Юрий Соболев
(художник, Санкт-Петербург)

Конечно, круг людей, с которыми хочется себя идентифицировать, и сообщество, к которому хочется принадлежать, резко сужаются, если прилагать к ним предикат "художественный".
Профессиональное содружество (художественное), безусловно, очень важно для того, чтобы чувствовать себя "на своем месте". Референтная группа друзей-художников помогает, поддерживает тебя в убеждении, что ты занимаешь свое место "по праву", занимаешься "своим делом".
Больше того, ты получаешь от сообщества помощь и поддержку во всем, что касается твоей профессиональной деятельности. Были такие сообщества, как Союз художников, Горком графиков и всякие другие.
Особенно если это группы, работающие вместе, - от Кукрыниксов до "АЕС".

* Искусство может быть поводом для коммуникации
Тогда возникают отношения, как в легендарные времена "неофициального искусства". Мы постоянно встречались друг у друга в мастерских или дома, показывали друг другу то, что называлось "работы", и обсуждали их. Это замещало художественную среду, компенсировало отсутствие в нашей жизни профессиональной критики, выставок и вернисажей. Теперь мне понятно, что во всей этой бурной повседневной тусовке искусство было лишь поводом, а не смыслом общения. Мы платили эту цену за право встречаться, содержательно общаться, преодолевать свое одиночество и затерянность в огромном, чужом и во многом враждебном мире.

* Коммуникация может быть содержанием искусства
И у нас, и не у нас эта тема является едва ли не основной для художников вот уже почти столетие. Сетуя на разобщенность и диссоциированность людей, художник вовсе не стремился обязательно к существованию в сообществе.

* Искусство и коммуникация могут быть достаточно определенно разведены
Для меня, хотя я был всю жизнь членом или организатором разных художественных групп, прагматические преимущества сообщества всегда отходили на второй план. Наивное отождествление себя с художниками прошло вскоре после того, как я окончил институт. Само это слово претерпело в моем персональном мифе серьезную девальвацию. В этом, как и во многом другом, мне помогала дружба с художником Юло Соостером. Его лагерный опыт говорил, что важнее содружество, чем сообщество. Важнее полноценное общение, чем профессиональная поддержка.
Поэтому я стремлюсь к преодолению профессиональных границ. Ученые, инженеры, врачи, психологи, музыканты, поэты и философы составляют мой круг общения, делая его, конечно, и художественным. Но и те, и другие, и третьи были в первую голову друзьями. Это - содружество, меняющее свой состав. Но всегда - обогащающее. Это - обмен не только идеями, сведениями и мыслями, но и чувствами, интуициями, инсайтами.
Я бесконечно благодарен своим друзьям, в сообщество которых я входил и вхожу, за то, чем они меня одарили, и за то, что они дали мне право дарить в ответ.

Тимур Новиков
(художник, Санкт-Петербург)

Искусство в первую очередь является языком общения. Самое главное для искусства - это быть понятным некоему специальному кругу, который для этого понимания, собственно, и консолидируется. Кстати, создание такого языка - задача, в частности, и журналов, "Художественного журнала" в том числе. Риск же здесь в том, что современное искусство состоит из разных кругов и они не всегда совпадают, а потому их языки не всегда взаимопереводимы. Идеальным сообществом для меня является то, где язык прозрачен и доступен для всех его членов.

Гор Чахал
(художник, Москва)

Очень бы хотелось жить в культурном сообществе. В среде, где культурные приоритеты стояли бы над личными, гендерными, национальными, социальными и прочими амбициями, разрывающими, разрушающими наше культурное тело. Я не верю в многополярный мир. Я за однополярный. Но полюс этот должен находиться не в США, Китае или Афганистане, а в сердце мирового культурного тела, в сердце каждого из нас с вами, дорогие мои.

Дмитрий Виленский
(художник, критик и куратор, Санкт-Петербург)

Конечно же, хочется жить в сообществе друзей, единомышленников. Быть с теми, с кем возможно выходить за жестко выстроенные рамки профессиональных отношений. Ощущать свою принадлежность к кругу близких тебе людей, которые поддержат тебя в любом положении.
Но мне кажется, что подобная комфортная ситуация осталась в прошлом. Ресурс дружеских отношений во многом уже истощен различными персональными стратегиями, профессиональными интересами, карьерными и коммерческими соображениями. Не смотря на это, в России до сих пор отношения в мире актуального искусства не так регламентированы, как мы это видим на Западе. И это внушает надежду, что, может быть, именно нам удастся совместить несовместимые вещи: профессионализм и страсть, рыночные структуры и нормальные человеческие отношения, ангажированность и свободу, развлекательность и серьезность, конкуренцию и дружбу, подрывную деятельность и поддержание/создание системных ценностей.
Даже если эта мечта окажется несостоятельной, то все равно искусство должно оставаться сферой личной авантюры, которую разделяют близкие тебе люди. Иначе оно становится частью развлекательной потребительской культуры, у производителей которой нет никакого другого предназначения, кроме как "делать бабки и карьеру", и с людьми из этой системы мне не хочется иметь ничего общего.

Владислав Мамышев-Монро
(художник, Санкт-Петербург)

Самая предпочтительная дефиниция для меня - это, разумеется, Царствие Небесное, причем для попадания в оное у меня имеются некоторые задатки... Однако не мне решать мою участь в таком непростом предприятии...
Соответственно, земные дела, по существу несовершенные, при желании и совпадении ряда благоприятных обстоятельств возможны к удачному разрешению. Разделить свою участь я бы хотел с супругой среди птиц, рыб и зверей в полной гармонии на необитаемом вечнозеленом острове в комфортабельных условиях, обеспечиваемых нашему сообществу боголюбезным куратором Виктором Мизиано.

Мариан Жунин
(художник и критик, Москва)

Как бы ни хотелось отвлечься от навязчивого призрака тусовки, слишком долго замещавшего в нашем сознании понятие "сообщество", мы вынуждены по-прежнему смотреть на происходящее вокруг через призму тусовки. И никакая фигура умолчания, дистанция или исчерпанность темы нас не спасут. Тусовку не удастся так просто выбросить на помойку, даже после того, как она перестала быть модной фишкой в интеллектуальной беседе. Радует только, что объятия тусовки постепенно ослабевают в силу объективных демографических причин. Все чаще встречаются те, кто не знаком с плотностью и энтузиазмом кухонных посиделок советского времени. Они кривятся от чуждой им тусовочной лексики и светского политеса. Они бесконечно далеки от карикатурного прожектерства, равно как и от вычурной апатии второй половины 90-х годов. Новое поколение естественным образом продуцирует иной формат общения, к которому приходится адаптироваться молодящимся ветеранам тусовки. Именно здесь, мне думается, оправдание права "новых" людей называться поколением, независимо от отсутствия громких имен среди художников с подобной ментальностью. Граница тут действительно проходит не по возрасту, и я решительно отношу себя к этой новой генерации.
Кстати, "громкость" имени, как и громкость высказываний, вообще плохо согласуется с современным жизнеощущением. Слишком широки нынешние ландшафты, чтобы локальные пики воспринимались в качестве отдельных вершин. Вовлеченность ценится выше аномалии.
Что же это за ландшафты? Универсальная матрица отношений, которую легко присвоить и легко разделить. Эта офлайновая сеть теперь смело может поспорить в могуществе с Интернетом. Например, взаимодействие молодых художников все больше становится похоже на деловитую и динамичную культуру общения в Сети. Тут-то и реализуется потенциал сетевого устройства тусовки, отмеченного когда-то Виктором Мизиано ("ХЖ" № 25). Стиль репрезентации тоже изменится. Вернисаж, в его нынешнем виде, полностью себя изжил. Будут выставки, видеопоказы, фестивали, но тусовке придется отказаться от ревнивой опеки этих событий. Грядет виток оголтелой соревновательности и взаимного дистанцирования, когда художественный успех снова будет мериться способностью разбудить равнодушие "сети", равно объединяющей экспертов и простых посетителей.
Кажется, мне и еще некоторому числу художников очень повезло: наше активное вхождение в художественный процесс совпало с моментом изменения социальной организации искусства. Для нашего видео без таких изменений вряд ли нашлось бы место.

Елена Ковылина
(художник, Москва)

Оказавшись на Западе в творческой командировке, я в какой-то момент четко осознала, что гражданство художественное не всегда может совпадать с гражданством фактическим, по паспорту. Физическое перемещение в пространстве может сыграть злую шутку с художником из России. Сейчас в Берлине, где я живу, налицо мода на русскую культуру. Западные кураторы отправляются в Россию в поисках откровений. С позиции этих искателей этнографических ценностей я уже лишена эксклюзивного права художественного российского гражданства, так как являюсь обладательницей временного вида на жительство в Германии.
Уехавший художник не только теряет свое гражданство в сознании западных кураторов, но зачастую и своих российских коллег и друзей. Этот феномен определяется, на мой взгляд, локальным сознанием и неспособностью соединить в нем различные национальные художественные сцены в единую картину интернациональной художественной ситуации.
Поэтому, отвечая на вопрос редакции журнала, я бы сказала, что, как художник, стремящийся опередить передвижение западных кураторов в сторону восточной мудрости, я объявляю себя художницей из Афганистана, а жить я хотела бы в сообществе моих московских друзей - приятелей и знакомых, там, где будет происходить моя следующая выставка, мой следующий перформанс, где будет востребовано мое искусство, куда придут зрители.

Максим Илюхин
(художник, Москва)

Через два часа мой самолет должен приземлиться в аэропорту "Хитроу". Сейчас я сижу в удобном, эргономичном кресле и проверяю свой еженедельник в небольшом портативном компьютере "Пентиум 9 плюс". Через три дня у меня открывается выставка в одной из лондонских галерей. Показываю свой старый проект - голографические портреты Черненко, Громыко, Брежнева, Косыгина. Старые работы, уже пятилетней давности. Мода из Москвы в Лондон доходит не быстро. Англичане долго уговаривали меня показать именно этот проект, который был так популярен на "Арт-Манеже" четыре года назад. Они так профессионально и четко все организовали, что я не смог отказаться.
Приятно вспомнить, как делали эти работы на Челябинском заводе высоких технологий. Директор завода, мой коллекционер, на месяц выделил двух лучших специалистов и всю вторую смену рабочих. Да еще главный инженер с головой попался, дал дельный совет использовать наши материалы, а не французские. Оказалось и дешевле, и качественнее. Сама работа одно загляденье, но уж больно старая. Куда только эти англичане смотрят. Из аэропорта поеду в гостиницу, а потом в гости: надо немного развеяться, повидать старых друзей. Два моих однокурсника работают сейчас здесь, один пишет книгу о европейском искусстве конца прошлого тысячелетия, глазами обывателя, другая открыла модный бутик русского трэш-арта.
Дома дел навалом. Галерист звонит каждое утро. Недавно переехали в другой офис - на Чистых прудах, поближе к новому зданию Института искусств им. Кабакова. Теперь удобно ходить на лекции: пять минут пешком, десять секунд на сверхскоростном лифте - и на месте. Ректор Иосиф Маркович предлагает взять еще два часа мастер-классов в неделю, но я пока отказываюсь, слишком много поездок. То Иркутск, Владивосток, Токио, то Лос-Анджелес, Берлин, Алма-Ата. И так иногда приходится вместо себя присылать стереовидеозапись.
В конце лета было торжественное вручение звания заслуженного художника России моему учителю Олегу Борисовичу Кулику, в честь этого открыли памятник-фонтан в Нескучном саду, в нем и купались. Потом поехали на дачу.
Сейчас готовлю новый проект, много работаю с уральскими заводами, для показа придется перестроить здание галереи на Красной Пресне. Уже есть покупатель, музей во Владивостоке заказал мне эту работу, у них тоже скоро открытие, обсуждаем сроки. У них директор веселый такой, похож на одного актера из "Марока", это фильм, который мы сняли, не помню - в две тысячи третьем или четвертом году. С него все и началось, пошла волна. И художникам в удовольствие, и зрителям на радость. Да-да, и журнал мы тогда выпустили наконец-то, и галерею открыли. Точно, тогда это и началось.
Ну ладно, уже посадка, пора сохраняться, пойду выпью кофе.