|
|||||||
НОВАЯ РУССКАЯ КНИГА № 3 | |||||||
|
М : Индрик, 1999. 375 с. Тираж 500 экз. Балканы занимают на культурной карте мира совершенно особенное место: даже на тесном нашем континенте этот участок суши скручен еще теснее, словно некий зародыш Европы, разрастающийся на север по Дунаю, на запад и на восток по ионийским и по эгейским островам, - и при этом делящийся на столькие племена и языки, что и популярное ныне понятие "балканизация сознания" тоже оттуда. В таком котле культур привычные противопоставления своего и чужого, далекого и близкого, дружбы и вражды не то чтобы вовсе исчезают (базисные оппозиции потому и базисные, что вовсе исчезнуть не могут), но так преломляются и трансформируются в подвижной и пестрой тесноте, что лучшим из зримых образов балкан-ского космоса многие небезосновательно считают базар - на базаре тесно, на базаре чужое легко (и не всегда по правилам) осваивается, а свое так же легко отчуждается, конфликт становится формой партнерства и в общей для всех кофейне царит некое подобие священного мира. В известном смысле так было всегда, ведь Балканы - родина подвижного и пестрого эллинства, разве что пить кофе и курить табак древние греки не умели и, возможно, именно поэтому вынуждены были утешения ради изобрести философию. Но от классической эпохи свидетельства сохранились в основном письменные, а в ту пору кто умел писать, писал по-гречески, в крайнем случае по-латыни, и не только писал, но и непременно приноравливался к написанному по-гречески прежде - иначе говоря, вся доставшаяся нам от древних словесность либо греческая, либо эллинизированная, а значит, эллинизированы и сведения о балканских народах, не умевших писать по-гречески и потому оставивших о былом своем состоянии лишь немногие бесписьменные свидетельства, в которых без помощи греческой или хотя бы латинской словесности толком ничего не понять. Греческая культура до сих пор остается, конечно, ядром культуры балканской: вплоть до турецкого нашествия Балканы были областью преимущественно греческого влияния, да и теперь среди балканских стран Греция - не только самая большая, но и в культурном отношении самая активная, хотя следует оговорить, что между новогреческой и древнегреческой культурой различие едва ли меньшее, чем между, например, римской и испанской. Однако другие балканские народы тоже постепенно стали писать на своих собственных языках, собирать свой собственный фольклор, издавать свои собственные волшебные сказки и героические сказания и изучать свои собственные древности. Сама по себе такая ситуация вполне типична для любого региона Европы, так как народные языки и народные культуры развивались и развились повсеместно, но только на Балканах это развитие происходило в столь пестрой тесноте взаимопересекающихся традиций и взаимопросачивающихся текстов - потому-то описание и исследование всякой масштабной общебалканской темы (например, движения и пути) необходимо предполагает, что все эти языки, тексты и традиции, вся эта "связка народов" (термин В. Н. Топорова) исследователем изучены и осмыслены, а в подобную возможность трудно поверить. Тем радостнее сознавать, что поверить все-таки придется, потому что рецензируемая книга как раз таким исследованием и является. Книга состоит из пространного методологического введения и семнадцати глав: в каждой из них балканская концепция движения-пути описывается и анализируется не только в новом аспекте, но и с привлечением нового материала-албанских и славянских сказок, мифов об Адонисе и Дионисе, румынских заговоров, Гомеровых поэм, стихов Кавафиса, древних и новых пастушеских песен и преданий и еще многого другого. Каждая глава обладает значительной внутренней целостностью и даже имеет собственную библиографию, так что книга читается легко или, по крайней мере, достаточно легко - если помнить, насколько сложно исследование. Язык и стиль не непривычны для тех, кто знаком с трудами "тартуских" семиотиков, но так как любым языком и стилем можно пользоваться лучше и хуже, нельзя не отметить, что книга написана еще и очень хорошо, и от нее, как и от некоторых других "тартуских" книг, можно получить то непосредственное читательское удовольствие, которое от ученой литературы ожидается редко. Правда, одну (мою) надежду Т. В. Цивьян почему-то не оправдала: в книге нет практически ничего о знаменитых балканских упырях, самых кровожадных в мире и по заслугам воспетых всеми балканскими народами и А. К. Толстым. Изобилие упырей - один из признаков исследуемой автором тесноты вселенной, где всё со всем (и живое с мертвым то-же) кровно перемешано, так что надежды мои были не беспочвенны, но придется признать, что обо всем не напишешь: в задачу автора входило не составление "Балканской энциклопедии", а исследование, пусть энциклопедически разнообразное, одной, пусть наиважнейшей, космологической концепции. Каждая космологическая концепция, однако, имеет некоторый предпочтительный набор образных реализаций: так, мировая ось предпочтительно изображается древом, хотя может быть также горой, огнем, алтарем, троном - и не только. Равно и исследуемая Цивьян концепция балканского пути реализуется и в мифологии лестницы, и в мифологии Дуная, и в специфическом использовании дательного падежа (глава о dativus ethicus-из самых блестящих!), и во многом другом, но как образным средоточием axis mundi является древо, так образным средоточием пути в балканских лабиринтах является у автора пастух и ассоциированные с ним образы, например пасту'шки (две главы книги посвящены народным пасторалям, албанской и славянской). Более того, как теперь уже для всех несомненно существует в русской культуре свой особый "петербургский текст", так, по подкрепленному надежными аргументами мнению исследовательницы, существует в балканской культуре "пастушеский текст", предпочтительно актуальный именно для понимания движения и пути в концептуальном универсуме Балкан. Пастух - не только овчар или волопас, но и разбойник - здесь уместно вспомнить, что другая подвижная профессия, мореплавание, в древности устойчиво и небезосновательно ассоциировалась с разбоем, - и музыкант, и троянец Парис (а до него Ганимед) и, наконец, бог. Древние боги-пастухи (Аполлон, Гермес, Пан) непременно в большей или меньшей степени ассоциировались с волхвованием, гаданием, магией, и пастухи-люди также ассоциировались с необычным знанием- применительно к теме исследования это выражалось в том, что они знали тайны пространства и умели оказаться (встретиться) в любой его точке-без дороги, но по ведомому им пути, соединявшему день и ночь, верх и низ, реку и брод, жизнь и смерть, богов и людей. Этот путь непрерывен, а время движения по нему измеряется песнями, которыми тоже владеет пастух, первоначальный хозяин балканской вселенной, одолеваемый порывом, который исследовательница удачно назвала "синдромом движения" (с. 14), которое актуализирует балканский космос, давая ему жизнь, такую же непрерывную, как путь. ЕЛЕНА РАБИНОВИЧ |
|||||||
|
