Вячеслав Курицын

Стон в летнюю ночь


Фольклор (анекдоты, застольный треп) и профессиональное искусство (кинематограф, видеоклипы) учат, что на курорт человек решительно любого пола едет, непременно предвкушая блуд или любовь - кому уж как нравится называть.

Скромные лаборантки, никогда не надевающие на большой земле юбку выше щиколоток, и вислоухие программисты, интересующиеся на материке не больше чем браузерами, примерные матери и отцы тихих семейств, оказываясь в Ялте или, паче чаяния, в Анталии, изводят с помощью соседа по столику в ресторане сотню презервативов за две недели.

Несоюзная (в смысле, необраченная) молодежь, перетаптывающаяся дома перепихиванием на скорую руку, на курорте оттягивается в полный рост, не признавая секса, в котором участвует меньше пяти человек.

Продвинутые и хорошо сохранившиеся пары от тридцати до сорока, зрители Альмадовара и читатели Фаулза, фанаты Михаэля Шумахера и завсегдатаи кондитерской "Донна Роза", приезжают в августе в Акапулько с разработанным еще на католическое Рождество планом - найти такую же продвинутую пару и рокироваться с нею постелями в порядке культурного, а то и международного обмена.

И даже аккуратные пенсионеры республиканского значения, для которых половой вопрос последние десять сезонов сводился к закупорке фаллопиевых труб Мурки, кошки персидской гладкошерстной, в Хургаде, узрев фараонову пирамиду, символ одновременно фаллический и вагинальный, воспламеняются жаром страсти и скрипят потом ночами напролет костями наперебой с пружинами гостиничной койки.

На курорте человек непривычно много времени проводит на открытых пространствах - схожим образом распахиваеться и воображение. Счастливый обладатель горящей путевки (пардон, туристического ваучера) еще только складывает в чемодан крэм для загара и кисточку для бритья, а в голове уже вспыхивают, выталкивая одна другую, сцены лихого интима в самых эксклюзивных местах. На пустом пляже ночью, непосредственно в морской волне (с детства мечтал попробовать да все никак не доводилось, но на сей уж раз непременно!), в кабинке для переодевания, под душем в гостинице ("Ох!-Ах!"), на горной круче, в лесу дремучем, на развалинах какой-то средневековой башни ("Вау-Wow!"), на земляничной поляне, в ласточкином гнезде, на кладбище ("О, какой крупный и сладкий!"), на колесе обозрения, на смотровой площадке, откуда весь город, как на ладони ("Потрогай здесь... Нет, вот здесь..."), за колонной в ночной дискотеке ("Сделай мне больно!"), а совсем напоследок в туалете чартерного авиалайнера, который летит домой...

Миф, как всегда, излишне тщательно выдает желаемое за действительное. На курорте много всяких прелестей - солнце, воздух, вода, мороженое, серсо, преферанс, фуникулер - так что на роман может просто не хватить ни времени, ни сил. Кроме того, хорошая погода не всегда способствует страсти - на жаре приятнее расслабляться, нежели напрягаться. Кроме того, эротика, как известно, требует прикрытости: возбуждает то, что едва виднеется и кажется таинственным. Всякий раз, задирая красавице платье, мы, пусть и противореча здравому смыслу, надеемся увидеть что-нибудь новенькое, - а на пляже все открыто, и не только на новенькое надежды нет, но и весь целлюлит, так сказать, налицо.

Кроме того, яблоку симпатии нужно ведь еще созреть. Конечно, если девушка следует из пункта А в пункт Б с раскрытым "Космополитеном" и послушно следует советам рубрики "Как?" ("Садясь на стул у барной стойки, закинь ногу на ногу так, чтобы юбка поднялась как можно выше.."), а юноша бредет из Б в А, сверяясь с рубрикой "Вперед!" в "Men's Health" ("Отводя руку с зажигалкой, как бы невзначай коснись ее руки..."), то дело только в шляпе, вернее, в автомате, торгующем "Капсулами любви". Но не успевший купить в Шереметьево спасительные журналы, но робкий от природы... Его дело запросто может не выгореть. На ночной берег в самый решающий момент заявятся люди в сером и, мерзко поигрывая лучами фонариков, вежливо сообщат, что пляж с одиннадцати до пяти отдыхает. На горной круче из-под ноги некстати покатится камень, и остаток отпуска вам придется вместо поэзии любви довольствоваться пижамой стационара (разумеется, тут же до кучи выяснится, что у вас неправильно оформлена страховка и врачевать раны придется за свой счет). На смотровую площадку завалится группа японских туристов, и пока вы будете вспоминать, как в стране восходящего солнца относятся к культуре эксгибиционизма, ваша страсть успеет снизойти на нет. И даже в морской волне вас вдруг подтолкнет под локоть слинявший из цирка дельфин, недвусмысленно давая понять, что вы не пара этой русалке... Словом, как это сказано в "Заповеднике" Сергея Довлатова, "многие девушки уезжают, так и не отдохнув" - схожий конфуз может запросто приключиться и с юношей.

Однако, довольно кукситься: Мировая Книга Страсти знает множество примеров состоявшихся курортных романов. Удачных, очень удачных или, напротив, трагичных - важно, что настоящих. Каждый из нас, выкладывая фишки на зеленое сукно, верит, что ему повезет... Складывая в чемодан кисточку и крэм... Про это, кажется, уже было. Теперь ПРО ЭТО. Вот пять историй. Четыре из них имели место в реальности, одну - какую, не скажу - я придумал.

История первая. О штурме и обороне укрепленного города.

Она. Учительница химии из Вологды, мать двоих детей, 30 лет
Он. Промоушн-менеджер из Москвы, плейбой, виновник пяти абортов, 27 лет

Сочи, Россия. Свету вытолкнули на курорт подруги. Оставить на две недели мужа и детей она долго не решалась: ну, сердцем баба чуяла, что что-то произойдет. Впрягшись в тугую семейную лямку, она тащила на себе пресловутый воз, давно забыв мечты о красивой жизни (вот однокурсник Н., настойчиво подкатывавший в свое время шары, стал новым русским, скупил полгорода и рассекает на черном мерседесе...), о жаркой страсти и о другой судьбе. Путевкой в Сочи ее премировали по линии народного образовния, и даже пьяненький ревнивый муж махнул рукой и согласился с уговаривающими коллегами: на свои-то деньги мира не увидеть, поезжай уж...

Антон, записной сердцеед, заметил ее у киоска мороженого на пятый день отдыха, уже имея в активе двух разбитных женщинок. Екнуло у него что-то в душе по самые пятки. Весь свой сердцеедческий талант обрушил он на бедную химичку. Светлана сначала попробовала шмыгнуть в кусты, но стоило ей выглянуть из-за колючек акации ли шиповника, как она видела широкоплечего красавца с улыбкой в шестьдесят четыре зуба на загорелом лице, с бутылкой шампанского в одной руке и с алой розой, эмблемой любви, в другой. Скоро Светлана все-таки затусовалась с Дон Жуаном: шашлыки, водный велосипед, концерт Клары Новиковой и все такое. За исключением главного - Светлана наотрез отказывалась от плотской любви. Антона это сначала раззадорило выше всякой крыши, потом эту самую крышу снесло, с другой крыши - гостиницы "Молодежная" - он даже пытался спрыгнуть прямо в пучину страстей, потом все же решил, что "снизу вверх" лучше, чем "сверху вниз", и стал петь под окном учительницы натуральные серенады...

Короче, не желая смириться с тем, что симпатичная женщина покинет здравницу "так и не отдохнув", в последнюю ночь на ночном пляже Антон, как это пишут в романах, взял ее силой, и хотя в какой-то момент Света оставила сопротивление и попыталась получить удовльствие, было уже поздно: ни ей, ни ему этот суетливый секс радости не принес. Вот так бы все окончилось грустно, когда б не одно обстоятельство: через полгода Светлана и Антон поженились, и живут сейчас вполне счастливо в районе Речного вокзала, а этим летом отдыхали в городе Римини.

История вторая. О вечном возвращении.
Она. Референт из Екатеринбурга, 25 лет.
Он. Коммерсант из Екатеринбурга, 26 лет.

Ассалахан. Арабские Эмираты. Ольга рассказывает: "Я встретила его уже в самолете, когда погасли табло и я пошла к туалету. Ей Богу, если бы я до посадки узнала, что он с мной вместе летит - просто бы отменила отпуск... Меня колотило от одной мысли о нем. Я в Екатеринбурге с ним иногда на улицах сталкивалась - так потом по два дня болела..."

Но Ольга столнулась с Маратом в чартере, и не бежать же было в кабину пилота, приставлять к его виску дуло с требованием вернуться назад: да и дула никакого у Ольги нет, и на Нонну Мордюкову она не похожа... Пришлось терпеть соседство на одном курорте с бывшим мужем и его новой семьей. Они поженились на первом курсе университета, и развелись через три года, полные взаимных моральных и материальных претензий и самой настоящей ненависти: как-то слишком у них жизнь не задалась. После развода они ни словом не перекинулись, зато рассказали один о другом общим знакомым по полной коробушке гадостей.

"Мы сталкивались в этом долбаном Ассалахане по пять раз на дню. Сначала меня передергивало, когда он проходил мимо со своей фифой - нет, ты прикинь, она там в тридцатиградусную жару всю рожу исфигачивала косметикой. Мне муж говорит, что-то ты нервничаешь... А я решила ему не рассказывать - ну еще, лишние эмоции. Он Марата не видал никогда. Ну, дня через три попривыкла, колбаситься перестала. Но все равно отпуск - псу под хвост...."

Так продолжалось неделю. А на седьмой день Ольга с мужем и с курортными друзьями пошли в ночную дискотеку. Потеряв в суете знакомых, Ольга прыгала на краю танцпола, и вдруг с размаху врезалась в какого-то человека. Дежурное "эскьюз ми" не успело спорхнуть с ее уст: она обнаружила себя крепко припечатанной к Марату, потрясенному ничуть не меньше.

"Я хотела отскочить, но тут меня будто током пронзила с башки до пят. Такой удар энергетический, ну как молнией, даже не знаю, как описать. И я поняла,что у меня между ног все влажное. И Марат ко мне прижимается, зенки круглые, безумные, и такой стояк, что меня через одежду чуть не пропарывает... В общем, все как в тумане. Мы как-то очутились на улице за этой дискотекой - а это такой ангар большой - под какой-то пальмой, и он мне так засадил, что я орала на весь ;;;;, реальный кердык. И там еще люди вокруг ходили, по лестнице какие-то арабы спускались, нас видели, не то что мы спрятались куда... В общем, ужас. Я так завелась, что мужика своего потом трахала неделю по десять раз на дню..."

Причем ни одного слова друг другу Ольга и Марат так и не сказали.

История третья. О поиске.

Она. Научный работник из Москвы, 38 лет
Он. Студент из Праги, 17 лет

Домбай, Россия. Алеша, студент пражской фотошколы, собирался поехать на каникулах в Домбай с компанией приятелей юности, но они все как один пошли по разным обстоятельствам в отказ буквально за неделю до экспедиции. Алеша надулся, сложил в рюкзак солнечные суперочки, купленные в Вене за триста баксов, и все-таки сел в самолет. Может и к лучшему, подумал Алеша, спокойно отдохну и поупражняюсь в фотографическом мастерстве.

Два дня он самозабвенно щелкал белые вершины, искрящийся снег, розовые рассветы и фиолетовые закаты. На второй день вечером он заметил в холле отеля сказочную белокурую бестию в пушистом сером свитере с высоким воротником. Бестия, закутавшись в клетчатый плед, пила у камина глинтвейн и выглядела как кинематограф. Алеша вспомнил фильм про молодого убийцу, который, скрываясь от правосудия по весям и городам, знакомится вот так в холле отеля с красавицей, они о чем-то нейтрально перетирают, а потом она, уходя спать, оставляет дверь номера открытой, и он заходит к ней и окучивает ее по всем правилам садово-приусадебного искусства. Алеша поднялся к себе в комнату, энергично предался древнейшему из мужских пригрешений, и, отделавшись от возбуждения, но не от любопытсва, вновь спустился вниз.

Она по-прежнему сидела у камина, Алеша, взяв в баре что-то в узком высоком стакане, расположился неподалеку и стал бросать на нее грустные взгляды. Грустные - потому, что он даже и не мечтал пережить наяву то, что пережил десять минут назад в фантазии. Он был робким и неопытным молодым человеком, пару раз суетливо тараканившимся со столь же неопытными сверстницами, познакомиться с роскошной взрослой женщиной он считал невероятным, и даже дерзнуть снять ее в мягком смысле этого слова - объективом "Кэнона" - ему казалось немыслимым.

Она сама подозвала его и попросила сходить к бару и принести ей еще глинтвейна. О чем они говориили, он не запомнил. Запомнил лишь, что в ее номер они вошли вместе. И все оставшиеся ночи она играла сладкую роль инструктора по сексу (ах, нам с вами, мужики, не дано понять этой сладости: каково почти сорокалетней женщине учить любви зеленого пацана), а днем Алеша вековечил ее на пленку на фоне бесконечных гор, а инстурктор по горным лыжам, тоже имевший виды на Эльзу (так бестию звали), скрипел зубами...

История неожиданно продолжилась в Москве: придя в гости к Эльзе, Алеша познакомился там с ее юной дочкой Ликой и... И Эльза будто бы сама подтолкнула их к близости или, во всяком случае, не воспрепятствовала. Что из этого вышло? Не знаю пока. Недавно я видел Лику и Алешу в "Олимпийском" на женском теннисном турнире. Они держали дроруг друга за руки и кричали "Россиия, вперед!"

История четвертая. О самоубийстве Бога.

Она: флористка из Варшав, 22 года
Он: звукооператор из Москвы, 26 лет

Поморие, Болгария. "Эта работа называется "Самоубийство Бога", - чернобородый старик в огромном когда-то белом халате держал в больших грубых пальцах изящное распятие черного дерева. Господь сам пошел на крест - ради незнакомых людей и нерожденных душ, ради, может быть, тех, кто его проклянет... Они продаются только в паре. Одну вы должны купить для себя, а другую подарить человеку, от которого вам ничего не нужно. И наступит час, когда далекое станет близким и чужое станет своим..."

Оторопевший Санька (торговец "Самоубийствами" будто бы вырос из-под земли) купил фигурки. Все правильно, надо подарить что-нибудь чужому человеку, рассудил он. Такими смиренными мыслями он искупал свою вину. Оказавшись в молодежном международном лагере под сенью приветливых девушек в цвету, впервые за последние несколько лет отдыхая без жены, Санька стремительно завел трех любовниц, с которыми не мог сейчас никак распутаться, чувствуя себе по всем направлением одновременно злодеем и жертвой.

У гостиницы он встретил Барбару, сидевшую с каменным лицом подле фонтана. Санька до этого перекинулся с ней двумя словами, и больше знал ее по-наслышке: последняя наслышка гласила, что у Барбары расстроился роман с одним жидконогим французиком, и Барбара безутешно коротает теперь время за чтением Библии. "Это тебе", - сказал Санька, протягивая ей распятие. Барбара быстро посмотрела на него огромными испуганными глазами и сжала фигурку в руке.

Позже, в Москве, найдя в кармане "Самоубйисвта Бога", он понял, что забыл, кому подарил вторую фигурку, огорчился, а потом обрадовался: так тому и быть. Если далекому суждено стать близким... Спустя три года он был проездом в Варшаве. Барбара подошла к нему на привокзальной площади и сказала: "Ты мне подарил распятие..." И он не поехал дальше. Их курортный роман начался через тысячу и один день после курорта...

История пятая. Идиотская.
Она: Бог знает что.
Он: я

Где-то в середине работы над этой статьей автор и сам поехал на курорт - в телевизионный город Санта-Барбару. Девушка автора, наблюдавшая его творческие муки (во всяком случае, бесконечные звонки друзьям с вопросом - "А у тебя был куротный роман? А кому позвонить?") и остававшаяся в Москве, насоветовала автору завезти интригу с обещанным путевкой русскоязычным гидом, длинноногой брюнеткой с зелеными глазами. "Так оно будет проще, чем телефон обрывать", - печально скзала девушка. Увы, русскоязхычный гид оказался в возрасте, в лысине, с серыми глазками, еврейской националньости и безнадежно мужского пола. На сорокоградусной калифорнийской жаре я предпочел валяться у бассейна, нежели ухлестывать за плешивым сыном израилевым.

Однако за день до отъезда случился идиотский, но вместе с тем фантастический эпизод, явно назначенный судьбой для этого текста. Мирно гуляя по санта-барбарийскому зоопарку, я был подвергнут сексуальной агрессии со стороны юной самки человекообразного животного типа "горилла". Она выскочила из вольера (в западных зоопарках нравы мягкие: животных там по возможности не запирают за решетку) и с диким гиканьем швырнулась мне на шею. Я в ужасе побежал по аллее, повалив двух латиноамриканских детишек с огромными пакетами поп-корна, но существо в три прыжка настигло меня, повалило на землю и стало бешено слюнявить в лицо, пока его не оттащили сотррудники зверинца.

Тут же выискался белобрысый парнишка, сфоткавший меня на мыльницу и восторженно заявивший, что опишет этот случай в местной газете. "Гражданин Бендер попал под лошадь..." - пробормотал я. "Что?" - не понял парнишка. "Ничего, - сказал я, - Я опишу этот случай в русском "Плейбое". Это круче".


СОВРЕМЕННАЯ РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Powered by Qwerty Networks - Social Networks Developer #1