Мнимогорячее, только на стеклах
И оживляющееся. Нас, теплых,
Теплых, берут нас и как бы колоду карт
Перетасовывают…
Общий друг, неделю назад вернувшийся из Петербурга, сказал, что Витю выписали из больницы. "Обычно, - добавил он, - это означает окончательный приговор, но в Витином случае все возможно". Известие о чьей-то смерти как будто заставляет сделать резкий шаг назад, сразу становятся видны основные черты, делавшие ушедшего неповторимым, незаменимым. Но все, что касалось Виктора Кривулина, с самого начала выходило из ряда общих случаев и определений. Необычным он казался при первом знакомстве. Время, прошедшее с того первого знакомства (больше четверти века), постепенно превратило его необычность в невероятность. Но можно сказать иначе: в его эксцентричности с годами обнаруживались центральные качества, смещающие наши представления о человеческих возможностях. Тем более - о возможностях человека нашего времени, нашего поколения. Поколение, к которому принадлежал Виктор, менее всего отличает деятельный нрав. И так получилось, что Кривулин, для которого любое перемещение в пространстве было немалым испытанием, стал первым, образцовым примером человека деятельного, поразительно активного в самых разных областях: литературной, общественной, даже политической. Эта мощная экспансия не знала жанровых или географических границ, а культурные события, в которых он так или иначе принимал участие, не поддаются ни перечислению, ни, возможно, исчислению. Из долговременных предприятий - подпольная издательская деятельность и редактирование журналов "37" и "Северная почта", создание неофициальных общественно-художественных и религиозных семинаров, образование литературных групп и клубов, преподавательская деятельность разного рода. Уже недавно - участие в городских выборах. И при этом, помимо и вне этого - стихи, проза, эссе, статьи.
Кривулин писал постоянно и много. Его стихи, на мой вкус, становились все лучше, перерастая общие свойства "ленинградской школы" и приобретая уникальную характеристику высокой точности. Блестящим стихотворцем, впрочем, он был как будто всегда, то есть с самого начала, и уже в семидесятых годах его роль петербургского лидера в своем поколении казалась несомненной. Есть люди, в которых лидерство заложено словно от рождения. Примирить окружающих с такой особенностью всегда непросто. На наших глазах Кривулин четверть века играл роль Главного Героя (ударение на оба слова) и не заиграл ее, не превратил в фарс. Неизбежный, казалось бы, в подобных случаях налет претенциозности и - неловкий каламбур - ходульности не приставал к его образу, к его способу существования. Слишком сильны были в нем живое, по-детски упорное любопытство и страсть к авантюрам.
Такому последовательному упорству поддавалась и сама реальность, в ней постепенно обозначались черты личного кривулинского мира-мифа. Более того: границы воображаемого мира ширились, эта реальность постепенно становилась общей. Сейчас, вероятно, начнется развоплощение, окружающая действительность станет чуть плоше, бледнее, беднее. Уже годам к сорока черты его лица были отчетливо пролеплены страданием, и это нелегко было соединить в одном представлении с праздничной, полукарнавальной приподнятостью, сопровождавшей любое появление Виктора на людях. Требовалось припомнить, что преодоление обстоятельств - суть всякого творчества. К многим свойствам Кривулина хочется применить эпитет "неправдоподобный". Неправдоподобное (учитывая непростой характер) обаяние. Неправдоподобная память. Неправдоподобная - в обоих смыслах - эрудиция: он знал как будто все, но все на свой лад - с уклоном в парадоксальность и фантастику. Неправдоподобная общительность: нескончаемый поток людей, ежедневные встречи, склонность к длиннейшим беседам-диспутам. И неправдоподобное мужество. Мужество того рода, что его не сразу и заметишь: бытовое, будничное, даже не каждодневное, а ежечасное. Как странно! Человек, которому было так невыносимо трудно жить, в сущности занимался всю жизнь только тем, что переходил в наступление. Знание об этих его качествах как раз и позволяло не уповать, а твердо рассчитывать на чудо. Но чудо не произошло.
Михаил АЙЗЕНБЕРГ
Москва
(Полит.Ру, 21 марта 2001)
|
