|
* * *
Как нож, в бессонную вонзился грудь
испариной небесной окропил
и лоб, и щеки, уязвимость паха,
и в мякоти моей к утру остыл.
Мерцал его неумолимый путь -
роилась высь паденьем раскаленных игл
под сводом чуткой оболочки мрака
Георгий Геннис "Метеорит"
Я гулял по вечернему городу. Была пятница, было лето, и был, кажется, какой-то праздник. Время от времени громыхало, и в черноте ночного неба расцветали причудливые соцветия салюта. Встречались очень красивые девушки, и мне хотелось каждой подарить небесный огненный букет. Но очень скоро я понял: сегодня среда и действительно - лето, и даже наверняка какой-то праздник. Я успокоился после столь внезапной вспышки подозрительности и продолжил передвиженье по улице. Все так же встречались девушки и их кавалеры, непременно галантные, в сверкающих цилиндрах и с дорогими собаками на поводке. Внезапно в праздношатающуюся публику стали втыкаться, шипя и урча, осколки метеоритов: это были именно следы метеоритов в небе, а не праздничный салют, как я подумал вначале. Тут и там падали люди. Я поспешил укрыться под козырьком продуктовой лавки. Когда дождь-салют закончился, я рискнул выйти и сразу обнаружил, что тротуары, такие блестящие, такие праздничные были полны бесхозных, неприбранных тел. Я начал оттаскивать их в сторону, чтобы они не мешали проходу выживших граждан. Лица выживших были бледны и исполнены благодарности. Я брал за ноги девушек, уже некрасивых, их кавалеров и породистых собак и тащил с глаз долой. Вскоре в помощь мне подъехал грузовик с бригадой дворников из соседнего округа. Их начальник похвалил мои действия и пообещал выписать мне премию по окончании метеоритного праздника. Я было пошел гулять дальше, но вдруг обратил внимание, что кусочки небесных камней вращаются в ставших прозрачными телах погибших. Начальник дворников разрешил извлечь один, понравившийся мне камушек.
Теперь он крутится день и ночь у меня дома на подставке для глобуса. Когда ко мне приходят друзья, я показываю им это чудо, они удивляются и говорят хором: О!, читая на латунной табличке фамилию, имя и отчество погибшего человека - носителя новой планеты.
* * *
Течением относило женщину вниз
я видел только ее беременный живот
пузырь плыл по реке
Георгий Геннис
... и всматриваясь пристально в отпечатки вечности, прислушиваясь к тихому шуму растущих колец памяти, разглядывая под микроскопом броуны прожитых жизней, мы наблюдаем такую картину:
Мы наблюдаем реку, чьи багровые воды полны крови и кишат младенцами. В реке плывет (с неизменной скоростью покоя, при отсутствии ускорения воли - так сказал бы иной математик) вечнобеременая и вечнородящая Дива. Она полна той редкой красоты покоя, что намертво впечатывается в нашу память в виде какого-нибудь незатейливого пейзажа. И в этом есть ее совершенство.
Каждый миг из чрева ее выходит младенец. В большинстве своем они гибнут, не достигнув берега (тут уместно привести весьма правильное наблюдение, касающееся птицы, не имеющей сил достигнуть середины реки, но мы не станем этого делать.) Те же, кто благополучно достигают берега, немедля начинают расти. Ибо таков закон жизни: люди обязаны поддерживать небо, чтобы последнее не мешало женщине плыть в реке бесконечно, чтобы тем самым обеспечивать жизнь всем нам, как читающим эти строки, так и избегнувшим этого. Гиганты удерживают небосвод над рекой, а более мелкие их собратья плодятся и размножаются во имя того, чтобы... а, собственно во имя чего?.. автору сих скромных строк представляется, что именно затем, чтобы река текла, матерь (с непременной приставкой пра-) плыла, люди производились, и т. д. И вечный закат на фоне багровых вод сменялся бы вечным восходом. И огромный живот, похожий на каплю на стекле - удаляясь, становился бы меньше и меньше.
Но многие рожденные по-прежнему тонут. И небо липким скотчем неохотно отстает от матовой глазури реки. Но бугристые плечи гигантов делают свое дело исправно и в срок. И очень хочется... (здесь однако автор счел уместным избавить своего благородного читателя от неизбежных повторений, тщательно продуманных дидактизмов и ненужных реминисценций, и решил поставить. Да он уже и поставил ее, эту пресловутую точку. Тем более, что в александрийской библиотеке имеются подробнейшие изложения мыслей автора на эту тему в виде многих томов. Впрочем мы увлеклись - наш прозорливый читатель тут же укажет нам на нашу оплошность, на что мы, совершенно согласившись в душе с доводами мудрого читателя, упомянем вскользь, что несмотря на досадную гибель сего памятника по причине, известной более чем - библиотека сгорела дотла - он (памятник) был гениально реконструирован и сохранен в небезызвестной библиотеке Борхеса. Как? Для автора это остается загадкой по сию пору.)
* * *
Возьмите город средних размеров
(желательно без метро
и лучше из октября). Налейте
доверху воздух сырой.
Обжарив листья, добавьте деревья
и кубиками - дома.
На улицы поселите по вкусу
людей / воробьев / собак.
Немного мусора, скуки и нервов
бросьте. И холод включив,
мешайте шумовкой ветра. Пену
с неба не стоит снимать!
Чуть позже в прозрачный бульон засыпайте
снег в хлопьях (или крупой).
И если все правильно, то через месяц
будет готова зима.
Алексей Андреев
И кружился и падал снег. Искрился на солнце, взмывал вверх, застывал на мгновение и, распиливая лиловый воздух, обрушивался вниз.
То был второй день семидневной зимней интервенции. Весна бросила все и отступила, сдав неприятелю столицу - середину апреля и оставив прикрывать отступление скребки дворников и тротуарную соль; они были обречены.
За окном сплошной глицерин, море глицерина. Растрясли детскую игрушку, и снег, пушистый зверь, сплошь состоящий из разлапистых ворсистых снежинок, стал воздухом, превратился в небо и ветер, заменил собою и землю. Снег стал всем.
Размытые силуэты случайных прохожих напоминали крошки изюма в сладкой творожной массе, а снег и вправду был сладкий на вкус. Он немного лип к рукам, как и положено творогу. Каким-то волшебным образом мы очутились в молочном отделе самого большого на планете магазина. И сегодня завезли творог, и если повезет, вечером нас запьют сладким, может быть, чаем. Стало тепло и комфортно и захотелось спеть снежную песню. "Убу-бумм, хрум-прум", - подпевал снег, ставший ветром. Гнулись ветви под тяжестью толстых, красных птиц - снегири вернулись, и это было так же невероятно, как и все остальное. Получите и распишитесь - что такое? - снег, снегирей, снежных баб пять штук, снежков полторы тыщи, сугробов тонну, да шайб, коньков и клюшек... да все в порядке, что вы так смотрите, посыльный я, из детства. "Две белых зимы, ах, две белых зимы", - чирикали воробьи, ставшие снегирями. Собаки скорее делали вид, что лают, и если присмотреться к ним повнимательнее, становилось понятно, что они тоже пели - снежные облачка вырывались из открытых пастей и лопались с хрустальным звоном. А если быть еще внимательней, можно было заметить, что никакие это и не собаки, а... нет-нет, и не кошки тоже... все тот же изюм.
Их тоже, может быть, запьют сегодня теплым молоком.
И никто не верил, что это зима; все почему-то считали, что над ними издеваются. Многие чиновники из правительства потеряли тогда свои места, а нескольких синоптиков отправили в ссылку. Снегоочистительные машины, представьте себе, - бастовали.
И стало случаться необъяснимое. Некий военный министр пообещал тепло в сжатые сроки. Скромная учительница химии написала гениальную оду зиме. Старая повитуха призналась на допросе, что скоро появятся на улицах белокурые младенцы и будут они детьми богов. А один пожилой наркоман рассказывал друзьям, что этот второй снег есть не что иное, как перхоть, осыпавшаяся с лысых деревьев. А какой-то зазевавшийся смотритель витрин остался без ужина. Впрочем, все обошлось, потому что не поверивших в зиму оказалось подавляющее большинство.
Снег пролежал семь дней, и на восьмой явилась весна.
Зима ушла стремительно, но с подобающей гордостью, не запятнав царственной белизны; уходя, она оказала милость поверившим в нее и забрала всех с собой. С неба спустились зимние ангелы, их ледяные доспехи отсвечивали синим, и снег пел серебряную литургию. И на чемпионате мира по хоккею на минуту остановили финальный матч, а диктор в новостях зашелся в кашле и, извинившись, исчез с экранов.
Никто поэтому ничего не понял.
Поверившие в зиму высыпались с неба розовым снегом в тот последний день. Но, вероятно, то был эффект заката.
А в одном стареньком дворике, в первый день весны появились в песочнице три девочки в легких шелковых платьях. Они разглядывали песок, пробивающийся сквозь остатки снега, и в руке у каждой была сосулька. Любопытные жильцы из окрестных домов толпились вокруг, и никто не мог понять, откуда взялись здесь эти создания, и кто-то пытался накинуть на девочек то свитер, то плащ, то еще что-нибудь. Один из любопытствующих подслушал их разговор. Потом он хотел рассказать, что это были посланцы ушедшей зимы, и пришли они, чтобы предупредить о грядущих годах бесснежных зим, но налетел внезапно холодный ветер, и никто его не услышал.
Станет - верили многие в тот первый день весны - скоро совсем тепло, и будет солнце, и теплая речка, и прилипший к горячей коже песок. Будут зеленые праздники, и красота закатов тоже будет. И все так и случилось.
Только зима в тот год так и не наступила.
|
