Светлана Богданова

Знакомство


Хотя на улице казалось как-то особенно дымно, и не только самый воздух был пропитан едкой апрельской гарью, но и дома, и деревья -по-весеннему еще лишенные и листьев, и птиц, - стояли несколько потемневшими, сгущенными, прокопчеными, - хотя на улице казалось как-то особенно дымно, а любая прогулка могла вызвать приступ насморка или конъюктивит, А. вышел из дому и направился к трамвайной остановке. Движения его были медлительны, точно он спал на ходу, веки полусомкнуты, лицо бледно, но не болезненно, а как у человека, погруженного в глубокий сон. При каждом новом шаге он высоко задирал ногу, сильно сгибая ее в колене, потому со стороны это выглядело так, будто шествует некий механизм, а не живое существо. Одет А. был по-деловому: в аккуратный серый плащ, из-под воротника которого так же аккуратно выглядывал бежевый шелк кашне, на плече - плотная сумка, формой своей напоминающая саквояж, руки - в узких замшевых перчатках.

Подойдя к трамвайной остановке, А. по-кукольному скованно поворотился налево (откуда ожидалось прибытие трамвая), затем отчего-то направо, словно он намеревался перейти дорогу, что, впрочем, было не так. Со стеклянной стены остановки ему улыбнулось загорелое лицо юноши, курящего американскую сигарету. За спиной юноши виднелись желто-синие полосы пляжа: там, у самой воды, пестрели купальные костюмы, панамы и бицепсы, и только А. успел себе вообразить, как всех этих людей долго уговаривали принять естественные позы - прежде, чем сфотографировать их для рекламы, - рядом что-то стукнуло, звякнуло, и вот уже А. устроился в трамвае, забыв о пляже и об американских сигаретах. Он смотрел на другую сторону улицы, где в ритм с постукивавшими трамвайными колесами брел горбатый старик, держа на поводке грязно-серебристую болонку, точно предоставившую своему хозяину несколько лоскутков шерсти - на бакенбарды.

Трамвай свернул и покатился быстрее, и стук, и позвякивание тоже ускорились, они летели вместе с прозрачным сквозняком по салону, ничуть не беспокоя пассажиров, но, придавая праздничный блеск курящемуся за окнами ландшафту. От быстрой езды улицы теряли свою дымную затхлость, и когда за одним из домов показалась громоздкая кирпичная ограда, она ничуть не испортила уже окончательного установившейся вокруг легкости. А. покинул трамвай и направился своей диковатой походкой к воротам. Войдя в них, он огляделся: перед ним раскинулся парк, искромсанный на равные треугольники узкими асфальтовыми дорожками, газоны уже прибрали, и повсюду среди зеленоватых стволов тополей виднелась тщательно выскребленная граблями серая сыпучая земля. Вдали был кирпичный особняк, длинный, с башенками, но невысокий, не выше трехэтажного дома. Возле него - несколько скамеек, покрашенных белой краской, такой яркой, что их крепкие ребра высверкивались из-за густо посаженных кустов. А. приблизился ко входу в особняк.

На одной скамейке А. заметил мужчину - в болотного цвета халате и такой же шапочке. Мужчина курил, зажав сигарету большим и указательным пальцами. Сделав затяжку, он опустил руку, сигарета повисла кверху фильтром, от нее отделился жирный мохнатый пепел, и, упав, разлетелся по ослепительной поверхности лавки.

Заметив А., мужчина встал и приветливо кивнул ему. А. протянул незнакомцу руку.

- Чем могу помочь? - осведомился мужчина.

- Видите ли, доктор, я хотел с вами встретиться вот по какому вопросу, начал А. размеренным, лишенным всякого выражения голосом. - Мой брат - давний ваш пациент, его содержат в палате на третьем этаже, и мне никогда не позволяли с ним видеться. Это, признаться, всегда меня устраивало. Но сейчас...

- Как же его имя? - удивленно перебил его врач.

- Его зовут, как и меня, А., мы с ним близнецы.

Врач кивнул и начал с интересом вглядываться в неподвижное лицо своего собеседника. Ему вдруг почудилось, что и вправду А. кого-то ему напоминает, возможно даже, кого-нибудь из больных, и все же он был совершенно уверен, что ни один из многолетних пациентов клиники не мог быть братом этого человека.

- И что вас привело к нам сегодня, простите, я вас, кажется, перебил, - проговорил врач.

- Да-да, с некоторых пор я остался совсем один, моя жена, понимаете ли, она покинула меня, детей у нас нет... - А. вздохнул, но вздох тот не был ни горестным, ни усталым, вздох тот был, будто шелест страницы, или слабый скрежет ходиков.

- Продолжайте, - подсказал врач, и в голосе его прозвучала профессиональна ласковость.

- В общем, я хочу видеть его, - неожиданно бодро заключил А.

- Кого? - в изумлении переспросил врач.

- Его. Моего брата.

- Но я не припомню, чтобы среди моих больных был кто-то по имени А., - врач пристально смотрел в мутные глаза А., но тот словно бы не замечал этого слишком внимательного, докторского взгляда.

- Не может быть, а вы не проверите ли все по бумагам? Я уверен, он находится на третьем этаже, я даже знаю расположение его палаты, только не помню номера.

- Ну что ж, - внезапно согласился врач. Он бросил недокуренную сигарету в урну, длинной ножкой и плоской чашей похожую на древний жертвенник. - Что ж, если вы уверены... Пойдемте, вместе и проверим.

А. тотчас же согласился, и они вошли в особняк. Очутившись внутри, они остановились возле запертого окошечка регистратуры. А. заметил за стеклом огромные полки, заставленные растрепанными брошюрами и темно-синими папками, среди которых выделялась одна, охряная, она была не только толще других, но и хранилась несколько в стороне, а потому, лишенная поддержки, почти завалилась набок. Эта папка была такой солнечно-яркой, что А. не мог оторвать от нее взгляда. Он тихо поставил сумку на пол, а затем освободившейся рукой указал на завороживший его корешок и пробормотал: - Кажется, там его бумаги. Да, да, я припоминаю, мне кто-то говорил, что его медицинская карта лежит в точно такой папке.

- Чем же она примечательна, эта папка? - сощурился врач.

- Кажется, там его бумаги, - уверенно ответил А. - Она такая же, как мне говорили.

- Ну знаете, у нас много разных папок, - наигранно возразил врач. - Сейчас вернется Олеся, и мы с вами вместе поищем...

- Олеся? - тупо повторил А.

- Да-да, - не давая ему опомниться, начал увещевать врач. - Олеся. Она сейчас вернется, а пока пойдемте-ка на третий этаж... Ведь вы сказали, что он на третьем этаже? - А. кивнул. - Так вот, пойдемте на третий этаж, вы мне покажете палату, в которой, вы говорите, находится ваш брат...

А. поднял с полу сумку и последовал за врачом по сумрачной лестнице, стараясь не отстать. Ему внезапно пришло в голову: чтобы не заблудиться в незнакомом особняке, необходимо повторять за шагающим впереди все его движения. Он схватился за коричневые лаковые перила и время от времени оглядывался назад, в рябящую от быстроты подъема пустоту, вторя беспокойным поворотам врача, резким и недоверчивым.

Добравшись до площадки третьего этажа, врач остановился; А. замер, не пройдя нескольких последних ступеней. - Пойдемте, - пригласил врач, и А. послушно отправился за врачом по коридору. Слева и справа были двери с белыми пластмассовыми номерками.

- У этих дверей нет ручек, - заметил А.

- Не беда, - улыбнулся врач и вытащил из кармана серповидную железку. - Мы откроем вот этим, когда вы укажете мне палату вашего брата.

Они свернули в другой коридор, здесь было светлее - из-за небольшого окна, рядом с которым в огромной глиняной кадке рос пышный пыльный фикус. Теперь А. стал припоминать, будто где-то здесь, совсем рядом с фикусом, и есть палата его брата. Он встал и огляделся. Врач тоже застыл на месте и для чего-то покрутил головой, как бы подражая движениям своего попутчика.

- Здесь, - уверенно произнес А., указав на одну из дверей.

- Очень хорошо, - тут же согласился врач и, воткнув в указанную дверь ручку, нажал на нее. Дверь распахнулась. В палате было прохладно. А. вошел и увидел аккуратно прибранную кровать, накрытую шерстяным пледом, синим, с белыми арабесками, рядом с ней - тумбочку, на которой покоился оставленный кем-то стакан с высохшей по дну чайной заваркой. Окно было очень светлым, через стекло виднелось бледное небо и корявые верхушки тополей.

В палате никого не было.
- А это пока давайте, - сказал врач, потянув за сумку А., которую тот послушно ему отдал. - И раздевайтесь, а то запаритесь, - А. снял плащ и тоже протянул его врачу. - Садитесь, посидите, - кинул ему напоследок врач. Дверь быстро захлопнулась.

Некоторое время А. сидел на кровати, бессмысленно уставясь на кусок акварельного неба в окне. Наконец, он медленно повернулся к двери. Ему показалось, что тут он провел всю свою жизнь, что и жизни-то никакой не было, но лишь сонное сидение в гулкой палате сумасшедшего дома и разглядывание завитушек, проплывающих по небу и их теней, синхронно ползущих по синему пледу на кровати.

Когда раздался знакомый звук поворачиваемой дверной ручки, медленно вывинтившийся из вялой глубины его памяти, когда в палату вошел врач, а за ним - аккуратный господин в сером плаще с саквояжем в замшевой руке, когда врач спросил "Он?", а незнакомец кивнул и, подойдя к А. вплотную, пожал его слабую теплую руку, - А. вдруг нахмурил брови и опустил голову. - Он вас не признает, - весело заметил врач, а аккуратный господин со вздохом кивнул. - Дайте ему сигарету, он покурит, пока мы с вами здесь: любит покурить, но забывает потушить бычок, так что лучше все-таки при нас, - предложил врач.

Спустя некоторое время и врач, и незнакомец вышли, а А. остался сидеть на кровати. Ему чудилось, будто он едет на трамвае обратно и, зажав сумку между коленями, тоскливо поигрывает с ее молнией, то расстегивая, то застегивая ее, безжалостно теребя овальный язычок, вспоминая нелепую встречу со своим сумасшедшим близнецом.

март 2000








СОВРЕМЕННАЯ РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА

SpyLOG

Powered by Qwerty Networks - Social Networks Developer #1