Кибирове). Проект сколь естественный, столь и рискованный: критика вообще стареет быстро, а тем более критика, густо замешанная на социальности. Ваш покорный млуга приступил к перечитыванию "Воскресения Маяковского" ровно через десятилетия с некоторой тревогой: когда в журнале "Театр" Карабчиевский однозначно называл глашатая тов. Маузера дьяволом, это было взрывом бомбы, но с тех пор столько всего утекло…
Тревога не оправдалась: "Воскресение" и сегодня читается на одном дыхании и - по прошествии лет уже, видимо, можно позволить себе такой вывод - является очевидно лучшей работой о Маяковском. И дело не в том, что Карабчиевский задолго до "Психодиахронологики" И.Смирнова рассматривал культуру Маяковского и его подельников как садистскую: это замечание брошено вскользь, и вообще теоретизирование (о чем ниже) не было сильнейшей стороной рецензируемого автора. Дело в поразительной любви автора к стихам: такой, что даже "выламывая руки" нелюбимым строчкам Маяковского, разнимая их строго аналитической алгеброй, он демонстрирует прямо таки нежность к материи стиха, над которой надругался певец Моссельпрома. Он переживает стих, как тело, ему больно за скособоченный ритм и смысл, и он умеет передать эту боль нам. И когда он пишет об Окуджаве, мысль о стихе соседствует с живым впечатлением от впервые услышанной потертой магнитной пленки. И когда он ругает Маршака, то неважно, согласны ли вы с его оценкой конркетного перевода из Шекспира: вам все ранво интересно читать, потому что принимающий все близко к сердцу Карабчиевский еще и хороший писатель: замечательно смешной образ выглядываюшего из-за строки Маршака создает…
Концептуальные основания критики Карабчиевского более уязвимы. Он может бросить сильную мысль (не верил ли начитавшийся Федорова Маяковский, что его реально оживят в веках?), но когда выдвигается теория, она чаще всего оказывается слишком наивной. Так, трудно назвать содержательной мысль о том, что Маяковский одел "ироническую маску вместо самовыражения" и тем самым начал процесс "отчуждения мастерства от души художника" (а убедительно продолжает этот тупиковый процесс Бродский) - после всего, что мы знаем о сложных отншениях автора и персонажа. Но критика - а Карабчиевский именно критик, а не литературовед - и не должна быть научно корректной; ее пища - дух времени, ее козырь - увлекательное письмо.
Цитата. "Несомненно, что Осип Мандельштам, как никто другой, чувствовал постыдность занятия стихосложением, нелепость и неловкость этой нездоровой профессии".
|
