За окном звенит негромкий дождик в старой бронзой отливающей листве, и по лужам, точно лодки дожей, лепестки цветов плывут на лунный свет. Они распростёрлись в крови на грязном полу и луна с усмешкой, как древний раввин, глядела на них из окна. И в лучах её немеркнущего света мерно лился голос мёртвого поэта: На столе с истёршимся сукном, меж приборов, позабытый всеми, умирал ослепший астроном - патриарх десятка академий. В саркофаге ледяных простынь, неподвижный, точно изваянье, властелин космических пустынь отправлялся в вечное изгнанье. Рядом, в окулярах, цвёл Персей, серебрился кубок Ганимеда, как всегда, во всей своей красе, на престол всходила Андромеда... Плыл, сияя чешуёй, Дракон, так же лился свет тысячелетий, утверждая лишь один закон - тьмы и смерти для всего на свете.