Андрей Краснящих

Тир

Из цикла "Парк Культуры и Отдыха"



Жил-был один мальчик. Он никогда, как другие дети, не мучил кошек, не резал лягушек и не отрывал крылья бабочкам. Больше всего на свете он любил читать и думать. А чаще всего он читал и думал о смерти. Смерти он очень боялся и никак не мог поверить, что она есть. Но почему-то всегда получалось, что, о чём бы он ни начинал думать, в коне концов обязательно приходил к мысли о смерти.

Почти каждый вечер перед тем, как заснуть, он пытался представить себе смерть и понять, что же это такое, но не мог. А чем больше он вдумывался, тем страшнее ему становилось.

"Как это, - думал он, - меня не будет? Не будет моего тела, не будет моих рук, моих ног, головы. Куда же я денусь? Я же думаю, чувствую! Куда же всё это исчезнет? Где буду я - я сам? Вот я лежу в кровати, и в голове моей тоже я. Как это - меня не будет?"

Мальчик пытался представить, что будет с ним после смерти, но образы, которые возникали в его голове, когда он читал книжки, не появлялись. И оттого, что он не мог понять смерть, ему делалось ещё страшнее. Казалось, боялась каждая частичка его тела и каждая клеточка в ужасе сжималась в комочек. И тогда мальчику хотелось кричать - громко и долго - чтобы заглушить собственные мысли о смерти и доказать, что он живой. Иногда его крик прорывался наружу, а спящие в соседней комнате родители думали, что это молодожёны с верхнего этажа.

Однажды мальчик читал на ночь Библию для детей. Ему было очень жалко Иисуса, но ещё больше - самого себя, потому что Иисус после смерти ожил, а другие люди умирали насовсем. Но из Библии он понял, что если верить в Бога и молиться ему, то можно жить долго, а может быть и всегда. И, выключив свет, мальчик полночи молился Богу, прося его придумать что-нибудь, чтобы мальчик не умирал, дать ему какое-нибудь лекарство или средство от смерти.

Когда мальчик проснулся, на подушке около его лица лежал жёлтый цветок с шестью зелёными лепестками. Мальчик сразу вспомнил, как ночью просил Бога, и понял, что этот цветок даст ему вечную жизнь. Мальчик был вежливый и воспитанный. Он первым делом поблагодарил Бога за его подарок, а уже потом стал думать, что же делать с цветком. В одной сказке он читал, что с цветка надо обрывать лепесточки и загадывать желания. Но можно было сделать и по-другому: например, засушить цветок и носить его в пакетике в кармашке около сердца. Но, так как мальчик просил у Бога именно лекарство, а лекарство нужно принимать, в конце концов он решил, что цветок нужно съесть.

Мальчик знал, что лекарства можно принимать до и после еды, и стал раздумывать: съесть цветок сейчас или после завтрака. Но в это время в его комнату вошла бабушка и сказала, что завтрак ждёт его.

"Теперь я никогда не умру", - хотел он сказать бабушке, но ему стало стыдно и неловко. Бабушка была старенькая и много болела, к ней часто приезжала "Скорая помощь".

Мальчик был добрый и любил бабушку. Он подумал: что будет, если он отдаст один лепесток ей? В школе как раз проходили дроби, и мальчик подсчитал, что если он отдаст бабушке один лепесток, у него останется пять шестых от целого. Мальчик не знал, сколько лет составит пять шестых от вечности, но решил, что это, наверное, тоже много, даже очень много.

– Бабушка, - позвал он, - я дам тебе лекарство, и ты будешь жить ещё много лет. И болеть не будешь. Только осторожно переходи дорогу, а то всякое случается.

Мальчик не знал, бережёт ли цветок только от болезней и смерти от старости или и от случайной смерти тоже. Было бы обидно, если бы он использовал на бабушку целый лепесток, а она попала бы под машину.

Бабушка съела лепесток, поблагодарила мальчика и сказала, что лекарство очень горькое и невкусное.

– Настоящее лекарство должно быть горьким и невкусным, - серьёзно сказал мальчик. Он недавно услышал эту фразу от взрослых и почему-то запомнил её.

Завтракая отбивными и салатом, мальчик думал, что теперь, когда он дал один лепесток бабушке, было бы несправедливо съесть остальные самому. Ведь есть ещё мама и папа, которых он любит не меньше, чем бабушку, а может быть, и больше. Наверное, надо себе оставить один лепесток, а остальные оставить тем, кого он любит. И мальчик стал размышлять, кого он любит ещё, кроме мамы, папы и бабушки.

Всего шесть лепестков. Он сам, мама, папа и бабушка - четыре. Остаётся два. А кто у него есть ещё из родственников? Другая бабушка с дедушкой. Но они живут далеко, на другом конце города, и он к ним ездит в гости редко. Тётя и двоюродная сестра, её дочка - противная девчонка на год старше его. Дядя, тётин муж. Но дядю он не любил - дядя был постоянно пьяный, его все боялись, и никто не хотел с ним разговаривать. Есть ещё друг Костик во дворе и девочка Светочка из его класса, которая с ним не дружила, но на которую он постоянно смотрел на уроках. Была ещё учительница Александра Борисовна, молодая и красивая, в которую был влюблён весь его класс. Была ещё соседка Лара, его подружка; ею он не любовался, но дружил с ней, как с мальчишкой. Она всегда давала ему конфеты и жвачки.

Решать, кто из его близких и друзей останется в живых, было увлекательной игрой. Он чувствовал себя важным, самым главным и всесильным - от одного его решения зависела жизнь этих людей. Ему нравилось распоряжаться их судьбами.

Все эти люди были разные, и каждый значил для него что-то особенное. Надо было найти что-то общее, какую-то черту, которая объединяла бы если не всех, то многих. Но общая черта не находилась, и мальчик решил отдать два последних лепестка тем, кто особенно хорошо к нему относится, кто добр с ним больше других. "Пускай это будут тётя и друг Костик". Остальных было тоже жалко, но меньше, и всё равно кому-то надо было умирать - ведь у цветка всего шесть лепестков.

Мальчик подумал, что если он и дальше будет продолжать вспоминать своих родных и друзей, то ему может их стать настолько жалко, что он не выдержит и отдаст кому-нибудь последний, свой лепесток. И, закончив завтракать, быстро и решительно прожевал его. Лепесток был и в самом деле очень горьким и противным и обжигал рот и язык как крапива, которую он несколько лет назад перепутал со щавелем.

В школе был карантин, день был свободный, и мальчик, не теряя времени, побежал к своему другу Костику. Но Костика не было дома. Его мама сказала, что он ушёл в кино с Серёжей.

"А ко мне не зашёл", - обиженно подумал мальчик и решил не оставлять Костика в живых, а отдать его лепесток кому-нибудь другому, может, даже соседке Ларе.

Его мама работала преподавателем у студентов в институте, и мальчик поехал к ней на троллейбусе. Он знал, как найти её в институте. В маминой учительской сказали, что у неё сегодня пара рядом. Мальчик чуть-чуть приоткрыл дверь и осторожно заглянул в класс, чтобы мама его увидела. Мама его увидела сразу, удивилась и вышла.

– Что-нибудь случилось? - спросила она. - Бабушка?

– Да нет, мамочка, - ответил он. - Ничего не случилось. Съешь, пожалуйста, этот лепесток, и ты будешь жить всегда.

Мама недоверчиво посмотрела на него.

– Это игра какая-то? Или шутка?

– Нет, мамочка, так надо. Ну, пожалуйста, съешь.

Из класса были слышны голоса студентов, и мама всё время посматривала на дверь, думая, наверное, об уроке. Она взяла лепесток и начала его жевать.

– Фу, какой горький! Где ты его взял?

– Мамочка, не выплёвывай его. Съешь его. Я хочу, чтобы ты жила долго-долго.

Мама сглотнула пережёванный лепесток и, сказав мальчику, чтобы тот ехал гулять во дворе, быстро ушла на свой урок. А мальчик снова сел на тролейбус и поехал к папе, который работал доктором в больнице.

Папу пришлось ждать долго. Мальчику сказали, что папа сейчас в морге и неизвестно, когда он придёт. Ожидая папу, мальчик ходил по больничному коридору и разглядывал плакаты, на которых были нарисованы разные люди, болезни и огромные овощи. Ещё там было написано, что нельзя есть немытые фрукты, курить, пить водку и вступать в случайные связи.

Наконец, появился папа. Он был серьёзен и сосредоточен и быстро шёл по коридору. Увидев мальчика, папа спросил его, почему тот не в школе.

– Так ведь карантин, папа, - сказал мальчик. - Съешь, пожалуйста, этот лепесток. Это как лекарство, чтобы мы все жили долго.

Папа взял у мальчика лепесток и проглотил его не жуя. Потом сказал:

– Иди домой и делай уроки. Я сейчас занят.

Мальчик поехал обратно. Тётя с дядей жили в соседнем доме. Он нечасто к ним заходил. Дядя целыми днями лежал на диване и ругался и ругался всякими словами. Обычно к ним в гости тётя приходила сама - точнее, с его двоюродной сестрой, но без дяди.

Тётя работала в командировках. Раз в неделю она уезжала в другой город и привозила вещи, которые потом продавала. Сегодня был понедельник, тётин выходной день; дяди, на счастье, дома не было ("Пошёл сдавать бутылки", - сказала тётя), зато была длинная вертлявая сестра.

– Тётенька, этот лепесток нужно съесть, чтобы не болеть и жить долго.

– Что это? Опять твой папа что-то придумал? Гомеопатия какая-то? - спросила тётя. - Какая гадость! Где ты взял эту отраву?

– И я, и я хочу гомопатию! - подскочила сестра.

Это не входило в его расчёты. Противная и злая сестра не входила в число избранных им для вечной жизни. Конечно, она была его сестрой, но ему не хотелось, чтобы она жила вечно.

– Он горький, - сказал мальчик. - Очень горький.

– Ну и что? - вертелась перед ним сестра. - Я тоже хочу.

– Но у меня только один остался. Это для… - он ещё сам не решил, кому предназначался последний лепесток: соседке Ларе, учительнице Александре Борисовне или девочке Светочка.

– Ну, вот и отдай его мне, - канючила сестра. - А я тебе жвачку дам.

– Две, - сказал мальчик.

Обмен был, конечно, неравноценным, - но где искать сейчас Александру Борисовну или Светочку? Он встречался с ними только в школе, а школа была закрыта. А Лара и так проживёт, без лепестка.

"Эх, Костик, - подумал он, - почему ты не зашёл за мной в кино?". И отдал сестре последний лепесток.

– Оставайся, - сказала тётя. - Сейчас дядя вернётся и будем обедать.

– Спасибо, - ответил мальчик, - но меня бабушка ждёт.

Он не любил и боялся дядю и не хотел с ним встречаться.

Всё. У него не осталось ни одного лепесточка. Он почувствовал себя свободным и решил немного погулять на стройке.

Стройка была между домом тёти и его, и там было интересно: лежали разные плиты и сваи, среди которых можно было прятаться, возвышались горы сухого и тёплого песка и гладкой коричневой лёгкой гальки. Иногда на стройку приходили рабочие и пьяницы, жившие по соседству, и прогоняли мальчиков - это было тоже интересно: сначала как бы убегать от них, а потом потихоньку возвращаться.

Сейчас на стройке не было ни одного человека, и не с кем было играть, и убегать было не от кого. Поэтому мальчик немного полазил в трубе, покидал в окно домика рабочих тёплые и приятные на ощупь камушки гальки, а затем уселся под стеной в тени и стал думать о Боге.

"Хорошо, что Бог есть, - думал мальчик. - И почему его раньше не было? Теперь у него можно просить разные вещи, всё, что угодно - да хоть велосипед или игровой компьютер. И он всё мне даст, как дал лекарство от смерти".

Мальчик подумал, что теперь, когда он никогда не умрёт, можно будет не бояться прыгать со всеми со второго этажа или гулять в тех местах парка, где собираются хмурые пацаны из школы глухонемых и у всех отбирают деньги. Теперь можно будет делать всё, что угодно, и с ним ничего не случится.

Мальчик ещё долго сидел, гладя в руках гальку, и мечтал о вечной жизни. Ему было немного жаль отданных пяти лепестков, но он чувствовал себя добрым и хорошим, и ему было приятно от этого.

Надо было идти домой. Бабушка ждала его и, наверное, уже волновалась. Дверь открыла соседка тётя Нюра, бабушкина подруга. У неё было очень печальное лицо.

– Бабушку забрала скорая помощь, - сказала она. - Ей стало очень плохо. Врачи говорят, что она чем-то отравилась.

– "Как же так? - подумал мальчик. - Она ведь съела лекарство! Почему? Может быть, на стареньких оно не действует? Значит, целый лепесток пропал зря, и я зря сделал доброе дело? Оно никому не было нужно - а ведь я мог сам съесть лепесток!.."

Ему стало немного стыдно за такую мысль, и он поспешил добавить про себя: "…или отдать его кому-нибудь другому - например, Костику или Ларе".

Зазвонил телефон, и какой-то мужчина позвал кого-нибудь из взрослых. Мальчик сходил за тётей Нюрой. Тётя Нюра послушала телефон, потом положила трубку и странным, чужим для неё голосом сказала, что бабушка умерла.

Они посидели тихо, ничего не делая. Мальчик ни о чём не думал, но понимал, что должен плакать или хотя бы ему должно быть грустно, но внутри было счастливое настроение оттого, что он будет жить всегда. Он ничего не мог с этим поделать, и ему было неудобно за то, что он не может быть грустным.

Потом тётя Нюра попросила его найти рабочие телефоны мамы и папы и стала им звонить. Когда тётя Нюра поговорила с папиной и маминой работой, она стала громко кричать и плакать, и по её словам, сквозь крики, мальчик понял что мама и папа тоже умерли. Маму было жалко ещё больше, чем бабушку. Папу - тоже.

Тёте мальчик позвонил сам: он знал их телефон наизусть. Ответил дядя - необычным для него тихим и добрым голосом. Он сказал, что тёте и сестре стало плохо, и сейчас у них "Скорая", и чтобы мальчик позвонил маме и папе. Мальчик ответил "Хорошо", но не сказал дяде, что мама и папа уже умерли.

Тётя Нюра так рыдала, что мальчик тоже немного поплакал. Сквозь слёзы он думал, что или цветок оказался неправильным или даже плохим, или принимать его нужно было совсем по-другому. Может быть, сразу шесть лепестков, а может, его вообще не нужно было есть, а нужно было сделать с ним что-то другое - приклеить на грудь или спрятать куда-нибудь.

Сначала мальчик решил, что от цветка умирают только взрослые, и, значит, он только для детей; но потом вспомнил, что сестра тоже умирает или уже умерла (противную сестру было тоже жаль - меньше, чем папу, но почему-то больше, чем бабушку). Значит, от цветка умирают и взрослые, и дети. Если из шести человек, съевших лепестки, умерло уже пять, а осталась одна шестая от целого (в школе как раз проходили дроби), то и последняя одна шестая тоже умрёт. Последней одной шестой был он сам. И мальчик заплакал сильнее и громче.

Значит, вместо того, чтобы жить вечно, он должен был умереть, умереть прямо сейчас, вот-вот - может быть, через несколько минут. Мальчик очень не хотел умирать, ему было жалко себя. Он уже приготовился жить вечно. Но страшно не было, потому что был день, а смерти он боялся только по ночам.

Тут позвонили в дверь. Пришёл друг Костик и пригласил погулять по стройке.

– Я не могу, - сказал мальчик. - У меня мама и папа умерли. И бабушка. И тётя с сестрой скоро умрут.

На самом деле он не хотел сидеть дома, потому что тётя Нюра не переставала кричать, и он её постоянно пугался. Но он очень злился на Костика: тот предал его сегодня дважды - сначала пошёл с Серёжей в кино, а к нему даже не зашёл, а когда мальчик наказал его за это, не оставив ему лепестка, получилось так, что Костик от этого только выиграл. И теперь Костик останется и будет жить, а мальчик умрёт.

Скоро приехали оставшиеся бабушка с дедушкой и забрали его к себе. До этого мальчик бывал у них только в гостях, но никогда не оставался на ночь. У них была одна комната, и он спал на раскладушке посреди комнаты, около стола. Дедушка всю ночь сопел, храпел, кряхтел и что-то бормотал, а мальчик лежал с открытыми глазами и боялся смерти, ожидая, когда она придёт. Но смерть всё не приходила, и мальчик постепенно успокоился и задумался. Он думал о том, что есть Бог, но, наверное, есть и дьявол, потому что Бог не обманывает людей, тем более - маленьких детей. И теперь, наверное, если он останется в живых и не умрёт, ему придётся верить не только в Бога, но и в дьявола. Или не верить ни в кого.

Мальчик думал, как он будет теперь жить один без мамы и папы, без бабушки, без тёти и сестры (хотя без сестры, скорее всего, он прожил бы - она была злющая и противная).

И ещё мальчик подумал, что, может быть, надо помолиться Богу, чтобы утром проснуться и все были живы, но решил, что лучше не молиться, а то может стать ещё хуже. Вчера ночью он помолился, и вышло всё плохо. Лучше пусть всё будет, как есть. Мальчик подумал: "А как может стать ещё хуже?". И решил, что ещё хуже - это если умрёт и он сам. Помолится на ночь опять о чём-то хорошем, утром проснётся - а он уже умер.

Размышления успокаивали мальчика и отвлекали от страха перед смертью. Мальчик подумал, что, может быть, он вчера как-то неправильно молился. Может быть, он молился дьяволу или думал, что думал, что молится Богу, а на самом деле молился дьяволу? И, если он будет молиться сейчас, то опять может ошибиться и всё напутать. Наверное, - подумал мальчик, - если точно не знаешь, кому молишься, то лучше не молиться совсем.
И, уже засыпая, мальчик решил никогда больше не читать никаких книг ни о Боге, ни о дьяволе и никогда больше не дружить с предателем Костиком. И никогда больше не бояться смерти.

01.05.1999



СОВРЕМЕННАЯ РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА

SpyLOG

Powered by Qwerty Networks - Social Networks Developer #1