В сетях телекратии

Очерк топографии екатеринбургского актуального искусства

Согласно информации в екатеринбургском издании “Пульс культуры” (журнале афиш и анонсов, отдаленном аналоге лондонского “Time-Out’а” или “Афише”), в Екатеринбурге существует огромное количество организаций, якобы занимающихся contemporary art, и среди них множество галерей и центров современного искусства. Обилие подобных учреждений удивительно даже для столь крупного российского мегаполиса, как уральская столица. На поверку эти учреждения могут оказаться как танцевальной школой, обучающей модерн-дансу, так и муниципальной галереей, расположенной в районном Доме культуры или в фойе стереокинотеатра.

Институции, в действительности имеющие отношение к тому, что называется актуальным искусством, малочисленны. Разумеется, выставочные площадки города периодически принимают у себя актуальных художников, но галереи, занимающейся только современным искусством или, по крайней мере, строящей на этом свой имидж, не существует. Вернее, уже не существует.

“Еврокон”

До середины прошлого года в Екатеринбурге активно действовал “Еврокон” – галерея современного искусства, вдохновителем, организатором и директором которой был художник Александр Голиздрин. “Еврокон” располагался в самом центре города, на первом этаже Уральской государственной архитектурно-художественной академии, в которой сам Александр Голиздрин работал преподавателем. И хотя директору галереи приходилось, “отрабатывая” статус институтской галереи, устраивать показы студенческих работ или юбилейные выставки педагогов, за неполных три года существования – с 1996-го по 1998-й – галерея приобрела свою довольно многочисленную публику, узнаваемую экспозиционную манеру, свои местные СМИ, осуществлявшие регулярную информационную поддержку, а критики стали уже поговаривать о художниках евроконовского круга.

Выставки проходили здесь с завидной регулярностью, что само по себе большой плюс в царящей в городе атмосфере всеобщей расслабленности и неторопливости. Кроме того, с авторов не брали арендную плату, а это немаловажно.

Выработанная Голиздриным за время директорства в “Евроконе” модель работы со средствами массовой информации привела в конце концов к появлению и развитию в Екатеринбурге специфической культурной практики: художник-акционист оказывается в роли ньюсмейкера для какого-либо из крупных местных телевизионных агентств, ориентированных в своем новостийном поиске на нечто неординарное, более того – эпатажное.

Разумеется, это не способствовало упрочению репутации директора галереи в глазах институтского руководства, которое чаще всего отслеживало происходящее в “своей” галерее и вокруг нее, глядя в телевизор. Но Александр Голиздрин в первую очередь осознавал себя художником, и его директорство и кураторство были отчасти вынужденными мерами, обеспечивающими его стационарной площадкой для собственных проектов.

Прекрасно понимая, что его личные художественные амбиции в сфере радикального акционизма – мина, подложенная под галерею (конфликты с руководством института стали обязательным результатом каждого из последних проектов Голиздрина), Александр в конце концов предпочел положить “Еврокон” на алтарь своей художнической карьеры. Ко всеобщему сожалению, летом 1998 года решением ректората “Еврокон” был закрыт, а ее директор уволен из академии.

Нужно отдать должное – Голиздрин был первым и пока последним художником в Екатеринбурге, пытавшимся сделать ставку на развитие местных художественных институций, в отличие от большинства остальных, постоянным рефреном которых было и остается чеховское: “В Москву! В Москву!”

“Дача Елового”

Это, строго говоря, вообще не галерея, а мастерская художника Олега Елового, занимающая двухэтажный деревянный дом, окруженный запущенным садом и находящийся в десяти минутах ходьбы от главной площади Екатеринбурга, в пока еще уцелевшем частном секторе на берегу реки Исети. “Дачей” называют единственное на сегодняшний день место в городе, где можно устраивать любые акции и выставки, не оглядываясь на какую-либо цензуру. Приглашают на “Дачу” в основном своих (даже из числа работников СМИ), и работает она по андеграундной схеме, с той лишь разницей, что скорее служит площадкой для обкатки проектов, предназначенных для показа в западных галереях. Словом, “Дача Елового” – оплот художников, делающих ставку на выставочную деятельность за границей.

Хозяин “Дачи” к тому же называет себя директором Музея простого искусства Урала и Сибири, идея создания и сама коллекция которого ему и принадлежат.

Вот, к сожалению, и все из топографии недавней реальной карты екатеринбургской художественной местности, но есть ведь и другие ландшафты – например, ландшафты средств массовых коммуникаций. Так, в Екатеринбурге выходит связывающее свою деятельность с актуальным искусством издание под названием “Культурный журнал Комод”.

“Комод” существует не только как печатный продукт (а с некоторых пор – и в виде электронных версий), но и как небольшое, но довольно устойчивое объединение ряда персонажей местной сцены, остающееся, кстати, до сей поры неформальным.

Невзирая на отсутствие специального редакционного помещения, (если не считать таковым кухню в однокомнатной квартире одного из своих редакторов), “Комод” – единственный в городе “генератор”, образующий поле активного обсуждения искусства и диссоциирующий довольно продуктивные разговоры такого рода в повседневность, наполняющий и переполняющий ими быт.

Журнал (а точнее, альманах) и возник именно как попытка наладить коммуникацию в местной художественной среде, практически в ней отсутствовавшую. По большому счету можно утверждать, что не было и профессиональной среды, а был лишь ряд художественных персонажей. В Екатеринбурге действительно не принято открыто высказывать свое отношение к работе художников, не принято сопровождать мнение внятными аргументами, а уж тем более – пускаться в полемику по поводу какого бы то ни было представленного на суд публики проекта. Понятно, что в таких условиях здесь отсутствовала и профессиональная критика, лишь с недавних пор получившая развитие и завоевавшая – в прямом смысле этого слова – место на страницах городской прессы.

В основном же круг “Комода” – это круг тех самых художников, которые наиболее активно желают быть погружены в проблематику московской художественной сцены и продолжение своей карьеры видят в переезде в столицу. Кое-кто либо уже уехал (Арсений Сергеев), либо сидит в на чемоданах (Александр Шабуров).

До некоторых пор в городской художественной среде серьезно уповали еще и на студию арт-клипов “Ю-7”.

Студия “Ю-7” – вообще-то коммерческая организация, занятая производством, дубляжем и размещением телепрограмм. Среди ее организаторов и постоянных сотрудников были Виктор Давыдов и Анатолий Вяткин – художники, когда-то, в начале 90-х, образовавшие в технополисе Заречный (что в Свердловской области, подле Белоярской АЭС) галерею “Атомная провинция”. Этим и объяснялась расположенность студии “Ю-7” к различным художественным инициативам. Сначала, в 1996 – 1997 годах, “Ю-7” демонстрировала в эфире областного телевидения еженедельную “Галерею арт-клипов”, созданных на студии в сотрудничестве с различными уральскими художниками. А в 1998-м начала разрабатывать и осуществлять идею создания виртуального музея уральского современного искусства. На сайте студии должны были разместиться галерея арт-клипов, разделы хроники (новых и новейших проектов), а также видеоархив, поскольку “Ю-7” обладала и до сих пор обладает профессиональными видеозаписями практически всех сколько-нибудь значительных акций в сфере местного актуального искусства.

Однако летом этого года руководство студии “Ю-7” рассталось со многими своими сотрудниками, в том числе с талантливым программистом, который и “грохнул” в результате большую часть почти готового сайта на своем личном компьютере. И, вслед за прочими, эта точка на карте актуального екатеринбургского искусства оказалась стертой. А так хотелось сделать обнадеживающий и весьма прогрессивный вывод – дескать, на рубеже второго тысячелетия екатеринбургское актуальное искусство не оплошало и ушло доживать ХХ век в сетях. Можно, конечно, шутить на его (то есть этого искусства) счет, мол, “тятя, тятя, наши сети притащили мертвеца”, но на самом деле оно просто избрало более массовый и демократичный, нежели сети, способ бытования: телевидение.

ТАУ

Таким образом, охватывая телевещанием более чем миллионную аудиторию, ТАУ в Екатеринбурге (и в области) дает специфическое представление широкой публике об акционизме и современных художниках вообще и задает особый способ бытования актуального искусства: видеоформат и иронический по отношению и к художникам, и к телепублике комментарий репортеров. (В отличие, кстати, от музейных выставок, филармонических концертов и балетных спектаклей, сопровождаемых на ТВ обязательным благоговейным “придыханием”.)

ТАУ дает екатеринбургскому актуальному искусству организационную, информационную и финансовую поддержку. Спецпроекты с участием художников анонсируются в телеэфире с небывалой экспрессией и частотой, а само уральское искусство внедряется в народ с интенсивностью разрекламированного триллера и получает большой резонанс даже среди тех, кто вообще никогда не посещал вернисажи.

Вот характерная цитата из телеанонса спецпроекта “Три поросенка, или Боди-арт по-уральски” (июль 1999), демонстрировавшего то, как здешние художники разрисовывают живых свинок: “Очередная экстремистская культурологическая вылазка горноуральских независимых художников. Чувствительный удар по буржуазному вкусу. Оплеуха низменному поп-арту. Точечное бомбометание по мещанскому эротизму. Художественные нонконформисты Еловой и Давыдов, вопреки устоявшимся правилам буржуазного боди-арта, вместо голых женщин изысканно разрисовывают живых свиней. Три темы. Три произведения искусства – медсестра, камикадзе-ниндзя и разделанная туша. Море поросячьего визга и глубокомысленные интеллектуальные прорывы”.

Честно говоря, мысль о том, что ТАУ – единственный в Екатеринбурге реальный заказчик, пропагандист и потребитель того, что называют актуальным искусством, пришла мне в голову в ходе работы над этой статьей. Хотя для такого вывода было и есть достаточно оснований: именно на него были рассчитаны многие акции в “Евроконе”, на него в буквальном смысле работал А. Голиздрин не только как куратор, но и как художник – с его участием отснят целый триптих ("Свадьба Ихтиандра" (июнь 1998), "Борьба Ихтиандра" (август 1998) и "Нерест Ихтиандра" (сентябрь 1998); с ТАУ сотрудничал художник О. Еловой, опять же в качестве куратора своих “ювелирных” народных проектов (“Мастер гвоздь”, “Ложка дальше”, “Искусственная банка”) и т. д. и т. п. Более того, художник Александр Шабуров (составитель целого ряда справочников и справочных брошюр – от книги “Урал политический” до буклета “Кто есть кто в современном искусстве Екатеринбурга`1998”) по заказу ТАУ готовит к изданию большую энциклопедию о современных художниках Екатеринбурга. Кстати, на сайте ТАУ можно кратко ознакомиться со всеми проектами ТАУ в этой сфере, а подробная информация о некоторых из них (включая иллюстрации) расположена исключительно в Интернете.

Таким образом, в ситуации практического отсутствия галерей и кураторов единственным активным экспозиционером екатеринбургского искусства, желающего быть актуальным, становится телевидение. Оно же диктует “подшефным” художникам стиль и тон. Замечу, что именно “экстремистский” (по классификации ТАУ) – это наиболее достойный внимания проект. Кроме того, выявилась тенденция использовать в создании передач материалы, недоступные даже небольшому кругу по-настоящему заинтересованной публики: следуя законам шоу-бизнеса, на акции не приглашают никого, кроме самих участников и съемочной группы ТАУ (ее эксклюзивное право на информацию с очевидностью является для художников платой за активную поддержку и финансирование проекта).

Все это – попытка овладеть екатеринбургским актуальным искусством, одновременно набивая ему цену по статье “элитарность” и в то же время представляя чем-то неотъемлемо народным, популяризируя его в сознании широких трудящихся масс, глядящих по вечерам в телевизор. Причудливое, но устойчивое сочетание, укоренившееся и в самой стилистике этих телешоу: так, начиная перформанс (и спецпроект одновременно), художник А. Голиздрин, облаченный во фрак, с голливудским пафосом вылезает из новенького джипа, то бишь автомобиля-“внедорожника”. И оба они, кстати, взяты напрокат.