Русскоязычная еврейская мемуаристика, зародившаяся во второй половине XIX века, в основном носит политический характер, поскольку принадлежала перу общественных деятелей. В данном случае составитель явно ставил перед собой задачу познакомить читателей с воспоминаниями иного порядка. В этот том вошли три крупных произведения, раскрывающих, главным образом, этнографиче-скую, бытовую сторону векового пребывания еврейского народа на просторах Российской империи. Если за по-следнее десятилетие всякий, интересующийся историей евреев, имел возможность составить о ней представление, обратившись хотя бы к произведениям С. М. Дубнова и Ю. И. Гессена, то знания о подлинно народной жизни ушли, кажется, из нашей памяти вместе с ее представителями. Все три автора (А. И. Паперна, А. Г. Ковнер, Г. Б. Слиозберг) воскрешают жизнь евреев маленьких городов и местечек Белоруссии, Украины и Литвы с их особым духом, настоянным на религиозных предписаниях, ежедневно и неукоснительно соблюдавшихся, на молитвах и проповедях раввинов, уроках меламедов, свадеб-ных обрядах, особенностях общинной и семейной жиз-ни. Жизнь, в мельчайших подробностях переданная ме-муаристами, протекала в постоянном противоборстве с нищетой и в противостоянии враждебному внешнему миру.
Мемуары, вошедшие в сборник, охватывают целую эпоху из истории русского еврейства: от николаевского царствования до времен Александра III. Воспоминания Абрама Израилевича Паперны, поэта, публициста, литературоведа, - это жизнеописание еврейского мальчика на фоне событий, происходивших в традиционном еврей-ском местечке Белоруссии 40-50-х годов XIX века. В них с ностальгической нежностью отражены особенности семейного уклада, взаимоотношения внутри общины с ее религиозными и социальными институтами. Царствование Николая I было для еврейского населения империи полосой гнета и страданий - как из рога изобилия сыпались различные ограничения, одно суровее другого. Вся жизнь евреев в маленьких городах и местечках черты оседлости напрямую зависела от отношения к ним местного начальства, которое часто олицетворял становой пристав. Он и сосредоточивал в своих руках все функции управления и, среди прочего, следил за исполнением всех ограничительных постановлений о евреях. Часто за опре-деленную денежную сумму руководителям общины удавалось смягчить многие законодательные препоны, относящиеся к разным сторонам еврейского быта. Этой стороне еврейской жизни также уделено внимание. В этой связи чрезвычайно показателен рассказ Паперны о приезде высшего чиновника с целью ревизии: страх, охвативший местных евреев, носивших запрещенную в то время традиционную еврейскую одежду, и трагическая фраза: "Мы сами контрабанда, мы, и жены наши и дети наши!"
Многие надежды российские евреи связывали с восшествием на престол Александра II - закончилась Крым-ская война, прекратились жестокие рекрутские наборы, которые "всецело ложились на бедные и беззащитные семейства". Общий либеральный настрой эпохи "великих реформ", охвативший империю, не мог не всколыхнуть и еврейские массы. Молодые люди стремились вырваться из гетто черты оседлости, сбрасывая с себя еврейское платье и облачаясь в европейский костюм. Оставаясь верными национальным традициям и религии, они стали первыми представителями русско-еврейской интеллигенции. Эти явления еврейской жизни начала 60-х годов особенно ярко описывает Паперна. "Весть о вступлении на престол Александра II, - пишет он, - внесла в сгущенную, мрачную копыльскую атмосферу свежую, живительную струю воздуха. Народ вздохнул свободно, как бы тяжелый камень вдруг скатился с плеч". Произошедшие изменения в общегосударственном устройстве зароди-ли в еврейской среде надежду на скорое освобождение от бесправия, "охвативший всех дух свободы исключал возможность каких-либо новых стеснительных мер против евреев, что уже само по себе много значило для насел-ения, в течение десятилетий находившегося под страхом все новых и новых ударов".
Воспоминания другого еврейского публициста и писателя, Аркадия Гри-горьевича Ковнера, отличаются более критическим взглядом на еврейское прошлое. В них нет той мягкой ностальгической лиричности, как у Паперны и Слиозберга. В отличие от них он вырос в "неблагополучной" семье, да и его последующая жизнь сложилась не столь благоприятно. Он не получил высшего образования, испытал множество лишений, в том числе и тюремное заключение. Правда, этих сведений вы не найдете в данных мемуарах, так как они целиком посвящены описанию детства и юности автора. Однако недавно переизданная книга Л. Гроссмана "Исповедь одного еврея" может восполнить недостающие сведения об этом неординарном человеке. В своих воспоминаниях А. Г. Ковнер описал самые темные стороны быта еврейских обитателей Вильны - нищету, религиозный фанатизм; "ловцов", занимающихся захватом евреев, предназначенных кагалом для сдачи в рекруты; цадиков, которые "эксплуатировали темную массу хасидов, поддерживая рознь между ними и остальными евреями"; жестокие наказания, которые автору приходилось сносить в родительском доме за проявления вольнодумства, выражавшиеся в чтении "запрещенных" книг и желании вырваться из этого мира "тоски и уныния". Свои мемуары он писал уже на склоне лет, будучи человеком, во многом потерпевшим поражение в сражении с тяготами жизни, принявшим православие и прозябавшим в качестве мелкого чиновника на окраине империи. Однако и в его интерпретации деталей еврейской жизни той эпохи есть ценные и меткие наблюдения. Как и Паперна, Ковнер стал свидетелем той трансформации, которая произошла в еврейском обществе в начале царствования Александра II. Пропасть, лежащая между еврейским и русским населением, казалось, начала поне-многу сокращаться, и верилось, что вот-вот евреям будут предоставлены равные права с остальными подданными. С каким воодушевлением, по свидетельству Ковнера, евреи готовились в Вильне к приезду императора Александра II! "Они строили свои триумфальные арки, украшали их гирляндами и цветами, выставляли на балконах свои оркестры музыки и на всем царском пути до дворца рядом с приветствиями на русском языке развивались флаги с надписью на древнееврейском. <…> Такого подъема духа, такого чувства единения со всеми окружающими евреи больше не переживали". Действительно, времена вскоре изменились, и отношение к евреям в высших сферах перестало быть столь благоприятным. Холода реакции, наступившие вслед за оттепелью эпохи "великих реформ", отражены в мемуарах Генриха Борисовича Слиоз-берга. В сборнике опубликован первый том его воспоминаний "Дела минувших дней". Если работы Ковнера и Паперны взяты из периодических изданий начала XX ве-ка, то Слиозберг опубликовал свою книгу уже в 30-е годы, находясь в эмиграции во Франции. Видный общественный деятель, юрист, получивший образование в Петербургском университете, Слиозберг на фоне собственной жизни описывает все изменения, происходившие в социальной и политической жизни русского еврейства второй половины XIX ве-ка. Крах надежд 60-х годов, торжество реакции, деятельность еврей-ских нотаблей в деле смягчения ограничительного законодательства, еврейские погромы 1881-1882 годов и отно-шение к ним властей, введение новых законодательных препон и многое другое описано Слиозбергом, который находился в то время в самом центре событий петербургской еврейской жиз-ни. Его мемуары - это история еврейского народа в России на протяжении почти 50 лет, и они, наряду с представленными в этом сборнике воспо-мина-ниями, составляют золотой фонд рус-ско-еврейской литературы. Если в своей "детской и юношеской" части они во многом схожи с мемуарами Паперны и Ковнера, хотя и описывают быт 70-х годов несколько иной среды, то значительная часть их посвящена уже евреям Петербурга и дает представление не только о другой эпохе, но и о совершенно иных формах национальной жизни. Все три произведения являются бесценным источником для изучения еврейской жизни как небольшого местечка, так и российской столицы.
Сборник открывается вступительной статьей В. Е. Кельнера, которая представляет собой краткий исторический очерк истории евреев в России. В нем, в отличие от большинства подобных работ, предпринята попытка дать не историю еврейского вопроса, а осветить внутренние процессы, происходящие в широких народных массах. Исходя из того, что включенные в сборник мемуары описывают многие ныне забытые детали еврейской народной жизни, составитель снабдил их тексты подробным комментарием, словарем терминов и указателем имен. Это придает изданию научное значение, превращая его в целостный, многозначный научный источник.
Единственное, что огорчает в сборнике воспоминаний, так это большое количество опечаток, которые нередко искажают авторский текст (не шабат, а шабаш, не пинкосы, а почему-то цинкосы, не тфилин, а уфилик и др.). Множество несовпадений присутствует в словах и фразах, набранных еврейским шрифтом. В них имеет место неправильная компоновка, что приводит не только к изменению слов, но часто и смысла написанной фразы. Что касается фотографий, то в них путаницы еще больше. Из всех авторов воспоминаний свое лицо удалось сохранить только Г. Б. Слиозбергу. Фотография А. И. Паперны открывает воспоминания А. Г. Ковнера, а на том месте, где логически должно было быть изображение Паперны, помещен эпизод из картины художника Готлиба "Евреи на молитве", и можно вполне резонно предположить, что изображение еврея в талесе, склонившегося над книгой, - это и есть А. И. Паперна. Вызывают много вопросов и фотографии, помещенные редакцией в качестве иллюстраций к тесту. Часть иллюстраций включена издателями ошибочно, так как демонстрирует примеры совсем из другой эпохи (синагога в Ужгороде, портреты евреев, написанные в 1907-1926 годах известным еврейским художником И. Пеном, фотография, сделанная после кишиневского по-грома (который по какой-то причине обозначен не 1903, а 1905 годом). Все они лишь косвенно относятся к описываемому в мемуарах времени. Кроме того, завершает иллюстративный ряд фотография Паперны с подписью "А. Паперна", которая, как уже говорилось выше, была помещена на листе с названием воспоминаний Ковнера. Вероятно, это окончательно должно запутать читателя при выяснении, кто же все-таки изображен на фотографии.
Однако эти детали не смогут омрачить долгожданное знакомство с неоценимыми по значимости хрониками еврейской жизни, подготовленными к печати и откомментированными В. Е. Кельнером.

МАЙЯ ВИТЕНБЕРГ