© 2001 - Художественный журнал N°34
|
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ №34-35 МИСИ* ПИСИ** КОНСТАНТИН ЗВЕЗДОЧЕТОВ |
|
Конфликт, случившийся на биеннале в Черногории и раздутый югославскими и частично нашими СМИ, типичен для нашего времени. Мы, его участники, оказались между Сциллой и Харибдой двух тупостей. Первая тупость - тупость невежественных клерикальных мракобесов, не желающих ничего видеть дальше своих политико-догматических инструкций и считающих себя последней инстанцией в деле их толкования. Вторая же тупость, тоже невежественная, но другого рода, - это тупость либерально-западническая, готовая на всё ради утверждения так называемой свободы и новизны, а также не жалеющая никого и ничего на свете, лишь бы быть «притчей во языцех» по известной банальной схеме «ради красного словца не пожалеем мать-отца». Поразительно, но во время предыдущей биеннале наши контакты с администрацией митрополита Амфилохия были вполне комплиментарны. Югославия тогда была в блокаде и нуждалась в моральной поддержке. Тогда художники, главным образом российские и грузинские, были доставлены туда чуть не контрабандой на военно-транспортном самолете и встречены чуть ли не как герои. Мы посетили Цетиньский монастырь, где грузины и русские, как единоверцы, были обласканы и осыпаны всяческими милостями. В этот раз, когда общее положение страны улучшилось, отношение к этому довольно симпатичному мероприятию несколько изменилось. Биеннале стала объектом спекуляций различных политических сил. Мне не хотелось бы вдаваться в детали внутриюгославской ситуации, но поражает та нетерпимость, совершенно не свойственная православию и вообще христианству, которая была проявлена частью местного духовенства по отношению к прошедшей экспозиции. Им не было принято во внимание, что выставка «Новая икона», вызвавшая наибольшую ярость метрополии, была вовсе не попыткой реформировать религиозное искусство и вообще не имела отношения к религии как таковой: предметом ее было исследование массового сознания, поэтому в ней участвовали сугубо светские художники, говорящие на не всегда понятном для неспециалистов языке современного искусства. Кроме того, участники экспозиции либо принадлежали к разным конфессиям, либо вообще были неверующими, а это значит, что у каждого было свое восприятие понятия «икона» и свое отношение к этому явлению. Проклятиями же и жесткостью позиции цетиньские монахи отпугнули профанов и повергли в смятение и искушение художников православных. Впрочем, подобная реакция извинительна и понятна, ибо, несомненно, служители церкви главным образом руководствовались высокими и благородными мотивами, так как безусловно многие работы, с точки зрения православия, вызывают бесспорные нарекания. Что же касается другой стороны, мнящей себя просвещенной и гуманной, то ее поведение возмутительно. Представьте себе, что в Израиле кто-нибудь продемонстрировал работу типа «Гитлер был прав» или, например, в Америке - «Джаз - музыка черных недочеловеков». Представьте себе произведение, экспонируемое где-нибудь в Сараево или в Египте, изображающее проституток в Мекке. Представили? А теперь представьте, какой будет реакция публики в этих странах, да и вообще во всем цивилизованном мире. Я понимаю, что лавры Рушди и де Сада хлещут по многим сердцам, но не слишком ли это дорогая цена за столь дешевый прием? Мне кажется, что теперь, когда нет внешней цензуры, художник сам должен устанавливать меру ответственности за свои произведения и не уподобляться Нерону, сжегшему Рим ради вдохновения. Черногорцы 500 лет проливали кровь, отстаивая свою религию, кроме того, в бывшей Югославии только что закончилась межконфессиональная война, поэтому, какие бы интеллектуальные доводы ни приводились для объяснения некоторых откровенно циничных работ, в атмосфере трагических страстей и политических эмоций поругание или кажущееся поругание местных святынь по меньшей мере неделикатно, а по большей - просто свинство. Наконец, это просто невежливо по отношению к хозяевам, принимавшим нас с максимальным гостеприимством, посыпать солью их и так болящие раны и разжигать междоусобицу. Доводы же типа того, что объектом глумления послужил так называемый церковный кич и ширпотреб, выглядят просто безграмотными. Не говоря уже о заявлениях, что-де не следует идти на поводу у темных и отсталых черногорцев, в которых слышится просто мелкий провинциальный шовинизм. Мне же лично, хоть редкому, но прихожанину православной церкви, эта ситуация особенно обидна, получается, что я помимо своей воли помещен в чуждый мне контекст. В таких случаях у нас принято говорить «в чужом пиру - похмелье». В какой-то момент мне показалось, что я являюсь объектом откровенной режиссуры со стороны кураторов выставки. И хотя я не снимаю ответственности с художников, все же считаю, что главная вина за случившийся скандал лежит именно на господах кураторах. В последнее время у них появилось отношение к артистам, как к слепым исполнителям их воли, как к работникам физического труда, как к пешкам. Нам уже начинают указывать, что нам следует делать. Можно ли считать этичным подобное отношение? Не пора ли каждому занять свое место? Да, современное искусство - сложный организм и им занимаются не только непосредственные творцы, но искусствоведы и критики должны выступать здесь как равные партнеры. И не следует забывать, что, пока эти наши будущие партнеры в советских вузах изучали мирискусников и импрессионистов, в это время именно художники осознавали современность и творили ее в своих работах. Вы спросите, почему я не отказался от участия в биеннале? Во-первых, из цеховой и человеческой солидарности: я не мог уйти в сторону и умыть руки, мне необходимо было разделить ответственность с моими коллегами. Но главное - это то, что Цетиньская биеннале - это моя биеннале, отвечающая, на мой взгляд, нашей культурной стратегии. Ведь это была редкая возможность показать, что существует другое европейское искусство, со своими акцентами и со своей проблематикой. Недаром большинство участников было из стран Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы. В Черногории весьма успешно была осуществлена попытка создать свое игровое поле. И, несмотря на участие в проекте таких замечательных мастеров, как, например, Споери или Вим Делевца, это поле, по словам В. Мироненко, осталось за нами. Так почему же я должен был, из-за тщеславия и политических амбиций других, отказываться от возможности участвовать в создании и укреплении нашего культурного пространства? И я опять могу сказать, что меня огорчает ошибочная позиция местного духовенства, не сумевшего отличить союзников от заблудших. Воистину, прости их, Господи, ибо не ведают, что творят! Но думаю, что Бог - милостив, а митрополит Амфилохий - еще не вся православная церковь. И если есть в чем здесь грех, то мы его отмолим. А людям, легкомысленно относящимся к предметам культа и вообще к сакральному, хочу сказать: «Если у вас нету смелости иметь за душой что-нибудь святое, то оставьте за другими право это святое - иметь». * МИСИ - mystical correct ** ПИСИ - political correct *** или предыдущего (мнения о родовой принадлежности этого слова в нашем языке расходятся). |