Василина Аллахвердиева

ЗАВИСТЬ

В перестройку, когда начал процветать в России бизнес секс-услуг, в Екатеринбурге появились заманчивые рекламные листовки публичных домов. Как правило, это были стандартные листы, формата А4, украшенные ксерокопиями порно или псевдо-порно-фотографий, пошловатыми названиями и номерами телефонов.

"Очень скоро, листовки заполонили весь город, особенно места автомобильных пробок: скучающий водитель нет-нет да и взглянет на сексапильных девчонок, возьмет трубу и позвонит. Приедут веселые девчонки, разгонят тоску-печаль, и можно ехать дальше. Даже просто помечтать об этом - и то приятно. Или, например, надпись на листовке какая-нибудь дурацкая: "Райское наслаждение", "Таис" или "Клеопатра"; и картинка зачумленная: глаза, сиськи, все дела, - посмотришь, и сердце радуется, - ай-да, Нефертити!" Так, листовки завоевали всеобщую любовь. Только пенсионерки раздражались сильно, и внучатам на листовки смотреть запрещали. А публичные дома продолжали вести свою пропаганду, заклеивая листовки конкурентов, делая объявления все ярче и экспрессивнее. Постепенно, к великой радости населения, в Екатеринбурге образовалась неофициальная сменная экспозиция порно-листовок, каждая из которых представляла собой достижение народного дизайна.

Проходя как-то раз мимо этой выставки, художник Виталий Волович обратил внимание на "бумажную Тверскую" в центре Екатеринбурга. Виртуальные путаны так поразили воображение выдающегося графика-офортиста, что в скором времени он стал обладателем уникальной коллекции местной рекламы публичных домов. Воловича покорил феномен растиражированного любительского творчества, раскованного, непритязательного и изначально "чистого" искусства во всей своей красе. Низовая, примитивная сущность листовок, их незакомплексованность стали своего рода откровением для элитарного художника. Таким откровением для английского аристократа является диалект кокни: язык тот же, но ничего не понятно и звучит загадочно. Листовки публичных домов для просвещенных людей стали своеобразным НЛО, объектом из области неведомого, нуждающимся в расшифровке.

Каждая листовка, помимо внешних достоинств, обладала еще и внутренней выразительностью. Эти недолговечные следы времени были символом эпохи высоких технологий и тотальной "продажности". Размноженные техническим способом объявления, призывающие испытать все радости жизни, явно насмехались над трудоемкой ручной работой художников, тратящих свое время на неблагодарное и утомительное искусство.

Что же касается "продажности", то эта линия еще более символична. С тех пор, как Запад раскрепостил наше сознание и открыл нам семантику слов "эротика", "порнография", "секс", пышным цветом распустилась отечественная индустрия плотской любви, обновился фольклор, оживилось искусство. Даже не заметили, как всё перемешалось в едином жизнеутверждающем ритме. Заученные телодвижения, о/с, а/с, и/о . Самой популярной метафорой современности стала женщина, торгующая своим телом. В терминах древнейшей профессии теперь стало возможным описывать любой вид деятельности, от политики до шоубизнеса. И только сама эта профессия не поддается метафоризации: проститутка - и все тут! Парочка поэтических эпитетов, вроде "жрицы любви" или "ночной бабочки", а дальше - сплошные стереотипы и клише.

Художники тоже подключились к общему процессу, и, опьянев от идеи безнаказанной продажности, начали называть и себя проститутками. Выражение художник-проститутка стало сегодня таким же устойчивым словосочетанием, как некогда родина-мать. Современный artist признается в том, что он - девица легкого поведения, так же гордо, как несколько лет назад признавался, что он - террорист, а еще раньше - член партии. Источник этой беспринципности - преуспевающие и зовущие за собой "Дамы с камелиями", "Марианны", "Белые розы" и "Сонечки".

При этом, художнику лишь кажется, что он проститутка, на самом деле, он - прохожий, читающий листовки публичных домов, и в лучшем случае - автор этих листовок, криэйтор. Если проводить параллели, то в современном искусстве, проститутка - это само искусство, клиент - публика, сутенер - куратор. В этом раскладе, ключевая роль достается куратору-сутенеру, оперирующему деньгами, идеями и материалом. Это сутенер советует художнику-дизайнеру вставить в листовку с надписью "Услуги девушек и юношей" фотографию Мадонны, это ему видится идеальная гетера, и на нем держится весь публичный дом. Искусство без куратора - птица-блядуница какая-то, ничего с него не возьмешь, кроме птичьего молока. Художник без куратора - беспомощный мечтатель и фантазер-онанист. Криэйтор-художник - посредник между сутенером, товаром и купцом, невидимое звено, евнух, вздыхающий о своей неполноценности. Задача криэйтора - нарисовать телефон публичного дома поаппетитнее, наладить первичную коммуникацию между зрителем и прекрасным, и в то же время уложиться в заданные куратором рамки и средства.

Участь современного художника прискорбна потому, что он утратил свое право брачной ночи: объект искусства (любви) поступает к нему, пройдя через множество рук. Таким образом, искусство превратилось в уличную девку, даму полусвета с незавидным происхождением. Но даже этой девкой художник не может обладать полностью, и владеет лишь образом объекта, вторсырьем, и тут не поспевая за коллективным творчеством.

Аналогия искусство-проститутка, оправдала себя в очередной раз уже в 2001 году, когда в анемичной культурной жизни Екатеринбурга, с пассивным искусством и скудным контекстом, вновь отличились путаны. Листовки публичных домов-2001 соответствуют актуальным минималистским тенденциям и поражают своей лаконичностью: узкие полоски бумаги, ровно в половину диаметра светафорных столбов, на которых они клеятся, содержат только одно слово. Нет ни телефонных номеров, ни пошлых картинок: только романтическое имя (чаще абстрактное - Ночка, Блик, Fire, Свеча, Мадам, Отдых), дающее безграничный простор для воображения. Отсутствие же номеров телефонов объясняется тем, что проститутки обзавелись пейджерами, зарегистрированными во всех городских пейджинговых компаниях.

Понятно, что в окружении такого количества примеров простецкого креатива, художникам становится не по себе. Постмодернистское озарение, открывшее художникам глаза на мир, в то же время, превратило его в патологическую жертву контекста, переполненного шедеврами народного творчества. Последний рекламщик и работник уездного фотоателье внезапно стали главными конкурентами Современного Художника (далее - СХ). В результате чего, СХ начал бесстыже подглядывать за нормальными людьми и паразитировать на их творчестве. Из-за этой своей шпионской привычки СХ стал выглядеть подозрительным и озабоченным, поэтому нормальные люди его стерегутся, и стараются избежать его жадных, вуайеристских взглядов. Что делать - художник принял современное искусство таким, какое оно есть, и превратился из творца в коллекционера. Спичечные коробки с сюрреалистическими картинками и текстами, надписи на заборах, брачные объявления, доморощенные бытовые изделия, любительское видео и фото, приватизированные художником, постепенно приобретают статус современного искусства. При этом, пожиная плоды чужого труда, художник не перестает ненавидеть "народ" и низменную культуру. Этой противоречивости чувств можно найти одно объяснение - зависть творца, не поспевающего за своими произведениями. Художник, если честно, завидует бездарному обществу, создающему уникальные произведения искусства без усилий, завидует чужой наивности и простодушию, что в виде извращения выливается в самоотреченную пропаганду художником массовой культуры и фольклора. Художник завидует клиенту и сутенеру-куратору, и чтобы навредить им, прекращает рисовать рекламу борделей, вместо этого собирая коллекции листовок. Но больше всего он завидует прихотливости и распущенности самого искусства. И, судя по всему, одолевающее художника чувство зависти закончится тем, что он возьмет на себя роли проститутки, сутенера и клиента, - и вот тогда, угомонившись, начнет завидовать самому себе.