Что за весталка там стоит, у перекрёстка,
переминаясь на высоких каблуках?
На вид податливая, будто вся из воска.
И вдруг до боли напряженьем сводит пах.

Громада солнца над землёй нависла,
позолотив деревья и дома,
и воздух стал солоновато-кислым
на вкус. Парило. Я сходил с ума...

Он смог догнать её лишь на Kurfurstenstrasse
и овладел. Горячий жидкий кал
полз по её бедру блестящей чёрной массой...
Людской поток их плавно обтекал.

Рыча сквозь зубы, замер в исступленьи,
и вдруг, перевернув её к себе одним рывком,
манто тончайшей козьей шерсти смятый ком
с дрожащих плеч сорвал неумолимо,
и, длинным узловатым пальцем
стеснённую волненьем грудь пронзив насквозь,
вовнутрь рукой проник...

Буквально, в тот же миг
несчастная, ещё не чуя боли,
с растущим удивленьем наблюдала
в его сведённых мелкой судорогой ладонях
отчаянно пульсирующее сердце.
Потерянно скользнула взглядом вниз...

И разом...
фонтаном брызнувшая кровь из раны
ей бросилась в лицо.

Захлопнул дверь, и тотчас покрывало
с божественно надменного лица
к пленительным ногам, скользнув, само упало.
И можно было б любоваться без конца
её прекрасно вылепленным телом...
Но он, не мешкая, спешил заняться делом.

На гипсовую грудь ей руку положил,
нажал, нашарив, потайной шарнир,
образовавшуюся щель слегка раздвинул,
из глубины комочек смрадной плоти вынул
и сердце новое взамен увядшего вложил.

Они предавались любви
столь самозабвенно... Луна,
спустившись с небесных равнин,
дивилась на них из окна.