Александр Иванченко

Происхождение вида


Помню, как в целом талантливом и добротном раннеперестроечном фильме "Покаяние" меня насторожила неточность названия: "Покаяние", а не "Раскаяние". Первое подразумевает некую светскую (и советскую) соборность, публичность, даже карнавальную стадность; второе - личностный, глубоко интимный психологический акт, который только и может привести к нравственному сдвигу и уже сам является им. Покаяние - для всех вместе, раскаяние - для каждого в отдельности. По видимому, в этом названии фильма Абуладзе бессознательно зафиксирована готовность интеллигенции к новому компромиссу: публичное покаяние вместо индивидуального раскаяния, то есть, опять же, ее вечный конформизм, теперь прослеживаемый даже на семантическом уровне. Но покаявшийся остается нераскаянным.
В давней экранизации Анджея Вайды по "Мастеру и Маргарите" Пилат, предавший Христа на мучительную смерть, носит нательный крест. Это и есть коллективный образ романной интеллигенции: с крестным знамением в горсти и вечным предательством в груди. Вечное умывание рук - ее излюбленное гигиеническое мероприятие. Кто такие апостолы Христовы, как не тогдашняя интеллигенция? Лучшие из лучших, так сказать, соль земли. Как же ведет себя в критический момент лучший и преданнейший из учеников Христа? Попросту говоря, сдает своего шефа, закладывает его по начальству, отдает его в руки тогдашних спецслужб своим отказом признать в нем товарища. Но слезу позже пустил, покаялся. Дальнейшее - для тех, кто еще не настолько "христианин", чтобы оставаться рабом общепринятых мнений.
Эзотерический смысл образа Иуды - прикрыть собой истинного предателя (к которому Иисус питал странную, не исключено что гомосексуальную, слабость) и дать ему творить его вечное дело: каяться и предавать. Крестные муки Христа начались еще до креста, еще во дворе первосвященника, где Петр "с клятвою" и отрекся от него, - и даже еще раньше, на Тайной вечере, где Распинаемый прозрел будущее двойное предательство. Предательство Петра ранит Христа, несомненно, больше, чем предательство Иуды. Для предательства себя в настоящем, то есть, для торжества своего будущего Воскресения, Христос выбирает Иуду - как более нравственно устойчивого и цельного человека; для будущего каждодневного, совершающегося каждый миг в истории предательства он выбирает рефлектирующего Петра - и не ошибается в его вечно самооправдывающей рефлексии. Петр рассчитан на долгий путь, вечный грех нечистой совести, разлагающей основы личности, тогда как Иуда, как менее гибкий и более нравственно ригидный - только на разовое преступление, зато мгновенно разрубающий узел зашедших в тупик отношений.
В сравнении с Петром, Иуда, несомненно, моральный герой, пусть слез, как тот, не пролил и покаяния не совершил. Предав же, пошел и честно удавился, и сребреники, ни гроша не потратив на женщин, выбросил. Он раскаялся, а не покаялся, как его тайный двойник Петр; муки его раскаяния скрыты от нас, глубоко интимны. Потому что не покаяние, а раскаяние владеет героем, именно оно подразумевает психологический предел, нравственный сдвиг, за которыми уже невозможна прежняя жизнь во грехе, что выражено с предельной очевидностью в Священном Писании самоубийством Иуды. Петр же, согрешив, только покаялся и остался жить, то есть простил себя - морального очищения не произошло. Я думаю, он потом еще много раз каялся и предавал, и оставался жить - и до сих пор кается и предает. Петр лишь случайно не оказался в предельной ситуации, в которой бы его предательство привело к смерти Учителя - скорее всего, он от нее попросту уклонился, не желая выбирать. Это и есть образ нашего романного интеллигента в исторической ретроспективе. Иуду наши интеллигенты, эти верные апостолы Петра, ненавидят всем сердцем, потому что подлинное раскаяние, подобное раскаянию Иуды, для них невозможно - он для них нравственный упрек. Раскаяние для них означает только одно: условие дальнейшего продвижения по служебной лестнице, успех их личной карьеры; личный успех для них - мерило всех ценностей, в том числе религиозных. Поэтому для своего раскаяния они нашли подходящий синоним: покаяние. Тайное переосмысление моральных терминов и критериев - вечное занятие утратившей свое этическое содержание интеллигенции.
Их правда, их искусство, их религия глубоко партийны; будучи все членами КПСС, детьми высокопоставленных членов "внутренней" (Оруэлл) партии, репрессированных Сталиным, они восстанавливают свою маленькую справедливость, правду красных кровяных шариковых,- внутри все той же партии, пока страна и ее народ летят в бездну. Зло для них - всегда персонифицировано, никогда не экзистенциально: уничтожив своих личных врагов, они празднуют вечную победу, ибо зло для них перестает существовать. Их искусство, литература, философия, религия обслуживают только эту территорию мнимой справедливости, гетто их маленькой правды, в которых, увы, не помещается истина уничтоженных их партией миллионов. Как, например, не помещается в них правда "раскулаченной" матери моего друга, босой девятилетней девочкой высаженной на уральский снег и в первую же зиму похоронившей в землянке своих родителей и так и перезимовавшей в этой землянке с покойниками до весны; как не помещается в них ее предсмертное завещание - не огораживать ее могилу оградой, поскольку "и так всю жизнь прожила в тюрьме". А они хотят при жизни ее сына выгородить себе территорию своей маленький свободы - отгораживая ею, как решеткой, всю остальную страну в тюрьму.

оглавление следующая глава
СОВРЕМЕННАЯ РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА

SpyLOG

Powered by Qwerty Networks - Social Networks Developer #1