Рецензия на сборник, посвященный французской школе анализа дискурса (далее - АД), запоздала: книга вышла два года назад. "Квадратура смысла" не вызвала сколько-нибудь широкого интереса, несмотря на интеллектуальную моду на французскую философию 1960-1980-х годов. И это при том, что в сборник вошли тексты, вызывавшие в тот период острые дебаты среди французских интеллектуалов: об их популярности позволяет судить тот факт, что основные работы классика АД Мишеля Пешё (1938-1983) давно стали библиографической редкостью. Едва ли будет преувеличением сказать, что "Автоматический анализ дискурса" (1969) и "Истины Ла Палиса" (1975) - это ключевые события того отрезка истории французского интеллектуального ландшафта. То, что в современной России они не привлекли заметного внимания, заставляет лишний раз задуматься о механизмах и характере рецепции текстов французской интеллектуальной культуры в нашей стране.

АД во Франции оказался теснейшим образом связан с марксистской философией Л. Альтюссера и психоанализом Ж. Лакана. Эта связь эксплицирована в обстоятельной вводной статье ученика Пешё Патрика Серио и обнаруживается повсеместно в дискурсе М. Пешё и его ближайших сотрудников. В условиях "лингвистического поворота" создатели АД разработали оригинальную "теорию смысла" на стыке лингвистики и марксистской социологии, опираясь на концепцию государственных идеологических аппаратов Альтюссера и лакановскую интерпретацию психологического субъекта и бессознательного. В центре их исследований оказались эффекты смысла, которые невозможно удовлетворительно объяснить ни с позиций формально-лингвистического анализа, как он сложился в рамках генеративной грамматики Н. Хомского, ни с точки зрения классической социолингвистики. При этом соссюровская дихотомия язык/речь неизменно оставалась в АД точкой отсчета. Пешё акцентировал внимание на языке как материальном явлении, предмете, который "накладывает" на пользователей известные ограничения. Лингвистика описывает свойства этого предмета как формальной системы. Однако одни и те же элементы этой системы могут использоваться (=пониматься) его носителями весьма различно: во французском языке это особенно наглядно демонстрируется случаем относительного придаточного предложения ("Профсоюзы, которые защищают трудящихся, демократичны"), которое может быть прочитано двояко - как определение предмета ("профсоюзы") и как описание его факультативного свойства ("те профсоюзы, которые…"). При изменении смысла их грамматическая природа остается неизменной. Отсюда вывод: порождение смысла - это процесс не столько логический или формально-лингвистический, сколько социальный (у Пешё идеологический)1.

Внеязыковая реальность выступает здесь как определяющая: "Кто, откуда и в какой именно ситуации говорит?"2 При этом кто - это не Я, не универсальный Субъект, а идеологически заданный субъект - субъект идеологии. Он прибегает к уже существующему языку, представленному рядами парафраз, уместных в данной ситуации. Этот "язык-заготовка" (преконструкт Пешё), имплицитно присутствует в его высказывании, делая слова прозрачными для него самого и тех, кто принадлежит к той же дискурсной формации. Акт идентификации субъекта дискурса определяется как стыковка. Непроблематичность происходящего (эффект прозрачности высказывания) для субъкта дискурса интерпретируется с помощью психоаналитического концепта бессознательного. Субъект забывает свою укорененность в уже-существующем языке (забвение-1) и забывает это забвение-1, устанавливая границы сообщаемого (забвение-2). Однако уже-существование языка не должно пониматься в смысле утверждения однородности и стабильности дискурса и его субъекта. Производство дискурса предполагает наличие иерархически организованных идеологических аппаратов. Их внутренняя иерархия ситуационна. Дискурсы и идеологии, которые представляют собой системно и иерархически организованные совокупности дискурсных формаций, призванные обеспечить воспроизводство либо преобразование формаций социально-экономических, неоднородны. Любой дискурс обнаруживает в себе следы другого дискурса: интердискурс (иерархически организованная дискурсная формация) всегда присутствует в интрадискурсе (производимом в реальном времени субъектом дискурса), если прибегнуть к терминологии Пешё.

АД выявляет и описывает дискурсные формации в связи с идеологическими. При этом Пешё пытается разорвать "порочный круг" Идеологии с помощью науки - внеидеологической формы сознания, в которой отсутствует субъект (как Субъект, так и субъект идеологии и субъект дискурса). Объективная природа этого анонимного знания гарантируется критической работой по выработке необходимых концептов. По мнению философа, такая наука внутренне связана с историческим материализмом, с изучением и критикой идеологий. Борьба классов и Идеология в этой системе координат предстают внеисторическими категориями, константами социального анализа. Почему социальная реальность всегда является реальностью классов и организующих их идеологий (и соответственно, социальная теория - историческим материализмом), для читателя-немарксиста остается неясным. Более того, в той степени, в какой АД связан с такой философией социального, он сам предстает наследием эпохи классов и идеологий.

Пешё был сугубо внимателен к вопросу о границе между лингвистикой и АД. Критикуя формально-лингвистический и логический подходы к проблемам семантики, он тем не менее никогда не уступал французским последователям Волошинова-Бахтина, пытавшимся ограничиться социальным анализом диалога3. Сегодняшнему читателю сборника очевидно, что попытки дифференцировать эти дисциплины, с одной стороны, и установить новые отношения между ними и философией, с другой, далеко не всегда оказывались удачными. Часто полемика превращалась в идеологическую, а противники - в карикатуры. Мишенью одной из этих карикатур стал философский ориентированный логический анализ. Сведенный к логическому эмпиризму - причем в контексте разбора взглядов Г. Фреге, - он не может справиться с существованием кошек или Франции (в "Истинах Ла Палиса"). Не говоря о Фреге, даже такие истинные представители логического эмпиризма, как У. Куайн, посмеялись бы над подобным представлением их идей. При этом автор не прочь примерить на себя одежды борца с беспокоившей Фреге политической демагогией - только от имени критики Идеологии. Однако сколь бы наивными и тенденциозными ни казались сегодня эти пассажи, они не должны помешать освоению метода Пешё. В отличие от сугубо философского анализа архива у Фуко, здесь мы имеем дело с детально разработанным - и потому несомненно полезным для представителей гуманитарного и социального знания - методологическим аппаратом конкретных исследований. Сама попытка разграничить лингвистику и АД на поле исследований семантики и синтаксиса и дать междисциплинарную теорию чтения была безусловно плодотворна. Ее плодами могут воспользоваться не только марксистски или психоаналитически ориентированные исследователи. Конечно, нередко читатель вынужден продираться к смыслу построений Пешё сквозь лакановско-альтюссеровский жаргон, но в данном случае потраченное на это время окупится сполна.

Помимо работ Пешё обратим особое внимание читателей на статью философа математики и лингвистики, автора знаменитой во второй половине 1970-х годов книги "Плохое орудие" П. Анри об относительных придаточных конструкциях. Анри сыграл ключевую роль в разработке понятия преконструкта, реинтерпретировав для нужд АД категорию пресуппозиции Фреге. В статье об относительных конструкциях он наглядно показывает недостаточность формально-лингвистического подхода к семантике, хотя, на наш взгляд, его анализ философских предпосылок этого подхода грешит упрощениями4. Статья Анри - великолепный образец французского научного стиля. К счастью, переводчику удалось передать иронию автора, занятого, казалось бы, критикой технически сложных построений "генеративистов". Любой, кто интересуется интеллектуальной историей Франции 70-х годов, получит от этого текста немалое удовольствие.

Публикация "Квадратуры смысла" обращает внимание русского читателя на все еще малоизвестную ему сторону интеллектуальной жизни Франции. Речь идет о современном марксизме. Работы Альтюссера и его учеников и сотрудников практически не переводились. Однако, если время Идеологии действительно осталось в прошлом, и Маркс, и современный марксизм остаются актуальным текстом - как для философов, так и для представителей социальных наук. Обдумывание работ классиков АД может положить начало освобождению от догматизма и страхов 1990-х.

Алексей МАРКОВ

1 Граница между лингвистикой и АД не является у Пешё определенной раз и навсегда. Синтаксис и семантика тесно взаимосвязаны. Однако лингвистика никогда не поглощается АД. В этом вопросе Пешё не шел на уступки французским последователям "Волошинова-Бахтина".

2 Далее излагаемая теория субъекта дискурса и концепция интердискурса-интрадискурса радикально отличает АД от классической социолингвистики.

3 В связи с этим забавно, что помещенный на последней странице обложки портрет Пешё сопровожден комментарием, в котором его взгляды оказываются "далеким эхом тезисов Бахтина".

4 В том, что касается односторонности и непротиворечивости связей между философскими подходами и лингвистическими теориями.